Вспомнилось - вечер, и он поднимается в их комнатку с каким-нибудь лакомством: коробкой китайских соевых конфет или шоколадкой с золотым драконом на обертке. Сестры - часто в одинаковых платьицах - радостно спрыгивают с дивана, бегут навстречу, утыкаются головенками ему под мышки...
Хелен откинулась в кресле, задумчиво разглядывая Русова:
- Я не знаю российского законодательства о гражданстве. Сомневаюсь, что в Ил-Оу или вообще в Штатах есть специалисты по этому вопросу. Конечно, можно получить разрешение и зайти на официальный русский сайт через китайский сектор Интернета, но я не думаю, что дело стоит предавать огласке, по крайней мере пока. Или хотите, чтобы вас потребовали выдать как беглых преступников?
Хелен заговорщически улыбнулась.
- Конечно нет, - смешался Русов.
- Тогда ограничимся карточкой, - решила Хелен. - Она дает право на пять лет проживания. Салли! - Хелен ни до чего не дотронулась: видимо, компьютер управлялся голосом. - Подготовь 'зеленую карту' для мистера Русова.
Она развела руками:
- Даже не знаю, почему ее так называют. Пока все. До свидания, Юджин.
Русов растерянно поблагодарил и попятился к двери под насмешливым взглядом голубых глаз женщины-мэра. В приемной Салли посадила его на стул, нацелила янтарный глазок маленькой телекамеры и забегала пальцами по клавиатуре. Принтер вытолкнул кусочек пластика без фотографии, но Салли вставила его в компьютер и на дисплее появилось цветное изображение физиономии Русова: наверное, было закодировано прямо на карточке.
Салли протянула розовый прямоугольник и улыбнулась: где их только учат таким безупречным улыбкам?
- Поздравляю, мистер Русов.
Русов вспомнил про Сирина.
- А Майкл Сирин получил такую?
- Нет. - Салли моргнула длинными ресницами. - Я посылала извещение, но он не явился.
- Что это он? - пробормотал Русов. - Ну ладно. Спасибо, Салли. До свидания.
В среду дошла очередь и до пива; минуло две недели, как был с Сириным в баре. Сирин занимался каким-то ремонтом, поэтому договорились, что Русов зайдет к нему домой. Вернувшись с работы, он попросил у Джанет кусок пирога и вышел на улицу. Погода стояла прекрасная, над городом высились башни белых облаков. Русов направился к дому Сирина, сверяясь с отпечатанным Джанет на компьютере планом города.
Сначала шел по Шелковичной улице. За деревьями уютно расположились белые дома, заходящее солнце отсвечивало красным в окнах вторых этажей, зеленые подстриженные изгороди тянулись вдоль тротуара. Русову было удобно идти в туфлях, подобранных Джанет. Вспомнился мокрый покоробленный асфальт на улицах Кандалы, красные гроздья рябины над головой. На миг Русов испытал приступ тоски по дому, но тут подошел к первому перекрестку - Шелковичную улицу пересекала улица Джефферсона. На другой стороне висела вывеска аптеки, горел красный сигнал светофора и надпись ''стойте''.
Русов подождал - не проехало ни одного автомобиля, свет сменился на зеленый. ''Идите''.
Опять гладкий тротуар, несколько детей выскочили из-за живой изгороди, едва не налетели на Русова и побежали дальше, возбужденно крича. Перед следующим проездом он невольно замедлил шаг, но за кустами никого не оказалось. Пошел дальше, заглядывая в пустые подъездные аллеи. Хорошее настроение почему-то пропало, что-то напомнили эти прямоугольно подстриженные изгороди. Возникло странное ощущение, будто оказался внутри какого-то фильма. Нехорошего фильма.
Снова перекресток, на этот раз с улицей Мэдисон. На другой стороне кафе. Опять красный свет навстречу, опять надпись ''стойте''. На этот раз мимо проехала машина - ''скорая помощь''.
Снова гладкий тротуар, снова белые домики прячутся за неестественно прямыми рядами кустов. Шелковицы зашелестели над головой. Еще перекресток - улица Адамс. Русов свернул направо и ускорил шаг.
Он сразу увидел дом. Перед ним стояла полицейская машина и скорая помощь, что проехала недавно. Русов не почувствовал удивления, только в груди вдруг стало тяжело. Медленно подошел к крыльцу. Окна пылали угрюмым закатным огнем, дверь была открыта. Он вошел и сразу увидел шерифа; тот обернулся, помедлил и кивнул Русову. За шерифом двое в голубых одеждах склонились над чем-то на полу. В гостиной все было перевернуто вверх дном.
- Он мертв, Боб, - сказал один из санитаров. - Как его изукрасили! Живого места нет.
- Везите в морг, - распорядился шериф. - Хотя нет, постойте. - Он глянул на Русова, и на лице появилось сочувствие. - Узнаешь? Похоже, твоего приятеля убили.
Не чуя под собой ног, Русов обошел его и присел на корточки. Да, это был Сирин. Одежда изорвана, горло рассечено, вся грудь в крови. Лицо разбито, но странное выражение застыло в мертвых глазах (''Оказывается, они у него карие'', - машинально отметил Русов). Он с отчаянием вглядывался и вдруг понял - словно тень бесшабашного веселья еще медлила в них.
- Да, это Майкл Сирин, - сказал Русов и встал. - Кто его так?
Он почувствовал тошноту, отошел в сторону и прижался лбом к стене.
- Кто знает? - неохотно сказал шериф, пряча в карман военный билет Сирина. - Может быть, грабители с границ Черной зоны. Их почерк. Пожилые леди были в гостях, а когда приехали, увидели это. Сочувствую тебе, парень.
Он наклонился и стал очерчивать тело мелом. Белая черта словно окончательно отделили Сирина от мира живых. Потом двое санитаров унесли труп. Тяжело ступая, шериф прошел через гостиную и заговорил с кем-то. Русов обнаружил, что все еще стоит у стены, его бил озноб. Поискал глазами диван и сел. Подушки были сброшены и валялись на полу. Русов тупо уставился на белый рисунок, не в силах осознать случившееся.
Опять прозвучали тяжелые шаги - шериф вышел, напоследок оглянувшись на Русова. Потом шаги раздались снова, на этот раз легкие и осторожные. Русов повернул голову и увидел двух пожилых женщин с белыми как снег лицами. Это были те леди, что сдавали Сирину комнату, он рассказывал о них по телефону. Повыше и массивнее - Джин, пониже и миниатюрнее - Лу.
- Юджин, мы тебе так сочувствуем, - вздрагивающим голосом сказала Джин. Это надо же! Прилететь в свободную страну и погибнуть тут...
- Он спас нас, Джин, - бесцветным голосом сказала Лу. - Если бы он не поднял шум, бандиты дождались бы нас. Им мало одного съестного, они хотят крови... Да, Юджин, - ее редкие брови приподнялись. - Он оставил тебе записку, еще пару дней назад. Сказал, чтобы мы передали, если ты зайдешь, а его не окажется дома. Где же она?
Она поискала на камине и наконец вытащила из-под статуэтки сложенный листок бумаги. Русов развернул его. Там была всего одна фраза, размашисто написанная по-русски. Русов перечитал несколько раз, прежде чем до него дошел смысл.
- Он пишет, чтобы я забрал кур из его морозильника, - чужим голосом сказал Русов.
И стал перечитывать записку снова. Что за ерунда?
- Он ремонтировал дом соседу, - озадаченно сказала Джин. - Когда тот заплатил, Майкл купил десяток мороженых кур и забил ими морозильник. Мы дали старый, он починил.
Русов сидел, моргая, и вдруг вспомнил: ''Ищи, где похолоднее''!
Он встал и все еще непослушным голосом спросил:
- Где его морозильник?
Его провели в комнату Сирина. На тумбочке возле кровати стояла фотография, с нее со спокойной улыбкой смотрели белокурая женщина и девочка. Русов скрипнул зубами и положил фотографию в карман. Он уже знал, что с нею делать. На могиле родных для Сирина людей никогда не будет надгробья. Вся столица бывшей России стала им огромным надгробьем. Но на другом краю мира они втроем будут глядеть с памятника: жена, дочь и муж, еще совсем молодой на фото в военном билете.
Русов открыл дверцу морозильника и глянул на заиндевелых кур. На душе была страшная тяжесть, и все-таки улыбка тронула губы. Да, не понять пожилым леди запасливости Сирина, не жили в Карельской Автономии, где курятина деликатес.
С глухим стуком он выложил кур на стол. Футлярчик, похожий на портсигар, лежал в дальнем углу и