Она спала. Тело подвигалось немного, будто приноравливаясь к кому-то, и скоро замерло, расслабляясь в тепле и покое.
В пятницу, когда Русов заканчивал грузить контейнеры с удобрениями в фермерский грузовик, на складе появилась Джанет. Она помахала Русову, чтобы остановился, и оживленно заговорила:
- Мы выполнили все заказы, и мистер Торп дал мне небольшой отпуск. Тем более, что в понедельник у нас праздник - День Колумба. Я хочу съездить в Пенси-Мэр навестить маму. Ехать одной дядя не разрешает, вечно перестраховывается. Съездишь со мной? Дорогу я оплачу, а мистер Торп согласен и тебя отпустить на пару дней. Поезд через два часа. Поедешь?
Русов не задумывался, был рад сменить удручающую обстановку.
- С удовольствием съезжу. - И пока Джанет давала указания не слишком обрадованному напарнику, пошел переодеваться.
Дома Джанет стала торопливо собирать вещи, а Грегори вручил ему двустволку с укороченными стволами.
- Дорога не проходит через Черные зоны, - сказал он, тщательно выговаривая слова. - Но случиться может всякое. Такое оружие разрешено носить на всех Территориях. Стрелять из него умеешь?
- Спрашиваете, - усмехнулся Русов, взвешивая ружье в руке. Походило на ижевскую двустволку, с какой хаживал по лесам вокруг Кандалы, и внушало больше уверенности, чем пистолет Болдуина. - Я из такого как-то медведя завалил.
- Береги Джанет, - тихо попросил Грегори. - Она способна постоять за себя, но... в опасный момент может промедлить.
Русов кивнул. Пусть Джанет ему не особо симпатична, но защитить ее постарается.
6. Эрни
Станция железной дороги находилась на окраине города. Ветер кружил над путями опавшие листья - их было заметно больше, чем неделю назад. Поезд подходил, расстилая над равниной полосу дыма. Грегори не стал выходить из машины, смотрел сквозь ветровое стекло.
Под ногами задрожала земля - с шумом выпустив пар, мимо прошел паровоз. Пахнуло горьковатым дымом, мимо проплыл почтовый вагон с зарешеченными окнами, потом пассажирский. Со скрежетом тормозов поезд стал. Глянув направо, Русов увидел, что дальше тянется стена товарных вагонов. Открылась дверь, появился проводник в форме. Никто не вышел, и никто кроме них не сел на поезд в Другом Доле.
Грегори помахал из автомобиля. Джанет махнула в ответ. Русов с трудом втащил чемодан на площадку, мешала висевшая на плече двустволка.
Вагон был почти пуст. Джанет устроилась у окна, а Русов сел рядом, примостив двустволку между собой и Джанет. Раздался пронзительный свисток, вагон дернуло. Платформа, здание вокзала и автомобиль с Грегори поплыли прочь. Русов был снова в пути.
Джанет покопалась в сумочке, достала красную ленту и завязала глаза. Потом устроилась поудобнее и задремала. Ее лицо показалось Русову по-детски беспомощным - перевязанное лентой, неловко приткнутое к обивке сиденья. От девушки исходил тонкий аромат духов.
Русов стал смотреть в окно, но не увидел ничего интересного: кукурузные поля, иногда фермерские домики. Постепенно и он задремал...
Колеса визжали, как полозья по снегу. Серые тени плыли мимо в морозном тумане. Он снова был маленьким мальчиком, снова ехал к ледяному морю и мама склонялась над ним, баюкая и загораживая от ползущих за окном теней золотой завесой своих волос.
...Русов проснулся от тяжести на плече - это Джанет положила на него голову и тихонько посапывала во сне. Русов улыбнулся, ему было неожиданно приятно и постарался не шевелиться. Поезд постоял на маленькой станции и поехал снова. Русов заснул опять.
Когда проснулся, Джанет сидела прямо и глядела в окно. Поезд шел среди леса - пылали багрянцем деревья, кое-где желтела листва берез. Надо всем раскинулась глубокая синева небосвода. За время сна Русова поезд словно миновал невидимую границу и въехал в другую страну, страну осени. Возможно, местность здесь была выше и деревья уже чувствовали приближение зимы, а может, сказывалось общее похолодание климата после войны, и в этих краях, ближе к хмурой Атлантике, осень наступала скорее.
- Что это за деревья? - Русов указал на багряные факелы.
Джанет глянула искоса, вечно у нее насмешка во взгляде. Но все равно, глаза красивые - зеленого цвета, совсем как трава под рвущимися к небу языками холодного пламени.
- Клены, - сказала она и поправила волосы. - Мы называем это время ''индейским летом''. Красиво, правда? Разве у вас не бывает такого?
- Клены у нас не растут, - хмуро ответил Русов. - В наших краях сначала желтеют березы. Потом начинают идти дожди, а затем ложится снег. Надолго.
- Дождей и тут хватает, - рассмеялась Джанет. - И снега тоже. Раньше, говорят, выпадал ненадолго, а теперь держится всю зиму. Давай-ка поедим.
Она достала из сумки курицу, бутерброды и термос с кофе.
- Дядя Грег рассказывает, - беззаботно говорила она, раскладывая снедь на откидном столике, - что раньше в поездах были вагоны-рестораны. С белыми скатертями на столах и настоящими официантами. Даже не верится. Может быть, такие поезда и сейчас есть, но не на этой дороге. Здесь ездит мало народу. Но ехать на машине неудобно, слишком далеко и дорого обойдется.
Они поели и снова стали смотреть в окно. Поезд шел медленно. Джанет объясняла:
- Видишь, словно красная проволока на деревьях - это дикий виноград... А это шиповник, - она указала на темно-зеленые заросли. - Надо свозить тебя в лес, показать, что у нас растет. Ах да, ты уже был там. Но кажется, вам было не до ботаники.
И она весело рассмеялась.
Вечерело. Поезд шел над рекой, постепенно втягиваясь в холмы. Джанет все говорила: рассказывала, как ездила с детьми в летний христианский лагерь, как устраивали там состязания скаутов. Наконец угомонилась.
Холмы стали выше, багряные краски на склонах померкли, в долине сгустились сумерки. Загорелся желтый электрический свет, и за окнами совсем стемнело. Джанет спала, откинув голову на спинку сиденья; волосы потускнели, устало рассыпались по обивке. Русов сидел настороженный, чувствуя боком приклад двустволки. Ему внушала опасение темнота за окном. Недалеко от этих мест их преследовали волки, а в ночном лесу он повстречался с Уолдом...
Но вскоре посветлело, из-за холмов появилась луна. Она снова была такой, как Русов видел над Лабрадором, месяц минул с тех пор. Казалось, она явилась охранять их, свет был грустен и спокоен, и Русов немного расслабился.
И в самом деле, ночь прошла спокойно. Русов то засыпал, то просыпался и в бледном свете видел лесистые долины, поля и реки - незнакомую и все же чем-то близкую землю Америки. Близкую, наверное, потому, что так же отчаянно боролась за выживание, как и земля на его далекой родине.
Наконец стало светать. Туман стлался над полями, громадные тени маячили сквозь него. Подошел проводник - сказать, что подъезжают.
Когда поезд остановился, туман отчасти рассеялся и открылись горы. Багряные, изрытые руслами ручьев, они напомнили Русову сопки над его родным городом, но эти были выше и лес доходил до самых вершин.
Их встречали: к вагону быстро шла женщина средних лет, в темном плаще и с развевающимися волосами. Она была ниже Джанет, но лицо с выступающими скулами выдавало семейное родство. Волосы были уже не золотыми, как на фотографии, а цвета темного меда.
Джанет бросилась ей на шею, а женщина поверх ее плеча оценивающе оглядела Русова.
- Это наш постоялец, мама, - отстраняясь, объяснила Джанет. - Юджин. Тот самый, что прилетел из России.
- Да, ты рассказывала, - женщина протянула Русову узкую ладонь. - Рада вас видеть. Зовите меня Эрни.
Они пошли к машине, такой же маленькой, как у Джанет. Русов с трудом поместился на заднем сиденье. Но с места Эрни тронулась плавно, не то что ее дочь.
