он извлек из складок балахона парализатор, серебристый стержень больно уткнулся в бок. Собеседник настороже, одет в черное - значит, служит сейчас Темной Воинственности.
Только спокойно! Что сделал бы на его месте Сирин?.. Может быть, тот трюк с портсигаром? Шериф попался на него, вдруг клюнет и этот? И хотя надежды было мало, Русов решился.
''Мудрый солдат знает, как построиться в ряды там, где нет рядов''.
- Я подумал, - по возможности беззаботно сказал он, - и решил, что все вам открою. Мне от этой тайны нет проку, а ваши предложения соблазнительны. Только скажу не вам, а самому магистру.
Человек в черном помедлил, затем кивнул. На лице промелькнула тень удовлетворения: похоже, не сомневался в ответе Русова.
Самомнение нас губит, вспомнил Русов чьи-то слова.
- Это разумно, - ответил он. - После приношения расскажете ему наедине.
- А пока развяжите мне хотя бы руки, - попросил Русов. - Они страшно затекли. Мне надо размять их, чтобы не опозориться во время ритуала. В конце концов, у вас есть парализатор, да и друзья рядом.
Служитель Трехликого задумался и опять показался Русову похожим на черного кота. Коту стало скучно, игра с мышкой продолжалась слишком недолго.
- Тут понадобятся не руки, а нечто иное, - сказал он с циничной усмешкой. Но вы правы, кровообращение необходимо восстановить. Я развяжу руки, а потом подождем, пока закончится восхваление Лилит. Тогда вас отвяжут и подведут к алтарю. Время доверять вам полностью еще не пришло.
Он встал, исчез за спиной Русова, и тот ощутил на запястьях холодные ловкие пальцы. Руки освободились, хотя поясница и ноги остались привязанными. Русов расправил затекшие руки и сделал ими несколько движений.
Красные фигуры снова застыли, бормотание прекратилось. Вдруг сердце Русова подпрыгнуло: почудилось, будто Джанет шевельнулась. Нет, это заколебалось пламя свечей. Но страх усилился: от чего оно заколебалось? Показалось, что завеса начала раздвигаться; красные полотнища уползали в темноту возле стен... Наверное, только показалось.
Красным и черным было все впереди.
Русов напрягся, наступил самый ответственный момент. Все зависело от того, сколь много успели узнать поклонники Трехликого. Если следили и изучили привычки Русова, то все пропало!
- Можно я закурю? - спросил он как можно более естественным тоном. - Это меня успокаивает.
Сердце замерло в груди, а человек в балахоне внимательно поглядел и вдруг улыбнулся. Кажется, это была третья улыбка, которую видел у него Русов, и она понравилась ему еще меньше, чем первые две - холодная и безмерно презрительная.
- Сейчас не самое подходящее время, - сказал он пренебрежительно. - Но Лики снисходительны к людским слабостям. Курите.
Русов достал из нагрудного кармана футляр и раскрыл. Внутри лежали три белых трубочки - со стороны легко было принять за сигареты. Возможно, их специально так сделали. Во всяком случае, собеседник смотрел без интереса, хотя парализатор не убрал.
Сдерживая дрожь в руках, Русов взял одну и сунул в рот. Ощутил зубами холодный металл, закрыл футляр и положил обратно в карман. Лишь бы не перепутал цилиндрики!
- Огоньку не найдется? - Он непринужденно наклонился к служителю Трехликого.
Тот пожал плечами и переложил парализатор в левую руку. Правой достал зажигалку, извлек из нее язычок пламени и поднес Русову.
В следующий миг кулак Русова врезался ему в челюсть...
Русов бил в отчаянии, зная, что времени для второго удара уже не будет. Бил во вспышке безумия, как в детстве, когда насела орущая компания шпаны и надо было продержаться, пока придет помощь, иначе затопчут. Бил изо всей силы, накопленной за месяцы перетаскивания тяжестей на складе.
Зажигалка и парализатор полетели на пол. Служитель Трехликого еще падал вслед за ними, а Русов уже вырвал изо рта металлическую трубочку, с силой надавил на оба конца и бросил к подножию красного занавеса. Он не почувствовал укола (видимо, здесь не было антидота) и зажал уши ладонями, сознавая, что все равно окажется в радиусе поражения.
К его ужасу, некоторое время ничего не происходило. Несколько красных фигур обернулось, а собеседник Русова, ударившись о пол, застонал, но уже приподнимался, готовясь вскочить обратно.
Теперь Русов явственно видел, что занавес раздвинулся. Из темноты за ним выступила высокая тень.
И тут ''пищалка'', как ее про себя окрестил Русов, сработала! Словно невидимый великан схватил одной рукой за горло, выдавив из глаз слезы, а другой с неимоверной грубостью прошелся по всему телу.
От дикой щекотки Русов зашелся не то в смехе, не то в рыданиях. Сквозь полившиеся градом слезы он видел, как в корчах падают красные фигуры, как зашаталась и отступила под укрытие занавеса высокая тень. Лишь Джанет оставалась неподвижной, распростертая на черном алтаре. Какофония жуткого смеха оглашала храм, словно Три лика явились, чтобы посмеяться над своими поклонниками...
Русов изнемогал. На щеках были уже не слезы - это воды черной реки подступили к глазам. Оставшийся в сознании островок здравомыслия молил, чтобы они сомкнулись над ним, чтобы укрыли от безумного вихря, размывающего мир.
И тьма поглотила его...
Он очнулся от холода и легких, как ему показалось, прикосновений к щекам. Открыл глаза. Перед ним колебалось расплывчатое пятно, в котором Русов с трудом опознал лицо. Оно никак не хотело приходить в фокус.
Не сразу Русов понял, что его методично бьют по щекам. Наконец почувствовал боль, застонал, и удары прекратились. Лицо обрело четкость - озабоченное лицо Грегори.
Теперь, когда Русов смог видеть, его взгляд приковался к фону, на котором плавало это лицо. Там виднелось необычное здание - словно три составленных вместе ружейных ствола. Вертикальные антенны протыкали черное небо, стены розовато лоснились, узкие как бойницы окна наливались красным огнем. Резко пахло дымом...
- Юджин, идем!
Резкий голос Грегори вернул Русова к действительности. Он обнаружил, что полулежит на капоте автомобиля и Грегори придерживает его за куртку, чтобы не сполз вниз.
Русов с трудом встал, ноги так и норовили подкоситься. В окне машины белело лицо Джанет.
- Что с ней? - едва выговорил он непослушным языком.
- Ничего страшного, - сухо ответил Грегори. - Она под влиянием парализатора, так что не реагировала на внешние воздействия. Сонливость продлится еще долго. Пойдем в машину.
Еле переставляя ноги и придерживаясь за капот, Русов добрался до дверцы. Подошли два каких-то человека, перемолвились с Грегори и исчезли - Русов даже не обратил на них внимания.
Он забрался на переднее сиденье и оглянулся. Джанет сидела, откинув голову, длинные ресницы вздрагивали, а по лицу порхали багровые сполохи, словно огромная птица била рядом красными крыльями.
Русов обернулся.
Странное здание перестало быть зданием и превратилось в чудовищный огненный цветок, распустившийся среди темноты. Изо всех окон било пламя, с гудением вздымалось к шпилям и охватывало их жуткими колеблющимися лепестками.
Грегори сел рядом, завел мотор. Машина тронулась и отвернула от пылавшего здания. Но и на тихих темных улицах в окнах домов зловеще мигали красные отсветы.
Русов услышал вой пожарной сирены, издали ответил еще один.
- Они не будут тушить, - мрачно сказал Грегори. - Да этот пожар и не потушишь. Только проследят, чтобы огонь не перекинулся на другие дома.
Русов хотел спросить, что сталось с поклонниками Трехликого, но на лице Грегори было столь неприятное выражение, что не осмелился.
- Куда мы едем? - вместо этого спросил он, язык повиновался уже лучше.
- К Болдуину, - ответил Грегори. - Нам повезло, что этим сектантам далеко до цзин. Они дважды выстрелили по фургону из парализатора, но не сделали поправки на массу металлического корпуса. Нужна
