– Я же не видел ее, – ответил Роджерс. – Когда вы допрашивали меня, я еще ничего об этом не знал; мисс Браун рассказала мне обо всем только в муниципалитете – я имею в виду сцену, которая разыгралась у Никки на квартире.
– Ага, – сказал инспектор Квин. – Ну что же, тогда вроде бы все.
И приказал Велье:
– Позовите мисс Норрис, пусть поднимется. Когда администратор вошла в комнату, она бросила боязливый взгляд на то, что лежало на носилках под простыней, и быстро отвела глаза.
– Мисс Норрис, скажите – когда та юная дама, которая хотела поговорить с доктором Роджерсом, снова покинула этот дом?
– Я не знаю, сэр. Я не видела, как она уходила.
– Вам не кажется странным, что она ушла, не поставив вас в известность об этом?
– Нет, сэр. Я часто отхожу со своего места. Меня все время зовут то туда, то сюда. И через некоторое время после того, как она пришла, меня позвала к себе миссис Браун.
Эллери Квин по-прежнему делал вид, что поглощен созерцанием пейзажа за окном, а сам следил за ходом допроса, не пропуская ни слова. Интересно, сколько еще отец намерен обсуждать эту тему?
– А что хотела от вас миссис Браун?
– Она сказала мне, что мистер Браун велел ему не мешать. Это ужасно, сэр. Мистера Брауна что – закололи?
– Нет. Кто-то перерезал ему горло ножом или еще чем-то острым.
Она ойкнула и отшатнулась. Затем взглянула на стол и немного подошла к нему.
– Его нет, – прошептала она. – Неужели это им?
– О чем вы?
– О ноже для разрезания бумаг.
– О каком ноже?
– Здесь, на столе, у мистера Брауна всегда лежал нож. Он вскрывал им конверты и пакеты, когда приходила почта.
– И как он выглядел, этот нож?
– Такой маленький и очень острый. Ручка отделана бриллиантами. Я думаю, старинной венецианской или флорентийской работы – что-то итальянское, словом. Может, он лежит в ящике стола?
– Его там нет, мисс Норрис. Спасибо вам большое, вы очень нам помогли.
– Велье! – сказал инспектор, когда девушка вышла, – спросите-ка миссис Браун, не вспомнит ли она что-нибудь об этом ножике для бумаг. Я имею в виду, не видела ли она его сегодня днем, когда тут все были в сборе. А потом позвоните в управление. Пусть объявят общий розыск мисс Никки Портер.
– Папа! – Эллери, глядевший в окно, повернулся к инспектору, едва сержант вышел.
– Посмотри-ка!
Инспектор подошел к окну и встал рядом с сыном. Метрах в двухстах от дома, у самой опушки леса, старый Амос усердна копал глубокую яму. Он уже был виден из нее только по пояс, но энергично продолжал свое занятие.
– Что там делает этот субъект? – удивленно спросил инспектор.
– Пойдем поглядим, – предложил Эллери.
– Давай сходим.
– Привет! Как вас зовут? – спросил инспектор, когда они остановились рядом с ямой.
Старик в лохмотьях даже не удостоил их взглядом. Одна лопата за другой вылетали из ямы, и куча земли рядом с ней постепенно росла. С плеча старика, громко захлопав крыльями, взлетел ворон, сел на клен по соседству и закаркал.
– Амос, – ответил, наконец, старик.
– Вы здесь работаете? – продолжал расспросы инспектор.
– Без труда не вытянешь и рыбки из пруда, – пробормотал Амос, не прекращая своего занятия.
– Карр, карр, – раздалось у них над головами.
– Это что, ваша живность?
– Джозеф – мой друг, мой единственный друг. Джозефом его звать.
Ком земли упал на ботинок Эллери. Из глины блеснуло что-то желтое. Он нагнулся и поднял осколок фарфоровой вазы.
– Вам известно, что мистер Браун мертв? – спросил инспектор.
– Все приходит и уходит, приходит и уходит, – монотонно пробубнил Амос.
Эллери отбросил осколок к стволу клена.
– Зачем вам, собственно, такая глубокая яма? – спросил он.
