- Приму.
Она схватила свою рюмку, тут же выпила, отчаянно тряхнула головой, встала и подошла ко мне.
- Федя, поцелуй меня.
Весь день мы приводим квартиру в порядок. Наконец-то мастерская превратилась в светлую и ухоженную комнату. Саша осторожно держит в руках мою последнюю неоконченную работу. Большая бабочка без головки, сделанная из огненно-красной, с бесчисленными прожилками яшмы, прижалась к малахитовой подставке.
- Когда ты ее сделал? В тот раз я ее не видела...
- Сегодня ночью. Как пришел от тебя, так сразу и занялся.
- Какая тонкая работа.
- Я ее еще не доделал. Головку с усиками надо изготовить и подклеить.
- С усиками? Разве из камня можно сделать такие тонкие усики?
- Можно, но для этого, эту бабочку надо спрятать под стеклянный колпак, чтобы под дуновением ветерка, усики не сломались или приклеить кончики усов к малахиту.
- Что же сделаешь ты?
- Подклею к малахиту.
- Какие удивительные дает природа краски. Я всегда завидовала людям, которые чтобы успокоить нервную систему, занимались каким-то трудом и создавали невероятные вещи... Ты не сердишься на мою маму? - вдруг неожиданно спросила она.
- Нет.
- А я не могу сдержаться. Она по-прежнему утверждает, что ты уголовник.
- Ты из-за этого ушла из дома?
- Из-за этого.
Саша осторожно кладет бабочку на стол.
- Тогда мне надо благодарить твою маму. Выходит, это она ускорила события и мы оказались вместе.
Саша поворачивается ко мне и кладет руки на шею.
Понедельник - день тяжелый. Только запустил первую смену и я собрался поехать в исполком, как ко мне в кабинет влетела перепуганная профсоюзная матрона.
- Федор Иванович, у нас беда. Вера Артемова погибла...
- Не может быть.
- Вчера вечером нашли ее мертвой за клубом. Говорят ее несколько раз ударили ножом.
Допрыгалась Вера, - мелькнуло в голове.
- Я сейчас еду в город, зайду в прокуратуру, узнаю в чем дело.
- А мне, что делать мне?
- Готовьте похороны.
- Но ведь она фактически уволена... Вы же в пятницу подписали приказ.
- Она прежде всего наша..., училась в нашей школе и ушла от нас не по собственному желанию, а из-за травмы рук. Разве пенсионеров из нашего предприятия, вы не хороните за счет завода?
- Хороним.
- Хороните ее так же как и всех. Организовывайте похороны.
- Хорошо, Федор Иванович.
Маргарита Макаровна убегает. Я откидываюсь на стул и тут же селектор ожил.
- Федор Иванович, возьмите трубку, вас просит мама Александры Корзинкиной.
Час от часу нелегче. Этой-то что от меня надо. Я поднимаю трубку.
- Федор Иванович, здравствуйте. Это Роза Григорьевна, мать Саши.
- Здравствуйте, Роза Григорьевна.
- Федор Иванович, я вас умоляю, отпустите мою дочь.
- Мы любим друг друга, Саша пришла ко мне и я ее с радостью принял.
- Сашенька не может жить с вами. Вы... вы же не в ладах с законом. Зачем же портить будущее моей девочки.
- Роза Григорьевна, я устал вам повторять, что вы ошибаетесь. Я прошу вас, дайте нам жить спокойно и счастливо...
- Вот, что, Федор Иванович, я ставлю вам ультиматум. Если вы не отпустите мою дочь, я заявлю на вас куда следует. Пусть все узнают правду, узнают кто вы такой есть на самом деле.
- Делайте что угодно. Подумайте лучше о счастье вашей дочери.
- Вот именно... Если Саша не придет сегодня вечером домой, я исполню свою угрозу.
Связь прервалась. Я поднялся со стула и поплелся в цех.
Саша, как всегда, металась по участку, теребя девочек и стараясь, чтобы они не отвлекались... Заметив меня, подскочила и нежно коснулась перчаткой по плечу, потом сорвала марлевую повязку с лица.
- Чего такой ... взъерошенный?
- У нас ЧП. Вера Артемова погибла.
Она вскрикнула и зажала перчаткой рот.
- Как же так?
- Сейчас поеду в центр, узнаю в чем дело.
- Боже мой, им бы жить и жить...
- Возьми себя в руки, Саша, они на тебя смотрят, - я киваю на оглядывающихся с конвейера девочек.
- Я сейчас, Федя.
- У тебя здесь как дела? - пытаюсь перевести разговор.
- Нормально. Сегодня пока ни одного срыва...
- Твоя мама звонила мне.
Лицо Саши сразу вытянулось.
- Угрожала?
- Было дело.
- Но мы не сдадимся. Правда?
- Конечно, нет.
- Я люблю тебя.
- Я тебя тоже. Извини, мне уже пора.
Она грустно улыбнулась. Натянула опять повязку на лицо и помчалась тормошить ближайшую девочку.
Следователь Григорий Иванович принял не сразу. Подержал в приемной пол часа, а потом пригласил к себе.
- Ну что, Федор Иванович, может при твоем цехе сразу организовать отдел по расследованию? Еще только пол года прошло, а у тебя уже одиннадцать случаев. Из них, среди твоей детворы два смертельных случая, две кражи, групповое убийство, три привода за продажу наркотиков, один грабеж, два мошенничества. Кроме того, уже не считаем..., бесконечные задержания за проституцию, за хулиганство, за пьянство, устали от наркоманов... По городу ни в одном районе таких данных нет, только у тебя.
- Может быть и надо так сделать, создать профилактический отдел, который бы занимался профилактикой преступлений и бытом детей.
- Есть уже при милиции детская комната, с нее толку как с козла молока, твои дети под их учет не подходят, это особая статья. Вот скажи, Федор Иванович, ты никогда не задумывался, куда тратят деньги большинство девочек?
- Наверно, на еду, шмотки, игрушки, помогают родителям...
Следователь засмеялся.
- Нет, ты плохо знаешь своих подопечных. Представь себе ситуацию, глупенькие девочки вдруг стали получать большие деньги. На это сразу обратили внимание все подонки и бандиты, которые шляются в городе. Неужели после этого они обойдут твой цех стороной? Ни за что в жизни. На школу при цехе, общежитие начали слетаться, как мухи на мед всякие твари и обволакивать несчастных в свою паутину. Появились наркотики, алкоголь, секс, рэкет. Некоторые девочки получают зарплату и тут же отдают ее сутенерам или торговцам. За те несколько лет, как образовалось это предприятие, вокруг него образовалась
