Надя послушно уходит.
- Вы наделали шорох новым приказом, Федор Иванович.
- Может я перегнул палку?
- Да нет, так и надо.
Саша уже бесцеремонно берет меня под руку и мы идем по улице.
- Федор Иванович, пойдемте ко мне. Моя мама хочет с вами познакомимся. Я ей вчера показала статуэтку..., она так разволновалась. Мама в молодости окончила Мухинское училище в Ленинграде, а потом с отцом переехала сюда. Теперь работает в местном музее искусствоведом.
- Что же ее так взволновало?
- Не знаю. Пойдемте, Федор Иванович. Мама очень просила меня привести вас.
- Хорошо. Пошли.
Пожилая женщина с интересом разглядывала меня в дверях.
- Роза Григорьевна, - сразу представилась она. - Так вот вы какой, Федор Иванович. Я очень рада вашему приходу. Честно говоря, думала дочь не уговорит вас.
- Это почему же?
- Да так... я вам потом скажу. Сашенька, отведи гостя в гостиную, а я сейчас принесу чая и поесть что- нибудь.
Гостиная не имеет ни одного свободного сантиметра стены, все завешано картинами, иконами, фотографиями. В серванте и на нем десятки фарфоровых статуэток и ваз. Саша сажает меня в кресло перед столом.
- Мама сегодня какая-то необычная, - говорит она.
- А это ее картины?
- Нет. Здесь есть подарки ее знакомых, а кое-что куплено. Мама сама ничего не рисовала и не лепила, но эксперт она необыкновенный. Ее услугами пользуются многие музей и частные коллекционеры России и за рубежом.
Появилась Роза Григорьевна с большим подносом в руках, на котором виднелись чайные приборы и небольшой расписанный чайник.
- Саша, помоги расставить...
Они быстро накрыли стол. Появилась запыленная бутылочка коньяка и несколько бутербродов с икрой и шпротами. Мать и дочка сели напротив меня.
- Давайте выпьем, Федор Иванович, за нашу встречу, - говорит первая Роза Григорьевна.
Она по-мужски вскрывает бутылку коньяка и разливает по рюмочкам. Мы выпиваем. Роза Григорьевна, подхватив бутерброд с икрой, ловко отправляет его в рот.
- Я ведь я, знаете почему, просила привести вас, Федор Иванович?
- Наверно чтобы познакомиться.
- Я с вами давно знакома, очень давно и пригласила, чтобы убедиться, все тот же вы или нет...
- Я вас не помню, Роза Григорьевна.
- Сейчас вспомните, перед этим я расскажу одну историю...
Она поднимается с кресла, уходит за дверь и вскоре возвращается, держа в руках мою фигурку Саши и сделанную из зеленого нефрита фигурку Наполеона.
- Это ваша? - кивает она на мой подарок.
- Моя.
- А это?
На столе среди посуды стоит распетушившийся полководец, у него нежный грязновато-зеленый цвет и вместо глаз маленькие вкрапления черного камня, от чего лицо приобрело злое выражение.
- Тоже похожа на мою работу.
- Она и есть ваша. Сделана той же рукой с неповторимым подчерком.
Роза Григорьевна сделала паузу, пытаясь получить хоть что-нибудь в ответ. Я делаю вид, что с интересом рассматриваю фигурку. Действительно, это моя работа, я даже забыл о ней, столько лет прошло.
- Федор Иванович, это действительно делали вы? - теперь и Саша с любопытством сравнивает две фигурки.
- Помолчи, Саша. Начнем по порядку, начнем с Ленинграда. Я тогда читала лекции по истории Итальянской живописи средины восемнадцатого века в институте Репина. Сашеньке в это время было... десять лет. Так вот, после одной из лекций, профессор Никольский пригласил меня в мастерскую скульптуры, показать творчество молодых... Среди всяких больших и малых гипсовых и сделанных из камня обнаженных фигурок женщин, мне попалась удивительная маленькая скульптура, вырезанная из белого мрамора. Это была фигурка женщины с усталым, замученным лицом, но больше всего поразило то, что вместо глаз вделаны маленькие агаты, отчего лицо приобрело очертание ведьмы.
- Что это? - удивилась я.
- Это у нас есть один нигилист, - пояснил профессор. - Талантливый черт, но совсем неуправляем, делает все по своему. Было задание слепить натурщицу, он и взял ее тело, а голову, говорит, придумал сам.
- Работа-то великолепная.
- Сам вижу, но...
- Неужели поставили удовлетворительно?
- Понимаешь, Роза, он... талантлив, но не нашего поля ягода. Есть в нем что-то такое, что отталкивает от нашей среды. Я даже не могу выразить это словами... Знаешь, берется за скульптуру и начинает заводиться, вижу делает все не так, все по своему, может быть это и хорошо, но... сделал и швырнул свою работу в мусорницу. Будь-то и не было того яркого периода вдохновения. С ужасом думаю, что он никогда не оценит свой талант. По крайне мере, я в это уже поверил. Остановил я его, говорю, что раз он не представил работу, я вынужден поставить неуд. А он мне в ответ: 'На этом не заработаешь.' И ушел. Вытащил я фигурку и поставил ее сюда.
Так я познакомилась с первыми работами Федора Бережного. Этот Наполеон достался мне от того же профессора Никольского, который пришел ко мне в расстроенном состоянии. Вы тогда были на третьем курсе.
- Розочка, этот парень, видно, к нам не скоро придет, а может быть совсем не придет. Возьми его последнюю работу.
Он выложил на стол вот этого... француза. Сашина мать тычет на фигурку Наполеона.
- Неужели бросил учиться?
- Хуже, он арестован по подозрению в убийстве.
Я так и ахнула.
- Жить богато хотел, - продолжает Никольский, - занялся фарцовкой, а потом что-то не поделил с друзьями и порезал одного из них.
- Федор Иванович, неужели это вы? - удивленно спрашивает меня Саша.
И опять я не успел открыть рта, мать перебила меня.
- Это был он. Я же видела вас там, Федор Иванович, и узнала сейчас... Вы и есть тот самый талантливый скульптор, который за уголовщину и убийство попал в тюрьму.
Саша умоляюще смотрит на меня, ожидая ответа.
- Все почти так и все не так. Я действительно учился в Ленинграде, но ни какого убийства не совершил или аресту не подвергался. Просто понял, что попал не туда и тогда ушел с института.
- Как ушел, то есть... ушли?
- Да так. Этому помогла любовь. Я познакомился с женщиной, влюбился в нее и поехал за ней на край света, то есть в Свердловск, там поступил в машиностроительный институт, после окончания которого, был направлен в Туркменистан, а потом - сюда.
Саша в замешательстве, ее мать ехидно смотрит на меня.
- Я не настаиваю, Федор Иванович, если не сидели, так не сидели. По рассказам моей дочери и отзывам ее друзей, я слышала о вас очень много хорошего, а раз так, считаю, все надо оставить так, как есть.
До чего же недоверчивая женщина.
- Очень жаль, что я вас не мог разубедить ни в чем. От моего прошлого остались кой-какие навыки,
