Звездный Рубеж (Ловцы звезд - 3)

качества медицинского обслуживания и не делал из этого секрета. Но он вообще ненавидел врачей и госпитали. Он мог найти недостатки и в самом безупречном. Сангарийку тогда выследил Бен-Раби. И стрелял в нее... У Мауса хватило бы наглости стоять лицом к лицу с дьяволом и предложить ему заткнуться. - Нам приходится обходиться тем, что мы можем себе позволить, мистер Шторм. - Так мне и сказали. Маус не стал развивать тему, хотя и считал, что сейнерам говорить о бедности - это все равно что царю Мидасу клянчить на углу медяки. Бен-Раби открыл глаза. - Как дела, Мойше? - спросил Шторм, помешав Эми начать разговор с более драматической реплики. Работа столетий кладет на детей неизгладимый отпечаток. Ее следы остаются невидимыми и неизменными, как секретный код ДНК. Маус с младых ногтей знал, что жители Старой Земли - парии. Семья Мауса была на службе уже три поколения. Его предки принадлежали к военной аристократии Конфедерации. Предки бен-Раби многие столетия были безработными на содержании государства. Ни один из них не считал себя предубежденным. Но ложные истины, впитавшиеся с молоком матери, глубоко пускают корни и постоянно дают побеги нереалистичных реакций на реальный мир. Бен- Раби рано пришлось обуздывать предрассудки. Чтобы выжить. В его батальоне в Академии было только двое со Старой Земли. Сейчас он минуту собирался с мыслями. - Что я здесь делаю? - спросил он. - Тебе нужен был отдых, - отозвалась Эми, - долгий отдых. На этот раз ты перестарался. - Да брось ты, я сам могу о себе позаботиться. Я знаю, когда... - Чепуха! - отрезала докторша. - Каждый телетех так думает. И всех их приносят сюда выжженными дотла. Мне приходится менять им пеленки и кормить с ложечки. Что с вами, ребята? Ваше эго на пару размеров великовато даже для бога средней величины. У Мойше шумело в ушах. Он хотел ответить, но во рту было такое чувство, будто язык завернут в старый задубевший носок. В глазах женщины-врача стояли слезы. - У вас кто-то погиб у Звездного Рубежа? - Сестра. Она вышла из контакта, как раз когда ваши сухопутные поднимались на борт. Ей было только семнадцать, бен-Раби. - Сожалею. - Врете. Вы - телетех. И сожаление мне не поможет. Не поможет кормить ее каждый день. Она была вроде вас, бен-Раби. Была уверена, что справится, не хотела меня слушать. Ни один из них не хотел слушать. Даже контролеры, которым надо бы понимать. Они отправили ее назад в контакт после четырех часов отдыха. Бен-Раби закрыл рот. Что он мог сказать? Его самого ввели в контакт во время битвы у Звездного Рубежа. Главная рубка контакта походила на палату тяжелораненых. Десятки телетехов отдали все, чтобы спасти 'Данион'. Мойше никогда бы не оказался в рубке контакта, даже не знал бы о ее существовании, если бы во время боя контактеры не понесли таких жестоких потерь. В те дни он был всего лишь наземником, которому не следовало доверять, разоблаченным шпионом, от которого скрывали тайны сейнеров. Его допустили к контакту лишь потому, что он мог на миллиметр увеличить шансы 'Даниона' на выживание. Решение перейти к звездоловам Мойше принял сразу после битвы у Звездного Рубежа, почти в люке корабля, который должен был отвезти наземных контрактников назад на одну из планет Конфедерации. Он медлил слишком долго. Половина его пожитков отправилась вместе с тем кораблем. Он так и не получил их назад. Команда корабля сильно поцапалась с таможней. Эти бюрократы озверели и хватали все, что не было привинчено к палубе. Бен-Раби взял худую, холодную руку Эми. - Как себя чувствуешь, дорогая? У тебя усталый вид. Сколько прошло времени? Рука была так холодна.., как у привидения. Как он влюбился в Эми? Всегда он влюблялся в странных, невротичных и просто испорченных женщин. Алиса в Академии... Что она устроила ему при расставании! Сангарийка Мария, как вампир высосавшая его между двумя последними заданиями... - Теперь, когда я знаю, что ты в порядке, со мной тоже все будет хорошо, Мойше, пожалуйста, будь осторожнее. Эми казалась необычно отстраненной. Бен- Раби взглянул на нее, на Мауса и снова на нее. Новые проблемы с Маусом? Ее неприязнь к его другу недавно весьма усилилась. Маус почти все время молчал. С ним была его неизменная шахматная доска, но он не стал предлагать партию. Его останавливало присутствие Эми. Шахматы были его великой страстью, соперничающей даже со страстью соблазнять подряд всех красивых женщин. - Эй, Маус! Как ты думаешь, чем сейчас занимается Макс? Единственный способ втянуть друга в разговор, который пришел в голову Мойше, - это вспомнить кого-нибудь из общих знакомых, кого они знали до прихода к сейнерам. - Наверное, богатеет и гадает, почему мы больше не заглядываем в ее лавочку. Не думаю, что Бэкхарт дал себе труд сообщить ей наш новый адрес. - Ага, - рассмеялся бен-Раби. - До него уже дошли новости, как ты думаешь? Ну, или дойдут со дня на день. У него пена изо рта повалит! Макс была нашей приятельницей на Луне Командной, - объяснил он Эми. - Она держала магазинчик марок. - Лучший магазинчик для коллекционеров на всей Луне, - добавил Маус. Эми не ответила. Она просто не могла понять, зачем эти двое собирали маленькие кусочки бумаги столетней давности, к которым следовало относиться как к драгоценностям. И не только марки. Кажется, эти двое собирали все подряд. Монеты. Марки. Прочее старое барахло. У Мауса вся каюта была завалена коваными треножниками ручной работы и прочими ископаемыми железками. Единственной коллекцией, которая нравилась Эми, была коллекция бабочек. У Мауса на стене висела большая рама экзотических экземпляров. Они были невероятно прекрасны. Корабли сейнеров были экологически стерильны. Только в зоопарках содержалась негуманоидная жизнь, и это были большие, широко известные млекопитающие. У Эми не было хобби. Для отдыха она читала. Эту привычку она переняла от матери. А Маус даже прилично играл на кларнете - старинном деревянном духовом инструменте, который редко где можно было видеть. Он говорил, что играть научился у отца. - А как будет с Гретой? - спросил Маус. - Ты думаешь, департамент о ней позаботится? От этого имени Эми подпрыгнула на месте. - Ты никогда не рассказывал мне ни о какой Грете, Мойше. - Это было в другой жизни. Они были любовниками, но знали друг друга очень мало. Бен-Раби не любил ворошить чужое прошлое - ему оно всегда представлялось мешком со змеями, из которого еще неизвестно что выползет. Всегда можно было наткнуться на гадюку. У каждого человека свои темные тайны. Но на вопрос Эми он все же ответил: - Я уже говорил тебе. Это девочка, которую я встретил, когда последний раз был на Старой Земле. Последний раз, когда навещал мать. Она хотела выбраться с планеты. Друзья не отпускали ее. Я ей помог. А кончил тем, что стал ее спонсором. - Он был ей вроде приемного отца, - пояснил Маус. - Наверное, теперь ей уже восемнадцать. Я не думал о ее возрасте. Зря ты ее вспомнил, Маус. Я теперь расстроился. - Ну, брось ты. Макс за ней присмотрит. - Наверное. Но это не правильно. Нельзя сваливать это на кого-то другого. Как ты думаешь, Эми, я смогу время от времени посылать ей весточку? Просто сказать, что я жив-здоров и все еще помню о ней. Я согласен, чтобы письма писали ты или Ярл. Можете даже пропустить их через компьютер- дешифратор и убедиться, что там нет ничего предосудительного. - Это просто ребенок? - спросила Эми. - Ага. Она здорово напоминала мне меня самого в юности, когда я только что выбрался со Старой - Земли. Совершенно потерянный. Я думал, что, если я ей буду помогать, будет лучше. А потом я вроде сбежал, когда Бюро послало нас сюда. Я сказал ей, что вернусь через пару месяцев. А уже прошло почти четырнадцать. - Я попрошу Ярла. Иногда он разрешает отправлять письма. У некоторых из нас есть родственники в Конфедерации. Но письма идут медленно. - Это не важно. Эми, ты золото. Я тебя люблю. - Ну, если вы начинаете нежничать, - сказал Маус, поднимаясь со стула, - то я лучше пойду. Начинаются гражданские занятия. Ну и чепуха. Представь: я, Эмили Хопкинс и этот фашиствующий болван- преподаватель... Может, меня снова ранят в руку. Тогда я смогу вернуться сюда и пропущу парочку уроков. Веди себя хорошо. Слушайся милую даму доктора, или я сверну тебе шею. И он исчез, пока Мойше не начал свое занудное 'Спасибо, что навестил'. - Ты на удивление неразговорчива сегодня, дорогая, - проговорил бен-Раби спустя какое-то время. Возможно, если бы здесь не было врача... - Я просто устала. Мы все еще стоим двойные вахты, и нам едва удается прикрыть все посты. На Верфях придется застрять надолго - если 'Данион' не развалится на части по дороге. Если акулы не разнесут нас к чертовой матери. - Ты уже в сотый раз упоминаешь эти Верфи и не хочешь мне о них ничего рассказать. Ты мне все еще недостаточно доверяешь? - Это именно верфи. Не больше и не меньше. Там мы строим и ремонтируем корабли. Мойше, раз тебе пока некуда спешить, расскажи мне лучше о себе. - Что? - Я встретила тебя в самый первый день, еще на Карсоне, когда ты только что подписал контракт. Мы прожили вместе несколько месяцев, и вдруг я узнаю, что у тебя есть дочь. Я о тебе почти ничего не знаю. - Грета мне не дочь, дорогая. Я просто помог девочке, которая нуждалась в ком-то... - А разве это не одно и то же? - Юридически - да. На бумаге. Иначе у нас были бы проблемы на суде. - Расскажи мне. Все. Делать было нечего. Можно было только рассказывать, и он начал рассказ. Женщина-врач, которая мелькала на заднем плане, подозрительно глянула на него и всем своим видом показала, что ему придется еще на какое-то время задержаться. - Хорошо. Скажешь, когда станет скучно. Мойше родился в Северной Америке на Старой Земле, от Кларенса Хардвея и Майры Мак-Кленнон. Отца он почти не знал. Его мать по причинам, которые до сих пор оставались для него загадкой, предпочла воспитать его дома, а не сдать на попечение в государственные ясли. Из живущих на пособие немногие сами воспитывали своих детей. Его детские годы ничем не