отличались от младенческих лет детей других безработных на домашнем воспитании. Мало надзора, мало любви, мало учебы. Он начал гонять с дворовой ватагой, когда ему еще восьми не было. Ему было девять, когда он впервые увидел инопланетников. Выскочек так их называли на Земле. Это были космонавты флота в отглаженной черной форме, пришедшие в город по каким-то своим, странным, внеземным делам. Эта форма захватила его воображение. Она стала навязчивой идеей. Мальчик начал вытягивать разнообразные сведения о флотских из домашнего информационного терминала своей матери. Большую часть их он не мог понять из-за недостатка знаний. Он стал учиться самостоятельно, начав с нуля и постепенно добираясь до того, что ему так отчаянно хотелось знать. В десять лет он забросил свою ватагу, чтобы оставалось больше времени на учебу. На одиннадцатом году его озарило: он должен отправиться в космос. Ему удалось тайком добраться до вербовщика флота. Тот помог ему проскользнуть через вступительные экзамены в Академию. Ему никогда бы их не сдать, если бы для жителей Старой Земли не существовало особых стандартов и квот. В прямом соревновании с тщательно подготовленными инопланетниками, многие из которых выросли в военной среде, он бы провалился с треском. Половина офицеров службы были детьми офицеров. Служба стала замкнутой субкультурой, с каждым годом все менее связанной с общечеловеческой и все менее ею контролируемой. Но у Томми была цель. В двенадцать он убежал из дома и отправился на Луну Командную, в Академию. За шесть лет он из намертво отстающих пробился в пять процентов лучших. По окончании он воспользовался правом выбора и оказался во флоте. Он служил на истребителях 'Аквитания' и 'Гесс', а потом на крейсере 'Тамерлан', после чего попросил направление в разведшколу. После года обучения в Бюро его назначили флотским атташе при посольстве на Фелдспаре. После этого последовало еще с полдюжины подобных назначений в разных мирах, и тогда его работа привлекла внимание адмирала Бэкхарта, чей отдел занимался опасными операциями и деятельностью на грани и чуть за гранью закона. Он принял участие в нескольких нелегких операциях и встретился со своим бывшим одноклассником Маусом. У них было несколько совместных заданий, последним из которых было присоединиться к звездоловам и добыть информацию, которая помогла бы принудить сейнеров присоединиться к Конфедерации. Кое-что из этого Эми уже слышала. Что-то было новым. Однако этот рассказ ее не удовлетворил. Ее первым замечанием было: - Ты ничего не сказал о женщинах. - Что ты имеешь в виду? Какое это имеет значение? - Для меня - первостепенное. Я хочу знать, кем были твои любовницы и каким образом вы расстались. Как они выглядели... - Сначала поцелуй в задницу пьяного носорога, леди. Он еще не совсем пришел в себя. И не сообразил, что произнес это вслух, пока не задумался, отчего она так сразу заткнулась. Судорожно вздохнув, Эми вихрем вылетела из комнаты, как смерч, ищущий город, который можно было бы превратить в руины. Откуда-то с заднего плана выступила женщина-врач и пощупала его пульс. - Она очень настойчива, правда? - Не знаю, что на нее нашло. Раньше она такой не была. - У вас была интересная жизнь. - Да нет, не совсем. Не думаю, что я поступил бы точно так же, если бы мне приходилось начинать все заново. - Ну, вы могли бы начать заново, правда? - Не понимаю. - Омоложение. Я думала, это доступно каждому конфедерату. - Ax, да. Более или менее. Кое-кто из генералов живет на свете еще с тех пор, как Ной причалил свой ковчег. Но у судьбы есть способы добраться до того, кто пытается от нее ускользнуть. - Жаль, что у нас здесь такого нет. - Вы не кажетесь настолько старой. - Я думаю о своем отце. Он дряхлеет. - Да, понимаю. Когда я смогу уйти? - По сути дела, в любое время, но мне хотелось бы, чтобы вы задержались еще на пару часов. Сейчас вы будете чувствовать слабость и головокружение. - Маус был прав насчет звуковых успокоительных. - Знаю, но не я составляю сметы госпиталя. Всего хорошего, мистер бен-Раби. Постарайтесь, чтобы нам не пришлось снова встретиться. - Я ненавижу госпитали, доктор. Это было правдой. Те госпитали, в которых ему доводилось лежать, принадлежали Бюро, и попадал он туда для того, чтобы измениться физически или психически. Для разминки он проделал несколько упражнений, а потом вскочил на трамвай, который шел к его дому. Эми ждала его. - Ох, Мойше. Это было глупо с моей стороны. Ты был прав. Это не мое дело. Перед его приходом она плакала. У нее были красные глаза. - Все в порядке. Я понимаю. На самом деле он не понимал. Там, где он вырос, никто не интересовался чужой личной жизнью. В Конфедерации люди жили сегодняшним днем. И не задумывались о прошлом. - Просто понимаешь.., мне кажется, что все, что происходит между нами, так неустойчиво. 'Ну вот, - подумал он, - опять намеки на брак'. Для сейнеров брак был делом важным. В Конфедерации это было милым пережитком старины, забавой или мечтой молоденьких девушек и отчаянных романтиков. Он не мог понять серьезность, с которой сейнеры смотрели на брак. Еще не мог. Звездоловы завоевали его преданность, но они не могли сделать из него другого человека. Они не могли превратить его в свое подобие, просто приняв в свою среду. Интересно, подумалось ему, у Мауса те же проблемы? Наверное, нет. Маус - хамелеон. Он может адаптироваться к любой среде, раствориться в любой толпе. - Мне надо на работу, - сказала Эми. Казалось, ее шатает от усталости. - Тебе тоже надо бы отдохнуть, любимая. Когда она ушла, бен-Раби достал свою коллекцию марок и развернул потрепанный альбом. Упомянув Макс и Грету, Маус открыл ящик Пандоры. Через некоторое время он оттолкнул от себя альбом и попытался набросать письмо девочке. Но не придумал, что сказать.
ГЛАВА ПЯТАЯ:
3049 год н.э.
ОТСТУПЛЕНИЕ
К адмиралам и генералам обычное ожидание и дезинфекционные процедуры по прилете на Луну Командную не относились. Проверяли их тоже по сокращенной программе. С тех пор, как после Улантской войны адмирал Мак-Гроу подался в пираты, случаев нелояльности старших офицеров больше не наблюдалось. Всего через три часа после посадки личного шаттла адмирала южнее моря Спокойствия Бэкхарт вошел в свой офис. Говоря языком другого века, он не жалел лошадей. Корабль- носитель вынырнул из гипера посередине между Луной Командной и Л-5. И тут же адмирал получил шифровку: 'Немедленно требуется личное присутствие. Критично'. Либо у вселенной отвалилось дно, либо Мак-Кленнон и Шторм вернулись с охоты с ягдташами, из которых капают маленькие вкусненькие секреты. В его кабинете уже собрался экипаж. Так он называл своих лично отобранных и доверенных людей. - Отлично, как и вы. - Он поднял руку, обрывая дальнейшие приветствия. - Что стряслось? - Не хотите ли сперва принять душ и переодеться? - спросил Джонс. Бэкхарт выглядел измотанным, почти жалким. Как бродяга, нарядившийся в костюм адмирала. - Это вы, шуты гороховые, отстукали мне 'Личное присутствие. Критично'. Если у меня есть время срать, мыться и бриться, надо было писать 'Срочно'. - Возможно, мы поторопились, - признал Намагуши. - Но мы нашли подземный ход в этот склеп. Естественно, несколько возбудились. - Подземный ход? Черт возьми, что здесь происходит? - Бэкхарт рухнул в огромное кресло за бескрайним столом из полированного дерева. - Ближе к делу, Акидо. Намагуши вскочил с кресла и толкнул по сверкающей поверхности стола картонный квадратик. - Цифры. Твой почерк ничуть не улучшился. - Секретариат готовит распечатку, сэр. Это, сэр, то, что прислал нам Шторм. - Ну и что? - Стандартная система координат Моргана, сэр. Местоположение звезды. У нас ушло два дня на перевод из сангарийской системы координат. - Сангарийской?.. Господи Иисусе! Это?.. - То, чего мы дожидались всю свою жизнь. Координаты их звезды. - О Господи! Не может быть. Две сотни лет мы их искали. Резали глотки и теряли собственные головы - как банда фашиствующих молодчиков. И это окупилось. Я сделал ставку с дальним прицелом, и она выиграла. Коммуникатор мне! Черт возьми, дайте мне кто-нибудь этот чертов коммуникатор! Джонс передал коммуникатор через стол. Бэкхарт яростно застучал по клавишам. - Бэкхарт. Приоритетно. Эй ты! Да хоть бы он сейчас царицу Савскую трахал! Личное, важное, и я твои яйца зажарю на завтрак, молокосос, если ты сейчас же не... Прошу прощения, сэр. - Его манеры вдруг претерпели чудесное превращение. - Да, сэр. Именно так, сэр. Я хочу получить подтверждение нашей позиции по Меморандуму о Долгосрочной Политике и Процедуре номер четыре. Конкретнее - параграфа шестого. Воцарилось долгое молчание. Соратники Бэкхарта все ближе и ближе пододвигались к своему шефу. Наконец человек на другом конце провода что-то ответил. - Да, сэр. Абсолютно. У меня в руках данные, сэр. Только что расшифрованы. Дайте мне фон Драхова и Первый Флот... Да, сэр. Я прошу на это время карт-бланш. Начать могу прямо завтра. Снова молчание. Наконец: - Да, сэр. Именно об этом я и подумал, сэр. Понимаю, сэр. Благодарю вас, сэр. - Бэкхарт отключил связь. - Он хочет обсудить это с начальниками штабов. - Они хотят дать задний ход? Сейчас? Когда мы на это положили столько жизней, которые?.. - Капитан Джонс! Вы представляете, насколько дико прозвучало мое к нему обращение? Позвольте, я нарисую вам картину. Я прервал его, когда фон Штауфенберг докладывал, что мы видели у центра. Это было именно то, что мы ожидали обнаружить, и выглядело это не лучше, чем баржа, нагруженная мертвыми младенцами. Какая-то раса психопатов добросовестно уничтожает любую разумную жизнь, которая попадается ей на пути. Тут я вламываюсь и прошу подтвердить Меморандум четыре дробь шесть, который является обетом истребить сангарийцев, как только мы обнаружим, где их Метрополия. Считается, что хорошие в этой игре - мы, Джонс. То, что ему приходится сейчас выслушивать, способно погасить пламя нашей старой благородной
