забором.
Карли инстинктивно отступила на шаг в сторону.
– Разыскала Реймонда Барлоу. И сегодня днем с ним поговорила.
– Ты с ним поговорила. – Голос звучал тихо и угрожающе.
– Но должна же я была убедиться, что нашла верный номер, – слабо защищалась Карли.
– Не верю! Не могу поверить! – теперь уже Эван кричал. – У тебя нет никакого права ему звонить!
Карли отступила еще на шаг. До его «тойоты» оставалось всего лишь несколько футов. Ее собственная машина стояла футах в пятнадцати – в случае необходимости можно было добежать.
– А чего ты от меня ждал? Унизил с этой Джесси Кламп так, что теперь я вряд ли побегу к тебе с каждой мелочью – ведь ты снова можешь это сделать!
– Все, что мне от тебя требовалось, так это озвучить фильм, – с угрозой в голосе возразил Эван. – Но ты тут же захотела помочь написать текст. Теперь оказываешь помощь в продюсировании. Я делал всего лишь простой документальный фильм, а вместо этого оказался впутан в сотрудничество с Эллой, этим вездесущим дождевым червяком! – Он подступил ближе. – Начинаю думать, что, связавшись с тобой, совершил крупномасштабную глупость!
– Ну что же, прекрасно, – снова отступая, собралась с духом Карли. – Отдавай туфлю, и разойдемся с миром.
– Так, значит, ты этого хочешь, да? – Эван опять шагнул вперед, прижимая Карли к своей машине. – Не получится, леди. Ты все это начала, ты и заканчивай. Дай-ка мне номер телефона!
– Нет. – Карли, словно шит, прижала к груди сумочку. Эван склонился, всем телом прижимая ее к машине. – Нет?
Карли нервно, но решительно покачала головой:
– Не дам, пока ты не отступишь и не попросишь прощения за то, что так ужасно со мной обращаешься.
Эван недоверчиво, недоуменно уставился на нее злыми и холодными, словно лед, голубыми глазами.
– Ты лезешь в мой фильм, суешь нос в мои дела и после всего этого меня же заставляешь извиняться?
Из последних сил пытаясь сохранить самообладание, вонзившись ногтями в кожаную поверхность сумки и нервно сглатывая, Карли все-таки стояла на своем:
– Я… я заслуживаю извинений… в нашем контракте нет ни единого слова о том, что ты имеешь право меня оскорблять. Ты вполне можешь меня не любить, но по крайней мере не должен…
– Вести себя так низко? – насмешливо продолжил Эван.
– Это просто больно, – почти прошептала Карли, словно не замечая сарказма.
– Ну что же, пусть будет так, – внезапно смягчился Эван, склонившись совсем низко. – Прости за то, что я так плохо себя вел. – С этими словами он крепко обхватил голову девушки двумя руками и поцеловал в губы.
Мозг Карли отвечал на раздражители куда медленнее, чем тело: оно отдалось поцелую с безотчетной и абсолютной готовностью. Лишь через несколько минут серое вещество вернуло себе командную функцию и убедило губы оторваться и даже изобразить некоторое негодование.
– И что же ты делаешь? – возмущенно прошептала Карли.
– Прошу прощения, – невозмутимо ответил Эван. – Хочу доказать, что искренне раскаиваюсь.
– Нет, это все не от сердца!
– Еще как от сердца. – Он снова завладел ее губами и начал целовать страстно и властно, в очередной раз заглушая голос разума и наполняя тело безграничным удовольствием. —Ну а теперь ты согласна дать мне номер?
Карли попыталась освободиться, однако это не удалось.
– Сначала отпусти.
Он внимательно взглянул ей в лицо.
– Хорошо. – И отступил на шаг.
В этот момент ноги вдруг отказались держать тело, а земля стала желанным и удобным пристанищем. К счастью, Карли успела схватиться за машину и, опираясь на нее, медленно вернулась в исходное, вертикальное положение.
Эван улыбнулся:
– Ты сама сказала «отпусти».
– Я прекрасно помню все, что говорила! – Карли схватила записку с электронным адресом Отуа, швырнула мучителю и, собрав в кулак все достоинство и силу воли, решительно направилась к своей машине. – Ты ничтожество, Эван Маклиш, – бросила она через плечо. – Низкое, грязное ничтожество!
– Эй! – отозвался он вдогонку. – Контракт не дает тебе права оскорблять меня.
Пятница открылась в ежедневнике пустой, одинокой и холодной страницей. Монотонность могла скрасить лишь взятая в библиотеке книга, а потому Карли решила всерьез заняться покупкой подарка к Дню отца. Телефон она не выключала, однако на звонки не отвечала, решив сделать исключение лишь для Куинна. Общаться ни с кем не хотелось, так как она все еще корила себя за страшно неловкую ситуацию, в которую завел звонок Реймонду Барлоу.
