Ларисе и хотелось побыть еще с Володей, и было боязно - поздно уже, пора домой. Но она согласилась. Сели на лавочку.
Вокруг дома стояла тишина, в доме тоже было тихо, только из одного окна чуть слышалось радио. Вдруг в конце тротуара, ведущего к дому, показалась фигура. Человек двигался медленно, останавливаясь через каждые несколько шагов. В один миг узнала в нем Лариса отчима. Да, это он, так поздно - и пьяный. Сквозь землю бы теперь провалиться... Володя увидит его... Как стыдно...
А отчим приближался. Шел, петляя, с одной стороны тротуара к другой. Словно ноги его были связаны и он никак не мог освободить их от веревки.
Лариса вся сжалась, припала к стене. 'Пусть бы Володя не заметил его, пусть бы не заметил...'
Но Володя заметил, что она с ужасом смотрит на пьяного.
- Испугалась? - шепотом спросил он. - Не бойся, пускай только сунется...
Лариса с облегчением вздохнула. 'Ведь он же не знает... Не знает, что это мой отчим...' Но дрожь, бившая ее, не проходила.
Отчим протащился мимо, не заметив Ларисы, исчез в подъезде. Было слышно, как гремели в коридоре его сапоги, как стукнула дверь квартиры.
- Так этот тип в вашем доме живет? - спросил Володя.
Лариса не ответила, как будто не расслышала вопроса.
- Ну, я пошла, - сказала она, когда все вокруг снова затихло.
- Что ж, - согласился Володя, поднимаясь с лавочки, - и правда уже поздно.
Они попрощались за руку, и Володя ушел. Ларисе же теперь никак не хотелось возвращаться домой. Она хорошо представляла себе, что там сейчас творится, и не шли туда ноги. Притаилась в подъезде, прислонилась к стене. Решила переждать, пока там затихнет, улягутся.
Но стоять в подъезде тоже было неудобно. Могли выйти соседи, кто-то мог возвращаться домой и увидеть ее. Вот и на самом деле скрипнула чья-то дверь. Лариса выскользнула на улицу. Куда идти? Появилась мысль вообще не ночевать сегодня дома, вернуться к Оле. Но жаль было матери - станет беспокоиться.
Побродив еще немного вокруг дома, подошла к окошку, заглянула. Половину окна закрывал вазон - Ларисин огонек стал большим раскидистым кустом. Теперь он рос в деревянной кадке и был покрыт множеством ярких малиновых цветков.
Сквозь листья Лариса увидела мать, стоявшую посреди комнаты и углом белого платка вытиравшую слезы.
'Снова плачет, - сердито подумала Лариса. - Дала бы ему как следует', стиснула она кулаки.
Отошла от окна, стала ходить по тротуару. Опустила руки в карман, нащупала взятые взаймы деньги.
'А когда кончатся и эти... Как жить дальше, - думала она. - Неужели вечно побираться... Какой стыд...'
Ларисе было холодно. Тоненькая косынка не спасала от ночной свежести. Но домой идти не хотелось.
'Ох, если б я могла хоть чем-нибудь помочь... Но когда еще кончу школу...'
И вдруг как молния блеснула мысль. 'А почему обязательно кончать школу... Этим летом мне исполнится шестнадцать... Получу паспорт... Кончу восемь классов и - работать...'
Мысль была как неожиданной, так и интересной, и манящей, зовущей к новому, неизведанному.
'Пойду на завод, - думала Лариса. - Буду зарабатывать деньги, и маме сразу станет легче... Как я раньше до этого не додумалась... Праздники, экзамены... А потом... Все будет хорошо, мама. Помнишь, ты однажды сказала, что я у тебя хорошая помощница и что только на меня у тебя надежда. Так что позволь мне принять решение. Я теперь знаю, что надо делать'.
3
Первомайское утро. Весь город в яркой алости флагов, дома сверкают вымытыми стеклами, ограды и заборы свежевыкрашены, побелены, зеленая травка под ними, словно ежик, топорщит острые иголки, на деревьях набухли - вот-вот полопаются - тугие клейкие почки. А надо всем - ясное, яркое, словно тоже вымытое и начищенное к празднику солнце. Слышится музыка - это уже собираются демонстранты. Скоро, в колоннах, со знаменами, люди двинутся к центру города. И Лариса торопится, бежит в школу. Ей кажется, что она уже опоздала, хотя точно знает, что вышла вовремя, что еще рано.
Возле школы - шумная толпа. Девочки в белых выглаженных блузках, с яркими галстуками, в синих или черных юбочках. Мальчики тоже в белых рубашках, тоже с красными галстуками, непривычно опрятные, подтянутые. У всех в руках ветки с только что распустившимися свеже-зелеными листьями. Так было условлено пойти на демонстрацию, чтобы их колонна выглядела по-весеннему красивой.
И на Ларисе белая блузка с синей юбочкой в складку. Мама специально сшила к празднику новую, вчера сидела за машинкой до полуночи, заканчивала.
- Оля! - кричит Лариса, увидев подругу.
- Лариса! - откликается та. Веселая всегда, сегодня так и светится от радости. - Иди сюда, здесь уже все наши, мы в одной шеренге пойдем, - махала Оля зеленой веткой.
- Надя! С праздником! Петя, Игорь, с праздником! - поздравляет Лариса друзей. - Ой, смотрите, у Игоря на ветке цветок распустился.
Все обступают Игоря, трогают пунцовую бумажную розу, которую тот привязал к своей ветке.
- Жаль, что мы не додумались, - переживает Надя.
- А у Володи, смотрите, шары! Да какие огромные, - увидела пробиравшегося к ним Володю Оля.
- Володечка, где взял? Володечка, дай шарик! - бросились к нему девочки.
Только Лариса стоит в стороне, смотрит на Володю. Какой он красивый в белой рубашке... На длинных нитках качаются над его головой шары - синий, желтый, красный... Но Лариса не попросит... Ни за что...
- С праздником, девочки, - приветствует всех Володя. - Да тише вы, не хватайте. Я их вам и несу. На! - подает он синий Оле. - На! - подносит он шар и Наде.
Лариса смотрит, как раздает Володя шары девочкам. Она верит, она даже уверена, что сейчас он подарит и ей. Тайной птицей бьется мысль, что Володя и подошел-то к ним только потому, что здесь она, Лариса...
- А вот это тебе, - протягивает Володя ей ниточку от красного шара, самый красивый, самый большой.
- Володя, ты - рыцарь, - кричит Оля. - Каждая из нас вечером подарит тебе по вальсу!
- Ловлю на слове! Чтобы после не отпирались, - смеется Володя и исчезает в шумной толпе.
Лариса, счастливая, крепко удерживая длинную нитку, подбрасывает шар вверх. Он так и рвется к небу, и она, если бы могла, тоже полетела бы с ним под облака.
Горнист заиграл сбор.
- Строиться, строиться! - послышалась команда.
Минута смятения, суеты, беготни, и вот уже школа построилась в колонну. Белые блузки и темные юбочки, красные галстуки, зеленые ветки. Впереди красные знамена. Впереди школьный оркестр. И барабан отбивает дробь. И как легко, хорошо идти, если рядом шагают друзья, если играет музыка, а в руке у тебя красный шар. Словно само солнце держит на ниточке Лариса.
- Левой, левой, - слышится команда. Их физкультурник Олег Борисович пробежал вдоль колонны. Проверяет, хорошо ли, в ногу ли идут ученики. Олег Борисович улыбается, значит, все как надо, он доволен ими.
Из других улиц и переулков, словно весенние ручьи, текут и текут колонны демонстрантов. Чем ближе к центру, тем шире становится поток. Словно река, которая вбирает и вбирает в себя все новые и новые воды.
Теперь их школа движется с остановками. Немного продвинутся и станут. Уж очень много людей, очень.
- Смотри, смотри, - показывает Оля Ларисе. - Вон завод идет, станкостроительный, станок везут на машине.
Лариса смотрит на машину, убранную дерезой и плакатами. Машина медленно движется впереди колонны. В открытом кузове - станок, а около него женщина в комбинезоне и красной, повязанной вокруг
