удивлением. 'Что это мама говорит?' - подумала она.
Мужчина в кожанке внимательно смотрел на мать, перевел взгляд на Сережку, взглянул и на Лариску.
- Вот что, - поворачиваясь к рабочим, приказал он. - Сейчас же заделать фанерой, - показал на незастекленные окна. - Навесить двери, - оглянулся на проем, ведший во вторую комнату. - Провести свет. Пока хотя бы временный. Женщину не трогать, - строго сказал он усатому. - Устройте все так, чтобы можно было переночевать, а с завтрашнего утра беритесь за эту квартиру. Чтобы через два дня была готова!
Сказав все это, прораб повернулся, рабочие в дверях расступились, давая ему дорогу. Мать растерянно смотрела ему вслед. Даже не успела сказать спасибо.
Рабочие засуетились, забегали. Тот самый усач тащил уже откуда-то лист фанеры, лицо у него снова было доброе, он снова улыбался из-под пушистых усов. Пришел и молодой, в шапке-ушанке. Принес и повесил на гвоздь, вбитый в стенку, шнур с электропатроном. Потом ввернул лампочку.
- На триста свечей... меньше не нашел, - вроде виновато улыбнулся он матери. - Но ничего. Светлее будет.
Мать с детьми сидела в углу на досках и растерянно смотрела, как старались для нее рабочие. Откуда- то они притащили даже большие козлы с прикрепленными к ним досками.
- Вместо кровати пока будут. Все-таки лучше, чем на полу, - объяснили они.
- Спасибо, спасибо вам, - говорила мать.
- Живите на здоровье да деток растите, - сказал усатый.
После того как прораб распорядился, чтобы их не трогали, усатый, кажется, старался больше всех. Приветливо улыбался уже не одному Сережке, но и матери, и Ларисе, словно хотел загладить свою недавнюю грубость, объяснить: 'Мне что... Мне ничего... Я и сам бы вас пустил, да не я тут начальник'.
Часа через два все было готово - окна плотно заделаны, горело электричество, топилась печка, в комнате собиралось приятное тепло.
Мать сняла платок. Раздела Сережку. Разостлала на козлах одеяло, распеленала Леника. Малыш, давно не знавший такой роскоши, потягивался. Мать, совсем измученная волнениями дня, ослабевшая, сидела возле ребенка.
- Мама, - робко подошла к ней Лариса и тронула за плечо. - А почему ты сказала, что у тебя нет... мужа?
Мать удивленно взглянула на дочку. Немного помолчала, словно о чем-то думая.
- А мы не пустим его сюда... Не нужен он нам... Без него обойдемся, как совсем взрослой, все понимающей, ответила она дочери.
- Правда? - переспросила Лариса, не скрывая радости. - Правда, мамочка? - допытывалась она, дергая мать за юбку. - Вот хорошо... Ты не бойся, я тебе все-все буду помогать... Все, что ты только скажешь... А когда вырасту, работать пойду и все деньги буду тебе отдавать...
- Вот и хорошо, - погладила ее мать по голове. - Ты у меня помощница. На одну тебя вся моя надежда.
Спать они легли все вчетвером на широких козлах. И хотя было не очень удобно, но спали крепко.
Назавтра рабочие и в самом деле дружно взялись за квартиру. Принесли и навесили двери, стали стеклить окна. Работая, разговаривали с детьми, к матери обращались с сочувствием, были очень почтительны и все старались чем-нибудь услужить - принести обрезков для печки, сбегать за водой.
Через несколько дней на строительство приехал председатель горсовета Сухоручкин. Ему рассказали про женщину с детьми, которая пришла с вещами и не захотела уходить. Председатель подтвердил, что женщине действительно выделена здесь квартира, приказал не трогать ее и быстрее достраивать дом.
Скоро квартира была почти готова, оставалось только оклеить стены обоями. Во всем доме тоже шли спешные работы. Было намечено заселить его к ноябрьским праздникам.
Мать понемногу переносила на новую квартиру вещи, а когда дом был совсем готов, наняла подводу и перевезла мебель.
Ноябрьские праздники встречали в новой просторной квартире. Леня поправился, чирья у него сошли, только на ручках и ножках видны были синие пятнышки. Сережка, который в сарайчике намучился от тесноты, теперь носился по всей квартире как угорелый.
Мать радовалась, все время украшала, прибирала новое жилье.
- Как хорошо у нас! - хлопала в ладоши Лариса. Она с радостью помогала матери убирать - мыла полы, поливала вазоны, вытирала каждый листочек.
Цветок 'огонек', когда-то сломанный пьяным отчимом, и в самом деле не погиб, наоборот, разросся еще пышнее. Лариса пересадила его в новый просторный горшок, обернула белой, вырезанной по краям зубчиками, бумагой. Вазон с алыми цветками стоял на подоконнике в новой квартире, и было от него еще уютнее.
Лариса чувствовала себя счастливой. Ей так нравилось жить в этой новой красивой квартире, жить без отчима, с мамой, Сережкой и Леником.
Но однажды, проснувшись рано, услышала в спальне знакомый голос. Насторожилась.
Отчим прошел через столовую, где на диванчике спала Лариса. За ним шла мать. На лице у нее была улыбка, глаза светились радостью.
Отчим одевался в прихожей, о чем-то разговаривая с матерью. И мать засмеялась - звонко, весело.
Стукнула дверь - отчим, наверно, вышел на улицу. Мать вернулась в комнату. Заметив, что Лариска не спит и смотрит на нее удивленно, смутилась, перестала улыбаться.
- Он так просил, - стала оправдываться перед Лариской, - так просил... И клялся, что пить больше не будет... И ведь он отец... Леника, Сережки...
Горько и тревожно сделалось Ларисе, но и другое чувство шевельнулось в сердце девочки. Совсем недавно она видела мать веселой, а теперь вот растерянная, виноватая. Разве от нее, от Ларисы, зависит - станет мать снова веселая или опечалится... А Лариска так любила, когда мать улыбалась.
- Да, хорошо, - сказала она, чтобы показать матери, что ни в чем ее не винит.
А мать стояла, опустив руки. Солнце хлынуло в широкие окна, залило всю комнату золотистым светом. И очень не вязалась с этим солнечным утром мамина растерянная, виноватая улыбка.
Часть третья
В ДОРОГУ
1
Лариса стояла перед зеркалом и внимательно себя разглядывала. Сегодня она казалась себе не такой, как всегда. Может быть, дело в прозрачной косынке? Как только накинула Лариса эту косынку на плечи - сразу стала другая - красивая и почти взрослая.
В дверь постучали. Девочка отскочила от зеркала. В комнату заглянуло веселое личико.
- Оленька! - обрадовалась Лариса подруге. - Вот хорошо, что ты пришла. А я одна дома. Ну, проходи, проходи.
- У меня задачка по физике никак не получается, - пожаловалась Оленька, хотя ее лицо и в эту минуту не утратило своего радостного выражения. - Я думала, мы вместе решим, но если ты уже решила, дай мне глянуть... Какая у тебя косыночка красивая! - тараторила Оленька.
- Ой, - вскочила Лариса, - у меня же на кухне суп варится. Возьми сама тетрадку по физике в портфеле, - крикнула она, выбегая из комнаты.
Когда Лариса вернулась, Оля кончала списывать задачу.
- А ваши все куда девались? - спросила она, промокая чернила промокашкой.
- Мама с Иркой в консультации. Сережка еще в школе, а Леня на улице бегает, - ответила Лариса.
- Хорошо вам, - вздохнула, закрывая тетрадку и поднимаясь, Оля. - У вас столько детей. А мне так хотелось бы иметь братика или сестричку. Я бы их так любила!
- А, какое там хорошо, - махнула рукой Лариса. - Мне так они уже надоели! Один подрастет, другой родится...
Оля стояла у зеркала, переплетала косу. Уложила ее на голове венком, повернулась к Ларисе, спросила:
- Красиво мне так?
Лариска посмотрела на подругу.
