появившимся на лице Стивена.
— Мисс Ли не держит лошадей в конюшне. Теперь всю животину перевели в прачечную. В конюшне некому убирать.
— Надеюсь, моего кузена Нейла Брейдона там больше нет? — неожиданно спросил Адам, застав слугу врасплох.
— О нет, кэп уехал вчера, когда стемнело…
— Значит, я прав! Он был тут, верно?
— О, мистер Адам, не спрашивайте, я ничего не скажу. Не знаю, кто обозлится сильнее: мисс Ли или моя женушка.
— Не волнуйся, Стивен, я и так все понял.
— Что именно?
Адам обернулся к стоявшей в дверях Ли.
— Что ты укрывала врага, — медленно выговорил он. — Но я сделал бы то же самое. Он мой кузен.
Ли осторожно, но крепко закрыла кухонную дверь.
— Ты знал?
— Что капитан Даггер — мой кузен? Конечно. Что он и его «кровавые всадники» нашли убежище в твоей конюшне? Разумеется.
— У меня не было выхода.
— Вот как?
— Вернее, он мне его не дал.
— Похоже на Нейла.
— Когда я пришла за сеном, они уже были там. Он напал на меня во дворе и потащил обратно в конюшню.
Адам не сдержал смеха.
— Помню, как ты атаковала его с дедовским мушкетом. Кстати, как Нейл?
— Невредим. Но среди его людей есть тяжело раненные. Мы сделали для них все, что могли.
— Ты помогла им? — ахнул Адам.
— Они могли умереть. Я ведь помогала докторам, когда наш дом превратили в полевой госпиталь янки.
— Обстоятельства немного различны. И разве они не прятались в конюшне, когда появились наши солдаты? Стивен утверждает, что янки ушли, только когда стемнело.
— Да, я солгала южанам, — вызывающе бросила Ли.
— Ты могла бы выдать их.
— Не хватало только сражения на земле Треверсов! В доме дети, не говоря уже о Гае и Алтее!
— Да, ты права. И кроме того, не хотела, чтобы Нейла и его людей убили, верно? Именно так и случилось бы, захвати их патруль в ловушке.
— Какое это имеет сейчас значение? — пожала плечами Ли. — Он уехал. Я не знаю куда, и мне все равно.
— Неужели? — допытывался Адам.
— Именно! Гай и Алтея ничего не знают. Я подумала, что лучше будет сохранить все в тайне.
— Не вини Стивена. Ты забыла, что мне известно, кто такой капитан Даггер. Нейлу хорошо знакома эта местность, и если нуждается в укрытии, я, кажется, знаю, куда он отправился, покинув Треверс-Хилл.
— Он и его люди не брали золота, — сообщила Ли, почему-то желая, чтобы Адам не считал кузена бессовестным убийцей и грабителем.
— Ах вот как?
— Он сам сказал.
— И ты поверила? — с любопытством спросил Адам. — Почему вдруг ты не спешишь взвалить на Нейла все грехи мира? Я знаю, что случилось в тот вечер, когда ты объявила о помолвке с Уиклиффом.
— Тебе Нейл сказал?
— Нет, Гай. Когда он протрезвел, ужасно мучился угрызениями совести. Правда, нам всем было интересно, почему Нейл так быстро уехал домой и увел Капитана, которого ты никому не хотела продавать. Насколько я понял, он поставил жесткие условия: жеребенок или жизнь твоего брата. Так почему ты считаешь, что Нейл неповинен в зверской бойне?
— Потому что он не знал об ограблении поезда. Все «кровавые всадники» ужасно удивились, услышав об этом. И очень рассердились, узнав, кого винят в преступлении. Они признались, что взорвали железнодорожный мост, поэтому и оказались здесь. Но в один голос заявили, что никогда не грабят и не убивают беззащитных людей.
Адам улыбнулся и дотронулся кончиком пальца до ее щеки.
— Я всегда читал мысли Блайт. От меня она ничего не могла скрыть. Глаза и покрасневшие щеки неизменно ее выдавали.
Ли открыла рот, чтобы запротестовать, но Адам отвернулся.
— Пойду поставлю лошадь в стойло и распакую вещи, — устало пробормотал он.
— Я позабочусь о лошади. Нет, никаких возражений. Ты же знаешь, что у меня лучше получится, — заявила она, с тревогой отмечая нехорошую голубизну вокруг его губ.
— С этим трудно спорить, — пробормотал он, поднимая небольшую седельную сумку и шагнув к лестнице.
Он постоял на верхней площадке, задыхаясь, уныло глядя в пространство. Слишком много воспоминаний нахлынуло разом. Помедлил у спальни, где когда-то жили Блайт и Ли, и, повинуясь некоему импульсу, вошел.
Кровать, в изножье которой высится сундук. Рядом, на расстоянии вытянутой руки, стоит колыбель. На подушке лежит серебряная погремушка с коралловой ручкой, которую он и Блайт покупали вместе, когда обнаружилось, что Блайт беременна.
Уронив сумку, он встал на колени около сундука, открыл крышку и вынул шпагу Палмера Уильяма. Наполовину вытянул из ножен и бросил на нее отсутствующий взгляд. Потом положил обратно, и рука наткнулась на плащ Блайт. Сколько раз Адам видел его на плечах жены! Изумрудный цвет подчеркивал зелень глаз, сияющих любовью к нему.
«Почему Блайт?» — подумал он в тысячный раз. Почему ее отняли у него? Его беспечный дух, свет его жизни. Почему она? Прелестное юное создание, в жизни не причинившее никому зла. Почему?
Горячие слезы потоком хлынули на бархат плаща. Он коснулся влажного места и увидел веер слоновой кости. Блайт держала его в ночь бала… И шаль. Он сам закутывал ее в эту шаль и целовал взволнованно бьющуюся на шее жилку.
Пальцы Адама сжали флакончик с духами. Как она любила эти духи!
Он открыл пробку и с наслаждением вдохнул нежный аромат, напомнивший об их страстных ласках в постели.
А это изящная, разрисованная цветами шкатулка для рукоделия, его подарок. Она обожала пользоваться ею, когда чинила его одежду, и все волновалась, что не хватит серых ниток. Адам привез ей с Багам медный письменный прибор с черепаховыми инкрустациями, и она часто писала письма мужу и домой.
Связка писем лежала рядом с письменным прибором. Ее письма к Ли.
Неожиданно Адам заметил смятый бумажный комок и, осторожно вынув, разгладил его.
— Дьявол! — выругался он, прочитав уведомление налогового управления. Сразу стало ясно, почему Ли так смяла бумагу. Ему самому пришло такое же.
Адам закрыл крышку, отсекая воспоминания о более счастливых временах, о других днях, о тех, кого больше нет. И подумал о семейном кладбище на холме, выходившем на спокойную реку, где он сегодня остановился и долго стоял на коленях у могилы жены. Усопшим помочь уже нельзя. Но есть его дочь и обитатели Треверс-Хилла. И они нуждаются в защите.
Адам подошел к окну, глядя на почти не скрытую голыми деревьями излучину реки, представляя путь к тому месту, где когда-то прятался вместе с Нейлом и Натаном.
Интересно, помнит ли это укрытие Кинжал Солнца — капитан Даггер?
Глава 17
— Хорошо бы сейчас еще пару ложек того супа, да погорячее. Очень уж вкусный, — жалобно протянул Бактейл.
— Нам тоже жаль, Баки, потому что приходится слушать урчание в твоем пустом животе, — согласился часовой, отошедший в сторону, чтобы облегчиться. — Того и гляди услышат патрули мятежников.
— Ничего, подумают, что это гром.
— Что это? — спросил часовой поддернув штаны. — Не хватало еще, чтобы мятежники поймали меня с голым задом!
— Все тихо, — заверил Бактейл, вглядываясь во мрак под каменным мостом. — Кажется, светает…
— Интересно, сколько еще продержит нас здесь капитан?
— Пока патрули южан не устанут натыкаться друг на друга. Кроме того, Магуайр и лейтенант не смогут держаться в седле, особенно если придется бежать. Последние две ночи Магуайр мечется в жару и несет черт знает что. Правда, маленькая мятежница свое дело знает. Капитан сам проверил рану и сказал, что она не загноилась. Вот только Джимми не повезло: подхватил болотную лихорадку. Вчера его трясло в ознобе. С ним уже такое было прошлым летом, и я думал, что он легко отделался. Знай я, что так будет, захватил бы хины.
— Плохо, что огонь разводить нельзя. Джимми хотя бы погрелся немного. По- моему, у него уже зубов не осталось, так он ими клацал. Помнишь, как мы пекли в золе лепешки?
Солдаты блаженно вздохнули. Кто-то научил их смешивать кукурузную муку с солью, водой и говяжьими шкварками, заворачивать во влажную ткань и печь на углях.
— Теплые и хрустящие. Словно сушеную говядину жуешь! Слава Богу, хоть дождя нет.
— Следует издать закон, разрешающий воевать только летом. Солнышко светит, и еды много. Как на том кукурузном поле. Мы нарвали початков и поджарили прямо в листьях. Ничего вкуснее не ел.
— Да, только вот масла не было.
— Было бы, не строй ты глазки жене фермера. Нехорошо, Баки, особенно после того, как они дали нам пахты. Видел же, что фермер стоял с ведром горячих помоев! — пожаловался приятель, обходя небольшое голое пространство, словно в поисках чего-то.
— Не хотел обижать ее. В кои-то веки бедняжка увидела симпатичного парня вместо того дубинноголового урода, с которым принуждена делить постель.
— Тебе хорошо говорить, когда он промахнулся, а мне пришлось неделю отмывать одежду от всякой дряни.
— Нечего зевать, Дейви! Стоял разинув рот, как последний осел, вот и получил.
— Да, ловко у него это получилось! Я стоял слева от тебя, а он промазал на целый фут!
— Кстати, что это ты выискиваешь?
— Немного зеленых листьев, чтобы подтереться.
— У тебя что, понос? — вздохнул Бактейл. — Погоди, кажется, я видел большие лопухи вон там, в стороне. Сколько тебе?
— Штуки три.
— Так много?
