такой порядок возложит на плечи Министра Двора ответственность, которая несовместна с его основными функциями. Трепов и Рачковский находили, что, если не увеличить прав Дворцового Коменданта, надо будет преобразовать охрану в Министерстве Внутренних Дел. Меня Трепов привлекал к этому вопросу, так как окончательный доклад Министру Двора должен был быть сделан мною. Полагаю, что Трепов советовался с Рачковским главным образом по вопросам охраны.
Вот приблизительно все, что могу Вам ответить. Я нарочно вдавался при этом в подробности и передавал ничтожные отрывки моей памяти, полагая, что и это может быть Вам полезно при изучении всего имеющегося у Вас материала этого интересного вопроса. Всегда рад буду если хоть чем-нибудь могу помочь правдивому изучению той интересной исторической эпохи, которую мы пережили.
Письменные свидетельства Мосолова говорят о том, что никакого расследования происхождения Сионских протоколов со стороны Русского правительства не делалось,[442] если не считать уже упомянутого мною отзыва о протоколах Г. Б. Слиозберга, сделанного им для министра финансов Витте.
Интересно отметить, что тот же Слиозберг, выступая па Бернском процессе, пошел на явно жульнический трюк. Давая показания о Сионских протоколах, он ловко включил в свою речь рассказ об отношении царских министров к другому документу – записке «Тайна еврейства»[443] – и зачитал суду заметки П. А. Столыпина на этой записке: «Может быть, логично, но предвзято», «Способ противодействия для правительства совершенно недопустимый». В таком контексте заметки Столыпина по поводу «Тайны еврейства» воспринимались как его неодобрение Сионских протоколов.
Потеряв надежду найти документальное обоснование мифу о создании Сионских протоколов русской полицией, иудейские организаторы Бернского процесса решаются пойти на прямой подлог. Его исполнителем становится В. Л. Бурцев, в свое время сделавший себе имя на разоблачении тайных агентов русской полиции и разведки за рубежом. Деятельность Бурцева, очень тщеславного, суетливого типа, обожавшего саморекламу и шум вокруг своего имени, носила во многом антирусский, клеветнический характер. В России до 1917 года, когда объектами его большей частью фальсифицированных обвинений были государственные чиновники и сотрудники полиции, ему многое сходило с рук.[444] После революции положение изменилось. Оклеветанные люди стали протестовать, несколько раз ему прилюдно давали пощечину, обращались с иском в суд. [445]
В своей антирусской деятельности Бурцев часто опирался на тайные иудейско-масонские круги, под личиной «свободного журналиста» являясь, по существу, их агентом. Как он сам признавался, ему приходилось быть участником первых сионистских конгрессов, встречаться с сионистами, в которых он видел «искренних идейных людей».[446]
Поэтому работа, порученная ему иудейскими организаторами Бернского процесса, была не чем-то случайным, а закономерным продолжением его прежней антирусской деятельности.
На этот раз В. Бурцев придумывает историю о том, что якобы бывший начальник по охранению общественной безопасности и порядка в Петрограде генерал-майор Глобачев дал ему через своего агента Колтыпина-Любского информацию о расследовании по указанию Николая II подлинности Сионских протоколов. Более того, Бурцев, по-видимому, сам сочиняет заметки, якобы сделанные Николаем II при чтении Сионских протоколов.
Ниже я привожу полностью доклад Бурцева «К вопросу о фальсификации „Протоколов“», зачитанный им на Бернском процессе в качестве свидетельских показании.
С «Сионскими Протоколами» я стал знакомиться давно, всегда смотрел на них как на явную подделку, и мне было трудно даже допустить, что к ним кто-нибудь серьезно относился.
В 1906—1907 гг. я был в Петербурге редактором исторического журнала «Былое». Однажды к нам в редакцию принесли для рецензии брошюру о «Сионских Протоколах» (Нилуса или Бутми). Она была напечатана за несколько лет перед этим. Вначале она мало обратила на себя внимания. Но антисемитская волна, развивавшаяся в России с 1905—1906 гг., заставила говорить о ней и в широких слоях русского общества.
Но даже первое, поверхностное знакомство с этой брошюрой показало нам, в редакции «Былого», что в серьезном историческом журнале мы не должны заниматься разбором таких вещей, хотя по вопросу об антисемитском движении в России у нас часто бывали статьи. Это впечатление от брошюры у нас всех в редакции скоро окончательно определенно оформилось, и мы несколько лет подряд не обращали на нее никакого внимания. В текущем процессе о «Сионских Протоколах» по тому или другому поводу были только небольшие заметки.
Но вот начавшееся в Киеве в 1911—1913 гг. дело Бейлиса заставило нас, русских журналистов, внимательно отнестись к «Сионским Протоколам», так как можно было предположить, что в этом деле ими могут попытаться воспользоваться реакционеры и даже провокаторы. Но мы вскоре узнали, что если реакционеры и отдельные лица, игравшие роль в правительстве, придавали значение этой брошюре и пытались ее использовать, то правительство, как таковое, определенно пришло к убеждению, что нельзя ею пользоваться в обвинениях против евреев. И действительно, в процессе Бейлиса правительственное обвинение и не пыталось рассматривать «Сионские Протоколы» как документ против евреев. Ввиду всего этого интерес к «Сионским Протоколам» снова пропал.
Процесс Бейлиса я переживал, когда был уже снова эмигрантом в Париже. В своих эмигрантских изданиях я много написал против антисемитской пропаганды, но мне в те годы ни разу не приходило в голову говорить о «Сионских Протоколах» – так они казались мне не заслуживающими никакого внимания.
При большевиках я был арестован в первый день их переворота, 25 октября 1917 г., и сидел у них в тюрьме до мая 1918 г. За это время несколько месяцев мне пришлось сидеть в одной камере с бывшим директором департамента полиции Белецким, принимавшим активное участие в подготовке процесса Бейлиса. Во время наших долгих разговоров я узнал от него много интереснейших подробностей, как подготавливался н велся этот процесс. Беседа велась откровенно. Я его между прочим спросил, имели ли они в виду воспользоваться в этом деле «Сионскими Протоколами». Он мне сказал:
– Ну нет! Хотя некоторые нам и предлагали воспользоваться «Сионскими Протоколами», но мы
