изменилось - я буду чаще видеть вас..... (если бог приведет еще раз свидеться). Отныне - мое сердце, мои сокровенные мысли станут для вас непроницаемой тайной, а письма мои будут такими, какими им следует быть - океан ляжет между вами и мною - но раньше или позже - вы всегда найдете во мне для себя - для вашей жены и ваших детей - друга, подобного скале, о которую вс будет разбиваться. - Рассчитывайте на меня на жизнь и на смерть, располагайте мною во всем без стеснения. Обладая характером, готовым для других пойти на вс , я драгоценный человек для своих друзей - я ни с чем не считаюсь, езжу разговаривать с высокопоставленными лицами - не падаю духом, еду опять - время, обстоятельства - ничто меня не пугает. Усталость сердца не отражается на моем теле - я ничего не боюсь - я многое понимаю, и моя готовность услужить другим является в такой же мере даром небес, как и следствием положения в свете моего отца и чувствительного воспитания, в котором вс было основано на необходимости быть полезной другим!
Утопив в слезах мою любовь к вам, я вс же останусь тем же страстно любящим, кротким и безобидным существом, которое готово пойти за вас в огонь и в воду - ибо так я люблю даже тех, кого люблю мало!
(110) Не знаю еще, приеду ли я в Петербург - покровительницы, которых вы так любезно мне обещаете, слишком блестящи для моей милой Натали. Припадаю к их стопам и к вашим, сударыня.
18 мая.
(111) 10 процентов <.....> 5 процентов.
(112) Прежде всего позвольте, сударыня, поблагодарить вас за 'Эрнани'. Это одно из современных произведений, которое я прочел с наибольшим удовольствием. Гюго и Сент-Б в - бесспорно единственные французские поэты нашего времени, в особенности Сент-Б в, - и, к слову сказать, если в Петербурге возможно достать его 'Утешения', - сделайте доброе дело и, ради бога, пришлите их мне.
Что касается моей женитьбы, то ваши соображения по этому поводу были бы совершенно справедливыми, если бы вы менее поэтически судили обо мне самом. Дело в том, что я человек средней руки, и ничего не имею против того, чтобы прибавлять жиру и быть счастливым, - первое легче второго. (Извините, сударыня: я заметил, что начал писать на разорванном листе, у меня нет терпения начать сызнова).
С вашей стороны очень любезно, сударыня, принимать участие в моем положении по отношению к хозяину. Но какое же место, по-вашему, я могу занять при нем? Не вижу ни одного подходящего. Я питаю отвращение к делам и к бумагам, как выражается граф Ланжерон. Быть камер-юнкером мне уже не по возрасту, да и что стал бы я делать при дворе? Мне не позволяют этого ни мои средства, ни занятия. Родным моей жены очень мало дела и до нее, и до меня. Я от всего сердца плачу им тем же. Такие отношения очень приятны, и я никогда не изменю их.
(113) Генерал,
Покорнейше прошу Ваше превосходительство еще раз простить мне мою докучливость.
Прадед моей невесты некогда получил разрешение поставить в своем имении Полотняный Завод памятник императрице Екатерине II. Колоссальная статуя, отлитая по его заказу из бронзы в Берлине, совершенно не удалась и так и не могла быть воздвигнута. Уже более 35 лет погребена она в подвалах усадьбы. Торговцы медью предлагали за нее 40,000 рублей, но нынешний ее владелец, г-н Гончаров, ни за что на это не соглашался. Несмотря на уродливость этой статуи, он ею дорожил, как памятью о благодеяниях великой государыни. Он боялся, уничтожив ее, лишиться также и права на сооружение памятника. Неожиданно решенный брак его внучки застал его врасплох без всяких средств и, кроме государя, разве только его покойная августейшая бабка могла бы вывести нас из затруднения. Г-н Гончаров, хоть и неохотно, соглашается на продажу статуи, но опасается потерять право, которым дорожит. Поэтому я покорнейше прошу ваше превосходительство не отказать исходатайствовать для меня, во-первых, разрешение на переплавку названной статуи, а во-вторых - милостивое согласие на сохранение за г-ном Гончаровым права воздвигнуть, - когда он будет в состоянии это сделать, - памятник благодетельнице его семейства.
Примите, генерал, уверение в моей совершенной преданности и высоком уважении. Вашего превосходительства нижайший и покорнейший слуга
Александр Пушкин.
29 мая 1830. Москва.
(114) Вот моя трагедия. Я хотел принести ее вам лично, но все эти дни я вел себя как юнец, т. е. спал целыми днями .
(115) Итак, я в Москве, - такой печальной и скучной, когда вас там нет. У меня нехватило духу проехать по Никитской, еще менее - пойти узнать новости у Аграфены . Вы не можете себе представить, какую тоску вызывает во мне ваше отсутствие. Я раскаиваюсь в том, что покинул Завод - все мои страхи возобновляются, еще более сильные и мрачные. Мне хотелось бы надеяться, что это письмо уже не застанет вас в Заводе. - Я отсчитываю минуты, которые отделяют меня от вас.
(116) Приписка и нота-бене.
(117) фрисландские кобылки (военное приспособление)
(118) Шлю тебе мое послание с только что внесенными исправлениями. Скажи мне, дорогой Александр, доволен ли ты им? Я хочу, чтобы это послание было достойно посвящения такому прекрасному поэту, как ты, - на зло дуракам и завистникам.
(119) Честь имею представить вам моего брата (который находит вас чрезвычайно хорошенькой в своих собственных интересах и которого, несмотря на это, я умоляю вас принять благосклонно). Мое путешествие было скучно до смерти. Никита Андреевич купил мне бричку, сломавшуюся на первой же станции, - я кое-как починил ее при помощи булавок, - на следующей станции пришлось повторить то же самое - и так далее. Наконец, за несколько верст до Новгорода я нагнал вашего Всеволожского , у которого сломалось колесо. Мы закончили путь вместе, подробно обсуждая картины князя Голицына. Петербург уже кажется мне страшно скучным, и я хочу сократить насколько возможно мое пребывание в нем. - Завтра начну делать визиты вашим родным. Наталья Кирилловна на даче, Катерина Ивановна в Парголове (чухонской деревушке, где живет графиня Полье).- Из очень хорошеньких женщин я видел лишь м-м и м-ль Малиновских, с которыми, к удивлению своему, неожиданно вчера обедал.
Тороплюсь - целую ручки Наталье Ивановне, которую я не осмеливаюсь еще называть маменькой, и вам также, мой ангел, раз вы не позволяете мне обнять вас. Поклоны вашим сестрицам.
А. П.
20 июля. М-ль Наталии Гончаровой.
(120) Передал ли вам брат мое письмо и почему вы не присылаете мне расписку в получении, как обещали? Я жду ее с нетерпением, и минута, когда я ее получу, вознаградит меня за скуку моего пребывания здесь. Надо вам рассказать о моем визите к Наталье Кирилловне. Приезжаю, обо мне докладывают, она принимает меня за своим туалетом, как очень хорошенькая женщина прошлого столетия. - Это вы женитесь на моей внучатной племяннице? - Да, сударыня. - Вот как. Меня это очень удивляет, меня не известили, Наташа ничего мне об этом не писала. (Она имела ввиду не вас, а маменьку). На это я сказал ей, что брак наш решен был совсем недавно, что расстроенные дела Афанасия Николаевича и Натальи Ивановны и т. д. и т. д. Она не приняла моих доводов; Наташа знает, как я ее люблю, Наташа всегда писала мне во всех обстоятельствах своей жизни, Наташа напишет мне, - а теперь, когда мы породнились, надеюсь, сударь, что вы часто будете навещать меня.
Затем она долго расспрашивала о маменьке, о Николае Афанасьевиче, о вас; повторила мне комплименты государя на ваш счет - и мы расстались очень добрыми друзьями. - Неправда ли, Наталья Ивановна ей напишет?
Я еще не видел Ивана Николаевича. Он был на маневрах и только вчера вернулся в Стрельну. Я поеду с ним в Парголово, так как ехать туда одному у меня нет ни желания, ни мужества.
На этих днях отец по моей просьбе написал Афанасию Николаевичу, но может быть он и сам приедет в Петербург. Что поделывает заводская Бабушка - бронзовая, разумеется? Не заставит ли вас хоть этот вопрос написать мне? Что вы поделываете? Кого видите? Где гуляете? Поедете ли в Ростов? Напишете ли мне? Впрочем, не пугайтесь всех этих вопросов, вы отлично можете не отвечать на них, - потому что вы всегда смотрите на меня как на сочинителя. - На этих днях я ездил к своей египтянке. Она очень заинтересовалась вами. Заставила меня нарисовать ваш профиль, выразила желание с вами познакомиться, - я беру на себя смелость поручить ее вашему вниманию. <.....> Засим, кланяюсь вам. Мое почтение и поклоны маменьке и вашим сестрицам. До свидания.
(121) Вот письмо от Афанасия Николаевича, которое мне только что переслал Иван Николаевич. Вы не можете себе представить, в какое оно ставит меня затруднительное положение. Он получит разрешение, которого так добивается. Но что касается Завода, то у меня нет ни влияния, которое он мне приписывает, ни желания действовать против воли Натальи Ивановны и без ведома вашего старшего брата. Хуже всего то, что я предвижу новые отсрочки, это поистине может вывести из терпения. Я еще не видел Катерины Ивановны, она в Парголове у графини Полье, которая почти сумасшедшая - спит до 6 часов вечера и никого не принимает. Вчера г-жа
