рассеянно отвечая и с растущим беспокойством поглядывая на дверь. И лишь когда в дом вернулись Резникович с Журским, дети наконец оставили эльфа в покое. Максим перехватил взгляд Надежды и укоризненно покачал головой, в то время как его приятель объяснял Элаторху, что еще немного и они отправятся в путь. Потом они принялись укладывать вещи, а Журский одновременно еще и инструктировал молодых людей, как себя следует вести во время их с 'Денис Федорычем' отсутствия. Были написаны и запечатаны в плотные конверты два послания 'на всякий случай'. Впрочем, добавил Максим, скорее всего никаких случаев быть не должно. Наконец сборы закончились. Присев 'на дорожку', как то велит обычай, все пятеро вышли на улицу, где и надлежало расстаться. - Кстати, а где проход-то? - небрежным тоном поинтересовался у Элаторха Журский. Тот кашлянул и гордо блеснул глазами: - Я помню дорогу, но для этого, боюсь, нам придется попетлять. - Я могу довести вас до того места, где мы встретились с ним, - подал голос рыцарь Сашка. Максим подумал и резюмировал: - Годится. Но ты, Надежда... - Папа! Я уже не маленькая! И лучше прогуляться по лесу, чем сидеть одной в пустом и старом доме. - И мне одному не так страшно будет возвращаться, - признался, покраснев, сэр Мочитель. И поглядел на быстро темнеющее небо. - Ну что с вами делать... Взрослые подхватили дорожные сумки, в которые они сложили предметы первой необходимости, одежду и прочее, и зашагали по улице. Рыцарь Александр Сергеевич быстро выбрался вперед и вел их, бряцая так и не снятыми доспехами. Зрелище, вероятно, получилось то еще, ибо сидевшие на скамеечках местные жители только головами качали, а детвора аж с ума сходила, крутясь вокруг Мочителя. Они явно видели его и раньше, но блестящие доспехи не могли не вызывать у ребятни искреннего восхищения. Элаторх и Надежда чуть приотстали, и дочка Журского о чем-то тихо спрашивала эльфа, а тот так же тихо отвечал ей. Что же до взрослых, то они шли сейчас, захваченные в плен воспоминаниями двадцатипятилетней давности, и мало внимания обращали на окружающее. Стайки детворы в конце концов распались и исчезли. Сообразив, что чудные незнакомцы направляются к мосту через Струйную и дальше, в лес, местные предпочли возвратиться по домам: приезжие, вероятно, собрались в Адзинцы, что за лесом лежат, но нам-то туда ни к чему. В лесу рыцарь Александр Сергеевич неожиданно свернул с дороги и зашагал по какой-то тропке в самую чащобу. Судя по всему, здешние заросли были знакомы ему как свои пять пальцев, так что сэр Мочитель уверенно вел всю честную компанию в ему одному известном направлении. - Не переживайте, - бросил он, заметив встревоженный взгляд Журского, скоро будем на месте. Однако когда рыцарь наконец остановился и повернулся к Элаторху, тот ничего не сказал. Было слишком темно, выражение лица принца скрывали многочисленные тени, но Журский догадался, что эльф растерян. - Мы тогда нашли вас здесь. - Да, - кивнул рыцарю Элаторх. - Но... - Но то было днем, а сейчас ночь, - подсказал Резникович, доставая карманный фонарик. - И все-таки предлагаю осмотреться. Желтый, болезненный луч света полоснул по черным ветвям деревьям, зацепил лица людей и наконец... - Кажется, я знаю, куда идти, - мрачно заметил Журский.
5
Это был очень странный камень... - нет, скорее даже не камень, а каменный столб, чья форма намекала на явно рукотворное происхождение. Сашка только подивился: столько раз по здешним лесам бегал, кажется, каждое дерево знает, но такого ни разу не замечал. Зато, похоже, писателю и его другу столб был хорошо знаком. - Стойте-ка здесь, - велел, вскинув руку, Максим Семенович. - Ну-ка, Денис, погляди, где проходит граница. - Да до границы отсюда... - начал было Сашка. Но тут же замолчал. Потому что увидел ту границу, о которой говорил Журский. Сперва он обратил внимание на несколько веток со странно расположенными листьями. Как будто те находились на краю некоего силового поля из фантастических фильмов - и отклонялись наружу. Даже наиболее тонкие ветки чуть-чуть загнулись, хотя причин для этого, вроде не было (к тому же в лесу сейчас - ни ветерка). Потом Мочитель присел на корточки и вгляделся в траву - и там заметил то же самое: стебельки своим расположением словно отмечали невидимую силовую линию. Границу. В слабом свете фонарика это зрелище казалось ему нереальным, фантасмагорическим, но ведь и день сегодня такой же, наполненный событиями, в которые верится с трудом. Максим Семенович тоже заметил границу. Он велел Сашке и Надежде оставаться снаружи 'и ни в коем случае не входить внутрь круга!'. Только теперь сэру Мочителю стало ясно, что граница образовывает некий круг с центром в районе столба. Взрослые переглянулись. - Ну что, - сказал Журский, - прощаться долго не будем, и так ведь, если наш черт был прав, скоро вернемся. Всё, доча, веди себя здесь прилично и маме передавай привет. - (Сашка мысленно отметил несуразность: если они скоро вернутся, какие могут быть приветы маме?..) - И вам всего хорошего, молодой человек. Приглядите за Надеждой, ладно? Ну, пошли, - и они втроем зашагали к столбу, отодвигая ветки и обходя кусты. Перед этим Резникович отдал фонарик Сашке, так что теперь сэр Мочитель мог подсвечивать им. И поэтому очень отчетливо видел то, что там происходило. Трое подошли к столбу (пока шагали, Элаторх опередил своих спутников и теперь первый оказался рядом с ним). Эльфийский принц протянул руку и бережно коснулся поверхности столба. Потом шагнул вперед, начиная движение вокруг него против часовой стрелки. За Элаторхом последовали остальные. Столб был большой, высокий. Казалось, он разрезает ночь на две половины а еще казалось, что он разрастается... но нет, все наоборот - когда эльф скрылся за столбом, тот начал съеживаться. Следующим был Резникович. Потом - Максим Семенович, обернувшийся напоследок и, почудилось Сашке, подмигнувший им из темноты. Луч фонарика метнулся за ними, скользнул по столбу... но никого там не обнаружил. И Элаторх почему-то не торопился выйти с другой стороны... - Ты так и собираешься здесь стоять? - ядовито поинтересовалась девчонка. - Сам-то дорогу обратно найдешь? Сэр Мочитель непонимающе взглянул на нее. - Найдешь, по глазам вижу, что найдешь. Ты не бойся, сам ведь говорил, что тут недалеко. И она зашагала к тающему столбу, самым нахальным образом переступив через границу. И что, по-вашему, оставалось делать Сашке?!..
Ночь. Костер. Темные силуэты вокруг пламени. - Да... - хрипло шепчет кхарг с полуприкрытыми глазами. - Угодил. Но ты говорил, что расскажешь киллах. - Расскажу, - смеется повествователь. - А как же! И не один расскажу! Вот прямо сейчас и начну. Собственно, уже начал.
Киллах о клетке
Было это не так давно - и все же многие из нас уже не помнят тех дней. Ибо тысячи перемен произошли с тех пор, и они, подобно неисчислимым каплям дождя, застили от нас прошлое. Спросите меня, с чего началась эта история? Легко ответить - началась она с неведомой болезни, которой захворал один из богатых кхаргов, живших в Гунархторе5. В те времена не было еще единой Державы и все кхарги жили по-разному. Однако же два способа жизни были основными: в деревнях и в городе. Большинство кхаргов селились в деревнях вокруг своих Плато Детства, ибо сильна была в них тяга к тому месту, где впервые вылупились они на свет. Нынче все по-другому, а тогда иные из селюков настолько привязаны были к своему Плато, что становились нервными, озлобленными и даже погибали, если оказывались вдали от него. Однако и в те годы уже вылуплялись, бывало, кхарги, которые могли беспрепятственно покидать район своего Плато и уходить странствовать по свету. Таких кхаргов называли дорожниками - и именно они начали строить собственные поселения, которые именовали городами. Города возводились на особых местах: перекрестках дорог, границах деревень или целых кланов... А еще - там, где указывал своим детям Одноокий. Жил дорожник по имени Ловчага. Разные занятия перепробовал он за свой долгий век: был и истребителем хищных тварей, и вором, и охранником купеческих караванов. Случилось так, что один из его последних клиентов-толстосумов умер, и все богатство досталось Ловчаге. Так Ловчага стал купцом. Дело это он уже знал и смог увеличить то состояние, что получил в наследство. Да вот беда, однажды Ловчага захворал: кожа его покрылась влажными белесыми наростами, ощутил он слабость во всем теле и понял, что скоро навсегда отправится к Одноокому. Велел он позвать к себе лучших лекарей в округе - но ничем не смогли помочь они захворавшему. Лишь один сказал: всё, мол, во власти Одноокого. Решил Ловчага и впрямь обратиться к Господу с просьбой о помощи. Оставил он деревушку, в которой поразила его хворь и в которой долго лежал он в надежде на помощь врачевателей, - и ушел далеко в джунгли, чтобы помолиться. Говорят, что был он при том столь обессилен, что в молитве закрывал оба глаза, хотя, может, и не правда это. Как бы там ни было, а Господь откликнулся на его призыв. Внезапно на голову молящемуся Ловчаге упал плод с дерева. Никогда до этого кхарги не ели ничего, кроме мяса - но в тот момент был Ловчага отчаявшимся и решил, что хуже ему уже не будет. Он съел тот плод и понял, что ошибался. Ибо стало Ловчаге значительно хуже, чем было до того, и он начал думать, что теперь-то точно отправится к Одноокому. И как раз в этом не совсем ошибался. Ночь перележал Ловчага в бреду, а на утро ему полегчало. А еще через неделю он полностью вылечился - и тогда решил, что должен каким-то образом выказать свою благодарность Одноокому. Нанял он наилучших зодчих, каких только смог найти, и велел возвести храм Господен в Гунархторе - да самый величественный, самый богатый. И тем презрел он обычаи, согласно которым холм для Одноокого (в отличие от холмов кхаргов, особенно кхаргов зажиточных) не должен был быть излишне пышным. Говорят теперь, что этот
