верит в Господа и чудеса Его?' - лениво размышлял Рокх, наблюдая за Хитромудрым. Тот о чем-то переговаривался с одним из своих подчиненных и нервно поглядывал на площадку. На площадке вот-вот должен был появиться Голос Господен, во всем своем величии. Об этом свидетельствовал приближавшийся к площади устойчивый гул толпы. В отличие от воспитанников и надзирателя, господин Миссинец был намерен явиться к храму публично, посему вернулся в свой холм и теперь второй раз за сегодня приближался к холму Одноокого. 'Очень умно. Не придется объявлять о начале выступления', - решил Рокх. И зябко повел плечами, вспомнив, что от оного выступления зависит не только его судьба, но и жизнь. В толпе хватало стражей порядка, так что если Хитромудрый решит пленить или казнить пророка и его воспитанников, приказ будет выполнен незамедлительно. И никакой Одноокий не поможет. Наконец господин Миссинец ступил на площадь. Торжественно прошествовал сквозь взволнованное месиво из хвостов, клыков, взглядов, вздохов, надежд, опасений... прошествовал и медленно поднялся по ступеням на площадку, венчавшую парадную лестницу. Поднял руку, призывая толпу к тишине. И - поистине чудо! - эта многоликая толпа замолчала. Особенно громким в воцарившейся паузе показался голос Желтоклыкого, прошептавшего своим подопечным: - Готовьтесь. Скоро... А потом заговорил господин Миссинец. - Когда Господь наш послал меня сюда, Он хотел, чтобы я принес в ваши жизни спокойствие и порядок. И я, да узрит Он сие, делал все, от меня зависящее. Но мы меняемся, меняются наши возможности. Теперь я могу сделать большее. И сделаю. Прежде всего - отныне и навеки - положу я конец распрям вашим, которые ведете вы из-за искреннего желания своего оказаться как можно ближе к Господу. Я говорю о молитвах. Господь наш указал мне способ, наиболее для Него приемлемый. Здесь Голосу пришлось прерваться, ибо толпа у основания лестницы забурлила, послышались крики: 'Долой Левачей!' и 'Долой Правачей!' - почти одинаково громкие и яростные. Также кто-то орал о том, что господин Миссинец - никакой не пророк Господен, а просто прихвостень Правачей. Взволнованные же Правачи, водночасье вспомнив, что Голос никогда открыто их не поддерживал, начали в выкриках высказывать подозрения прямо противоположные - о том, что господин Миссинец - тайный сторонник и ставленник Левачей и вот теперь намерен... - Молчите! - молнией ударило сверху. Сейчас пророк выглядел разъяренным настолько, что Рокх забеспокоился, не появится ли у воспитателя то самое занятие. Это могло бы стать крушением всех планов воспитателя (какими бы они ни были). Но Голос пока держался. - Замолчите и выслушайте меня, ибо говорю с вами от имени Его! Желает Он, чтобы молились вы отныне, закрыв оба глаза своих, - и никак иначе. Ибо в такой молитве вы окажетесь ближе всего к Нему... Дальнейшие слова Голоса потонули в очередном всплеске криков толпища. Одни из кхаргов были обескуражены таким поворотом событий, другие - в отчаянном приступе неприятия вопили, что их обманывают; но все-таки больше всего было тех, кто с радостью и облегчением воспринял сказанное. Когда отшумели-отбуянили особо энергичные, когда нескольких хулиганских личностей стражники, весьма вовремя оказавшиеся поблизости (еще бы! сам пророк просил приглядеть), увели куда-то, - тогда Голос Господен снова заговорил с кхаргами. - А теперь, - сказал он им, - давайте помолимся Ему, как то Ему угодно. - Опасный момент, - пробормотал Желтоклыкий, обращяясь скорее к самому себе, нежели к воспитанникам пророка. - Если откажутся, без резни не обойдется... Но обошлось. Сегодня для господина Миссинца явно выдался удачливый день. Разумеется, в толпе было достаточно сомневающихся, чтобы поднять бучу, но едва только отдельные выкрики недовольства прозвучали, тотчас прогремел гром - а потом дождь, первый в череде затяжных ливней этого сезона, обрушился на площадь. Разумеется, в этом углядели знамение свыше; да и градоправитель, знавший, похоже, о планах Голоса Господнего ничуть не больше остальных, наконец сделал выбор и опустился на колени, закрывая оба глаза. А за ним и вся площадь поспешила приступить к молитве, уже согласно новым канонам. 'И как только им всем места хватило?' - мысленно хмыкнул Рокх. - Я не удивлюсь, если он и дождь тоже заказал, - ворчал тем временем Желтоклыкий. - Ладно, мальчики, готовьтесь. Молитва длилась недолго, Голос Господен предпочел не затягивать с нею и перейти к следующей части своего выступления. - Сограждане! Молитва - не единственный Его дар нам. Хочу напомнить вам о тех легендах, которые по сю пору живы в самых разных селеньях, и в больших городах, и в деревушках в три хибары. Легендах о Доблестном. Легендах об Избавителе. Легендах о кхарге, чьи имена заставляют всякого почтительно замереть! Даже не стану спрашивать, знаете ли вы их, ибо уверен в ответе. - (Толпа в этом месте одобрительно загудела: названные пророком имена и впрямь были им известны). - Не сомневаюсь, знаете вы и то, что время от времени он возрождается, когда в том возникает необходимость. Таковая необходимость вновь возникла. И он возродился! Восторженный рев толпы был настолько силен, что перекрыл очередной удар грома. - Иди! - Желтоклыкий с Быстряком вытолкнули Рокха к господину Миссинцу. - Вот он! - указал на него пророк. - Вот он, наш Доблестный, наш Избавитель. Мой воспитанник, он защитит нас! Он объединит нас! Кто-то может засомневаться в душе, а нет ли здесь ошибки. Я и сам сперва не знал, кто он таков. Тогда надоумил меня Господь, напомнил: Избавитель всегда носил с собой меч, и не обыкновенный, а волшебный! И вот мой воспитанник недавно совершил путешествие и, убив дракона, тоже добыл себе меч. Арреван ему имя. Тот самый Арреван! Покажи же клинок кхаргам, Избавитель! Последние слова были адресованы, разумеется, к Рокху. Тот не заставил просить себя дважды. Покинувший ножны, меч снова завел свою тягучую угрожающую песнь - и, к немалому удивлению Клеточника, песнь эту услышали стоявшие внизу. Толпа благоговейно замерла, поливаемая небесными слезами. - Смотрите внимательно, кхарги. Смотрите внимательно! Этот юноша и этот клинок отныне и навеки встают на службу справедливости и добра. Пришло время перемен! И нам пора объединиться. Переменить взгляд на некоторые вещи. Прежде центром вашего мироздания было место вашего вылупления, ваше Плато Детства. И именно к нему вы привязывались с самых первых минут своей жизни. Но посмотрите на это по-другому. Плато - лишь маленькая часть той огромной земли, которая является вашим гнездом10. По сути, той земли, что и дала вам жизнь. Земли, что дарована нам Однооким. Земли, что населена подобными вам. Любите ее, как собственное Плато Детства. Ибо она того стоит. Ибо так повелел нам Господь наш. Дождь постепенно утихал. Да и господин Миссинец, кажется, заканчивал свою речь. - Отныне быть новому миру. Мы объединим все селения наши и города в одну общность, в Державу великую. И тогда никто не будет знать утеснений или же несправедливостей. Тогда жить станет лучше всем. Мы наведем порядок в собственном гнезде! - О да! Наведем! - горлопанили кхарги. - Да здравствует Избавитель! Да здравствует Доблестный! Да здравствует Рассекающий! Ур-ра! Рокх стоял высоко над толпой и чувствовал себя обманутым и обманщиком одновременно. И меч Арреван в его руке задорно хохотал, предвкушая скорую поживу.
* * *
Не раз и не два приходил Избавитель на наши земли. Так уж решил Господь, что должен быть у них защитник, кроме Него самого; способный действовать на земле привычными нам методами, хоть и с толикой чародейства и чудодейства. Много легенд о нем существует, носившем десятки имен, звавшимся и Доблестным, и Спасителем, и Верным, и Справедливым... Всякий раз, когда в том возникала необходимость, Одноокий вынимал его из Небесного Яйца, куда отправляются души всех умерших кхаргов, и опять воплощал на земле. Такое иногда случается и с другими душами - но редко кто помнит свои былые воплощения; Избавитель тоже никогда не помнит о них и не знает, кем является, пока случай не открывает ему ноздри на происходящее. И хотя порой поверить в такое сложно, Избавитель всякий раз с честью принимает правду о самом себе и находит в себе силы, чтобы служить кхаргам и помочь им в восстановлении справедливости и мира.
* * *
- Да, я обещал! - в который раз рявкнул Рокх. - Но я же не знал тогда!.. Он яростно хлестнул хвостом по подвернувшемуся тнилру - тот с грохотом полетел на пол. - Мне что теперь, всю оставшуюся жизнь играть роль этого вашего Избавителя?! - Ну что ж ты сразу-то так? - спокойно произнес пророк. - Почему 'играть'? С чего ты взял, что на самом деле не являешься Избавителем, а? Рокх остановился и ошеломленно уставился на воспитателя: - То есть? Уж я-то знаю, кто я такой! - Откуда? - терпеливо спросил господин Миссинец. - Откуда знаешь? - Оттуда! - огрызнулся Рокх. - Я это я, и не нужно меня путать! Я не народ на площади, это ему вы можете пыльцу в ноздри пускать, а мне не надо! Он почувствовал, что выдохся, устал, - и рухнул в единственный уцелевший тнилр, откидывая голову на подушку. Хватит, поиграли - пора и честь знать. И вообще, зря он позволил своим эмоциям взять верх. Теперь вся комната, в которой происходил разговор с господином Миссинцем, выглядела, словно в ней побывало стадо разъяренных самцов бляшников. - Я не пускаю пыльцу в ноздри, - пророк с самого начала разговора оставался невозмутим. - Ну да ладно, отложим это, не в том дело. Вот что, я сейчас позову сюда Ллурма, пусть он тебе объяснит. Думаю, его ты послушаешь с большим вниманием. - Почему именно его?.. - А вот послушаешь - и поймешь, - отрезал пророк. Оставшись один, Рокх начал наконец-то полностью осознавать происходящее. Тем, что он открыто (хоть и не на площади, а уже когда вернулись в холм пророка) выступил против, он, возможно,
