величественная неподвижность делала ее еще выше. Темные глаза, в которых не видно было даже зрачков, время от времени вспыхивали сверхъестественным сиянием. Глаза смотрели в пустоту и, казалось, ничего не видели.
Глаза пса, напротив, казалось, видели всех сразу и каждого в отдельности. Они были неестественно прозрачны и слегка раскосы, но пронизывали каждого буквально насквозь. Это был огромный пес, белый как снег, который стоял, низко пригнув лобастую голову, как делают волки.
- Я ищу Кевина из Кингсенда, - произнесла женщина в мертвенной тишине. Ее голос, как и лицо, ничего не выражал, но был чист и прозрачен, как звук серебряного рожка.
Ни один человек не пошевелился.
Ее рассеянный взгляд словно нехотя обежал зал и остановился на Кевине. У Кевина от этого взгляда по коже побежали мурашки, и он осознал, что продолжает стоять вполоборота к двери, причем его тесак оказался в довольно неудобном положении. В случае необходимости выхватить его было бы нелегко.
- Вот он, - женщина утвердительно качнула головой.
Взгляды всех присутствующих немедленно обратились к Кевину. Он мигнул и повернулся к остальным.
- Разве на мне что-нибудь написано? - спросил он у Бестиана и, не получив ответа, повернулся к женщине: - Да, это я.
Женщина сделала несколько шагов и оказалась возле стола. Пес следовал за ней.
- Мое имя - Альбина, - она сделала ударение на первом слоге. - Я Приоресса Баалаба-мстителя. Я должна участвовать в вашем походе против сил зла.
Балак завозился на скамье и проворчал:
- Это секрет, однако.
- Я дала страшный обет, - продолжал звенящий голос, - с тобой, перед тобой, позади тебя, рядом с тобой - я стану сражаться с этим злом, ибо Баалаб избрал меня для этого и дал мне необходимую решимость. Баалаб истинно говорит, что 'либо живешь в добре, либо умрешь во зле!' Я - всего лишь жалкий инструмент его ужасной воли!
По комнате пронесся легкий шелест, словно все одновременно вздохнули. Кевин поднял ладонь, чтобы остановить ее:
- Не могли бы мы поговорить об этом чуть позже? В казармах Стражи завтра утром?
По женщина как будто не слышала его:
- Я обладаю такими способностями и повелеваю такими силами, которые могут помочь тебе. Я умею распознать зло и его коварные ловушки, какими бы они ни были. Я умею лечить раны и болезни, я могу снимать и наводить порчу. Я могу благословить, а могу проклясть. И... - тут она подняла вверх руку, - с могучей помощью великого Баалаба я могу при помощи заклятая оживлять мертвых!
Некоторое время в таверне стояла гробовая тишина. Затем, словно последнее из перечисленных заклятий внезапно сработало, неподвижно сидевшие посетители таверны вскочили. Сначала несколько отважных храбрецов, отшвырнув стулья, бросились к дверям, а за ними, словно горный обвал, сметая все на своем пути, ринулись все остальные. Перевернутые стулья и скамьи, опрокинутые столы, сброшенная на пол посуда и утварь, казалось, здесь пронесся смерч или ураган. В дверях, выходивших на улицу и на аллею, образовалась свалка, так как они вдруг оказались слишком узкими. Никто не осмеливался заговорить - люди только старательно сопели и бранились вполголоса, прокладывая себе путь наружу.
В таверне остались только Кевин, Балак, Бестиан и Слит, да еще двое оцепеневших от ужаса фермеров, которые сидели в углу и путь отступления которым теперь был отрезан. Кевин внезапно понял, что разглядывает незнакомку, широко раскрыв рот. Смутившись, он немедленно его закрыл. Из задней комнаты показался хозяин таверны, вытиравший грязным фартуком руки. Его лицо налилось пунцовой краской гнева, а сам он был огромен совершенно одинаков в высоту и в ширину.
- Ваш приход обошелся мне в кругленькую сумму, ваша милость, - начал он решительно, однако по мере того как он приближался, он шагал все медленнее, а пыл его угасал. Альбина разглядывала его совершенно равнодушно, в то время как пес слегка зарычал. Хозяин таверны остановился и нервно облизал губы, беспомощно оглядываясь на всю четверку, словно в поисках поддержки.
- Я пришла сюда по воле Баалаба, - сказала Альбина, - но если это потревожило твоих покупателей и нанесло тебе ущерб, то этот ущерб я обязана возместить.
С этими словами она отвязала от пояса кошелек из белой кожи, достала из него несколько монет и протянула трактирщику.
- Все, что у меня есть с собой, - это пять золотых. Достаточно ли этого?
Трактирщик протянул руку к деньгам.
- Одного вполне хватит, не так ли, Роланд? - это заговорил Бестиан.
- Но ведь все разбежались... - как бы в подтверждение своих слов Роланд обвел взглядом опустевшую комнату.
- Они вернутся, - убежденно сказал Бестиан. - Они вернутся, и до закрытия ты продашь весь свой эль, осушишь все бочки до самого дна. Так что, вероятно, серебряной кроны вполне достаточно.
Хозяин таверны поспешно схватил золотой и подобострастно улыбнулся:
- Одного вполне достаточно, ваша милость.
- Баалаб говорит, что справедливым быть хорошо. Ты добрый человек, трактирщик. Да снизойдет на тебе Баалабово благословение.
Затем она обратилась к Кевину:
- Я должна быть с вами, когда вы отправитесь исполнять свою миссию.
С этими словами Альбина внезапно повернулась и вышла, пес побежал за ней. На улице раздался быстрый топот башмаков зевак, бросившихся врассыпную. Трактирщик с недоверием рассматривал золотой, словно боялся, что монета может исчезнуть у него на глазах. Затем он посмотрел на двери, на Кевина и его спутников, посмотрел в дальний угол комнаты и на бледные лица за окнами и в дверном проеме.
- Она ушла, - громко объявил он. - Бесплатное угощение первым пяти, кто успеет занять столик!
В этот раз свалка в дверях вышла едва ли не больше, чем несколько минут назад.
- Из каких вовеки проклятых глубин появилась эта... - начал было Кевин, но Слит остановила его поднятием руки и кривой улыбкой.
- Будь осторожен. У баалабитов длинные уши и ни капли чувства юмора. Если начинаешь их слишком подробно расспрашивать или, если они вдруг решат, что над ними потешаются, то тогда ты в опасности. Они могут объявить тебя... - Она наклонилась ближе, расширила глаза и произнесла: Могут объявить тебя злом!
Балак хрюкнул, сверкнув голубыми глазами из-под нависших бровей.
- Злом? Вот как? Зло будет, когда ее отведать моего топора!
- Мой добрый гном! - Слит тихонько присвистнула. - Баалабиты обладают слишком прямым...
- Ты! - перебил ее Балак, снова уставив в нее палец. - Никогда, никогда не смей говорить гном, что делай! Твоя поняла?
Слит, притворившись испуганной, с мольбой подняла руки:
- Моя очень хорошо поняла, Балак. Никогда.
- Никогда не слышал о Баалабе, - заговорил Кевин, пытаясь направить беседу в другое русло.
- Это далеко на юго-востоке, - ответил ему Бестиан. - Жестокая, жесткая и нетерпимая религия. Они не признают никаких отклонений от слов Баалаба и от истины, как они ее представляют. Их священники - это служители закона и судьи. Они выслеживают зло, судят его и приводят приговор в исполнение. Очень быстро и удобно. - Бестиан коротко рассмеялся. - Их религия основывается на постулате, что если неверного изо всей силы треснуть по голове подходящим предметом, то он немедленно обратится в их веру. Если останется жив, конечно.
- Наша компания становится все более странной, - покачал головой Кевин. - Кого нам на самом деле не хватало, так это религиозного фанатика!
- Фанатик она или нет, - возразил Бестиан, - но обрати внимание на ширину ее плеч. Эта ее палица предполагает изрядную силу и умение с ней обращаться. Только одно... - он на мгновение умолк, но тут же продолжил: За этими глазами не видно живого человека. Ты заметил? На ее лице не видно было никаких чувств. Ни чувств, ни эмоций, ничего! Она вполне может оказаться ожившей статуей или чем-то в этом роде.
