При звуке этого голоса стражник начал всматриваться в говорившего, точно его голос был ему знаком. Конюх вынул знак и показал его. Ворота тотчас открылись, и оба всадника, проехав их, повернули к Подолу.
Ворота снова закрылись, и, когда двое стражников остались один на один, первый спросил у второго:
- Странно... Кто это? У них есть позволение от князя въезжать во все ворота во всякое время.
Другой призадумался, но, поозиравшись, как бы боясь быть подслушанным, произнес:
- По голосу, кажись, Славоша.
- Славоша? Гм... хорошо же он закрыл свое лицо.
- Хорошо, да, видно, не к добру.
- Да, дело тут не чисто.
- Тьфу, черт бы его побрал, этого разбойника! Хоть бы он свернул себе шею... его уже давно на том свете ищут с фонарями.
Действительно, это был Славоша, и стражники не ошиблись, говоря, что он ехал в Берестово.
Уже начало светать, когда оба всадника доехали до Берестова и уже стучались в ворота хором Вышаты. Издали долетел какой-то шум, похожий на звяканье оружия, топот копыт, ржание лошадей и вой собак. Оба прислушались. Тут открылись ворота, и они въехали во двор. Едва отроки успели принять у них лошадей, как на рундуке показался Вышата.
- Бью челом, боярин тысяцкий!
Вышата любезно приветствовал прибывших.
- Милости прошу, не побрезгуйте моим хлебом-солью!
Все трое на минуту остановились на рундуке.
- Отчего это у тебя, боярин, так шумно в Берестове? - спросил Славоша, невольно прислушиваясь к шуму, доносившемуся до них издали.
- Да у нас всегда весело, - отвечал, сдерживая гнев, Вышата. - Наши гости из Красного двора отправляются на охоту.
- На охоту? Ну, пусть их едут на здоровье... желаю им весело охотиться, - злобно усмехнулся Славоша.
Все вошли в гридницу.
В это время по лесной дорожке, ведущей из Берестова на Предиславино и Василев, проезжал охотничий отряд короля Болеслава, направлявшегося через Дебри на Соколиный Рог. Впереди ехал король; его опережали несколько конных отроков в венгерках для проверки дороги. Рядом с ним ехал верный боевой товарищ Болех Ястржембец, а за ним длинная вереница бояр и сановников Изяслава. Среди них находился Варяжко, который зычно хохотал и рассказывал про охоты, какие устраивались в прежние времена в Дебрях при Владимире и Ярославе на волков и медведей с рогатинами. Отряд тянулся длинной вереницей, так как тропинка была очень узка. За толпой бояр следовал сокольничий с любимым кречетом короля. Кречет спокойно сидел на плече с колпачком на голове, только иногда он приподнимал свои крылья, как бы желая взлететь, но, угрожающе поклокотав, снова успокаивался. Далее двигалась целая толпа отроков, ловчих с соколами и в конце концов толпа конных псарей. Каждый из них вел на ременном смычке нескольких псов, подобранных для охоты на волков и медведей. Болеслав нарочно приказал взять с собою собак, предполагая на обратном пути поохотиться на зверей, которых в Дебрях было чрезвычайно много. Ржание коней и вой собак сливались в одну музыку и общим эхом отзывались и в Кловской долине, и на Крещатике; перелетали над мочажинами* в лозняк Лыбеди и замирали в лесу на Шулявке и Лысой горе.
_______________
* М о ч а ж и н а - небольшое, гладкое (без кочек) болотце.
Спустившись лесною тропинкою вдоль Кловского потока, к началу Крещатой долины, отряд по широкой песчаной дороге отправился через Василев к Соколиному Рогу, находящемуся налево от долины, как бы вырастая из-под земли и возвышаясь зелеными верхушками деревьев над всеми окрестностями.
Еще серый утренний туман покрывал вершину Рога, точно пеленою, когда весь отряд приблизился к его песчаному подножию. Сокольничий и сокольники последовали за Болеславом по узкой тропинке вместе с отрядом бояр и гостей, псари же остались внизу. Вообще-то из Красного двора был кратчайший путь к Соколиному Рогу по долине Лыбеди, вокруг Берестова, но эта дорога была чрезвычайно узка и болотиста, так что по ней почти никто не решался ездить, а тем более с таким отрядом.
Солнце уже всходило, когда Болеслав, бояре и сокольники взобрались на вершину Соколиного Рога. Долина Лыбеди уже просыпалась. Утреннее солнце, проникнув золотистыми лучами через расстилавшийся туман, рассеяло его над зелеными мочажинами и густым лесом и осветило всю долину.
Налево, над Лыбедью, тянулись дымящиеся утренней мглой леса, направо - туман уже рассеялся, и наверху холма можно было разглядеть толстые стены, вившиеся вокруг города, точно змеи. Они исчезали за деревьями и зеленью садов и выгибались на закруглениях дугою, как бы подставляя ее солнцу. За ними или, точнее, в их окружении, возносились высокие, золотистые купола монастырей Святой Софии, Святого Михаила, Десятинной церкви и многих других. И над этим великолепием поднимался утренний туман, рассеиваемый золотистыми лучами восходящего солнца. Вид этот невольно обращал на себя внимание, и каждый из охотников молча смотрел на эту восхитительную картину. А товарищи короля почему-то были грустны наверно, тосковали по родине.
Болеслав, оглядывая далекие и красивые окрестности, обратился к Болеху:
- Не правда ли, какая прекрасная и богатая страна.
- Да, богатая, милостивый король, - отвечал Болех, - но и наш край не хуже...
В его словах звучало что-то вроде упрека, но Болеслав, казалось, не замечал этого.
- Жаль только, что эти князьки грызутся между собою, как собаки, и делят каждую пядь земли, а между тем половцы рвут ее на куски.
- Эх, милостивый король! И у нас не лучше. Здесь князьки, а у нас корольки, а защищать народ некому...
Болех не кончил и призадумался. Какое-то невеселое настроение овладело им.
- Но ведь ты знаешь, Болех, - заговорил король, помолчав, - что я и дома не сидел сложа руки... дрался с немцами и усмирял мадьяр.
- Да, и на Русь пришел ты не без цели... Но мы слишком далеко от дома... пора бы вернуться.
Болеслав задумчиво посмотрел перед собою.
- Вернемся, вернемся, друже!.. Впрочем, кто знает, не лучше ли остаться навсегда здесь. Ведь у нас власть раскинулась во все стороны. Каждый епископ, каждый кастелян* и каждый воевода - все считают себя королями. Мы сильны, но разделены, и народ не знает, кого слушать, потому что для него каждый деревенский панок - и судья и король. Ведь ты и сам знаешь, как трудно всех этих маленьких корольков наставить на путь истины, обуздать их гордость и упрямство.
_______________
* К а с т е л я н - комендант укрепленного замка.
Болеслав замолчал и снова задумался.
- Пока власть и силы не соединятся в одно целое, не будет толку... Если нас не победят немцы, то съедят половцы, а если не половцы, то найдутся другие рты... Я сижу здесь не потому, чтобы только сидеть: мои мысли и сердце в родной стороне, но я должен здесь сидеть, как сидел в Венгрии и Перемышле... Должен!
Он поднял руку и обвел ею полукруг.
- Видишь эту страну, какие здесь богатства, какой спокойный народ и... какая сила! Если бы ее соединить с нашею и направить этот народ на бой с немцами, то какого могущества можно было бы достигнуть!
Едва король окончил свою речь, как раздался конский топот, и Варяжко подъехал к королю.
- Милостивый король, - крикнул он, - прикажи пускать соколов, лебеди поднимаются!
Болеслав улыбнулся:
- О-го!.. Господин посадник, вы, кажется, боитесь, чтобы ваши лебеди не улетели?
И он кивнул сокольничему:
- А ну-ка, сними колпачок с Русинка!
Русинок был любимый сокол короля.
