- Как всегда, и довесок за вредность.
- Покатит. - Калинкин выжидательно глянул на Гранитного, и тот швырнул на стол фотографию.
- Малява на иконе.
Затем достал толстую пачку зеленых и припечатал ею снимок.
- Остальное положу на калган клиента. Адье, - махнул рукой и сделал вид, что Стеклореза уже не видит.
Тот молча сгреб фотографию и баксы и, не прощаясь, пошел к машине. 'Забурел, малыга бацилльная, бугром себя мнит', - зло подумал он о работодателе. Отъехав подальше от любопытных глаз, Сергей Владимирович внимательно пересчитал деньги и, удостоверившись, что все путем, пристально посмотрел на снимок. На обороте он прочитал: 'Сарычев Александр Степанович'.
Было часа два пополудни, стылый блин негреющего солнца низко висел в прозрачном зимнем небе. Работы не было. Вообще-то, если бы майор захотел, от клиентов не было бы отбоя. Мир теперь виделся ему совсем иным, чем прежде, а люди представлялись марионетками, танцующими на поводу у своих желаний. Стоит только потянуть за ниточку... Или оборвать... Да только хрен с ним, не стоит попусту тревожить Яромудра. Всех денег все равно не наколымишь...
'Ну что, ребята, мы будем ехать или нет?' - Сарычев опять вывернул с Ленинского на Московский, удачно пролетел желтый светофор и, уже минуя автобусную остановку, наконец-то увидел голосующую девушку.
- За четвертак на Южное отвезете?
Майор кивнул, включил скорость и, плавно тронув с места, понимающе покосился на букетик из четырех гвоздик: - Мда...
- Однокурсница погибла, похороны сегодня. - Девушка немного помолчала и краем платочка вытерла повлажневшие глаза. - Я к моргу опоздала, автобус уже уехал.
Сарычев из вежливости спросил:
- Умерла-то отчего?
- Маньяк убил. - Не заметив никакой ответной реакции, пассажирка искренне удивилась. - Вы что, телевизор не смотрите? Извращенец какой-то, сердца вырывает, - она перешла на шепот, - насилует. Надюху-то вон на улице нашли, голую, в луже крови...
Перед глазами Сарычева возникла недавно виденная жуткая картина набухший, дымящийся от теплой крови снег, раскинувшееся поперек дороги женское тело. Он вдруг услышал из глубины веков истошный крик: 'Утонули жирные времена на дне Каялы-реки! Тьма покрыла свет русской жизни! Раньше жизнь текла из света во тьму, а нынче времена обратились наничь(1). Все навыворот, все противу правил! Были вечи Трояни, минули лета Ярославля, а теперь народ русский попал в бездны наничья. Блаженны те, кто спит и не видит этого. Но как жить имеющим очи?' Кричал, заходясь от боли, паленый спереди березовыми вениками, длинноволосый человек на дыбе.
1 Наизнанку, шиворот-навыворот.
Не взяв с пассажирки денег, майор покатил назад и минут десять простоял в очереди на КПП - гибэдэдэшники тормозили всех без разбора, несли службу по усиленному варианту, старались. Сарычев уже проехал Дунайский проспект, когда позади резанул ухо звук мощного сигнала и часто-часто заморгали дальним светом - кто-то нахально требовал уступить дорогу. Майор взглянул на спидометр стрелка застыла против шестидесяти, левый ряд был свободен. Все ясно - ребятки в джипе просто решили немного развлечься. Скучно без лохов на 'Жигулях'...
Он включил правый поворотник и съехал в крайний ряд, надеясь, что этим все и закончится, но фары продолжали мигать, а сигнал, похожий на паровозный гудок, не умолкал. Майору это надоело. Он резко дал по тормозам, и лоханувшийся водила подпер 'семерку' в задний бампер. Хорошо, если тот не треснул. 'Ладно, сами напросились'. - Чувствуя себя суровым воином с сердцем, обросшим шерстью, Александр Степанович вышел из машины.
- Ну ты, лидер вонючий, совсем охренел? - Из иномарки под хлопанье дверей вылетели двое - в пропитках, стриженые, крутые как вареные яйца. - Ездить, сука, не могешь? Вот мы тебя ща...
Сарычев в полемику вступать не стал. Миг - и разговорчивый браток, заполучив увесистый пинок чуть пониже живота, заткнулся и сник, а его товарища майор ухватил за кадык, медленно сведя пальцы. Раздался хрип, лицо любителя острых дорожных ощущений посинело, и он присоединился к лежащему у колес грубияну. Глянув на них мельком, Сарычев распахнул дверь и вытащил из джипа третьего члена экипажа. Энтузиазма на его прыщавой харе не наблюдалось, и, слегка тряханув пассажира за отворот куртки, при этом едва не сломав ему шею, майор с негодованием произнес:
- Что ж это вы, голуби, дистанцию не блюдете? Машину вот мне изувечили! Денег давайте, а то настроение у меня сегодня неважное - сокрушу.
Он подтолкнул братана - озадачься, мол, но тут обладатель отбитого мужского достоинства, несколько оклемавшись, схватился за газовый ствол, РГ-89, из коего, кстати, совсем неплохо пуляется дробью(1).
1 Из-за формы перегородки, установленной в стволе, дробовой заряд где-то с расстояния пяти метров свободно пробивает трехмиллиметровую фанеру.
Пришлось Сарычеву сокращать дистанцию и мощным ударом в лоб вырубать стрелка. Тот упал лицом вниз и замер, а ошалевший третий сноровисто выгреб содержимое карманов коллег, добавил свои кровные и, получив апперкот в челюсть, оказался настоящим другом - тихо залег рядом со товарищи.
'Сукины дети'. - Майор выбросил ключи от джипа в сугроб, туда же зашвырнул 'газуху' и покатил дальше. Уже у Фрунзенского универмага ему вдруг пришло в голову, что если бы он сам был маньяком, то выбирал бы жертвы среди случайных попутчиц. А что, удобно - ни шума, ни гама, ни любопытствующих граждан. Сами просятся, любая на выбор.
Ехать домой сразу расхотелось, и Сарычев медленно попилил в крайнем правом ряду, пристально вглядываясь в голосующих молодых женщин. Куда же вы все, дурашки? Нет бы общественным транспортом...
В его голове продолжал звучать вопрос: 'Как жить имеющему очи?' Как жить ему, майору Сарычеву, видящему то, что не видно большинству?
- Помни, главное справедливость, - негромко сказал Свалидор.
- Зло искореняй огнем души без пощады, - отозвался Яромудр.
- Честь, честь, честь... Не посрами род... - тысячегласо, словно листва в саду, зашептали предки. - Не выдай наших...
И Сарычев понял, как ему жить дальше. Продолжая ехать, не повышая скорости, в крайнем правом ряду наконец увидел подходящую. Радужное сияние вокруг ее тела стремительно блекло - сегодняшнюю ночь она вряд ли переживет. На ее призыв Сарычев не откликнулся, проехав чуть вперед, остановился в ожидании. Девица томилась недолго, через минуту ее подобрала белая 'девятка' и стремительно повлекла куда-то в район Парголово. За рулем сидел настоящий профессионал, и Сарычев больше чем на три корпуса его не отпускал - тот легко мог оторваться с концами. Шустро выехали на Выборгское шоссе и тут уж передний привод дал о себе знать - 'девятка' начала быстро уходить. 'Куда ты денешься, впереди знак'. - Особо насиловать мотор Сарычев не стал, и когда наконец догнал машину, вокруг уже было полно народу - 'девятка' на полном ходу врезалась в бампер не пропустившего ее КАМАЗа. На то, что осталось от пассажирки, сидевшей на переднем 'месте смертника', майор и смотреть не стал - не на что было. Почему-то чувствуя свою причастность к смерти девушки, он вздохнул, развернулся и покатил домой. Причем прекрасно ориентируясь в темноте - про габаритные огни вспомнил, лишь когда менты сняли с него штраф. Как водится, без квитанции, по половинной таксе. В России живем...
Уже у самого дома майор почувствовал зверский голод и с досадой вспомнил, что пропустил обед. Да уж, аппетит-то пока еще дай Бог каждому. Сделав крюк, он остановился возле метро, выбрал в подземном переходе старушенцию поцивильней, купил жареную курицу, зелени, лаваш. И представив, как все это съест - не спеша, с чувством, с толком, с расстановкой, - пришел в самое благостное состояние духа.
Однако уже у себя в подъезде он вдруг расхотел есть и почему-то ощутил смутное беспокойство. Поднялся в квартиру, разделся, вымыл руки и двинулся на кухню, чувствуя, как тревожный дискомфорт усиливается с каждой минутой. С тяжелым сердцем он поставил сковородку на огонь, кинул масла, соли, приправу из пакетика и, расшмотовав куру на части, принялся ее разогревать, добавляя для вкуса перца и чеснока. Вкусно запахло жареным, но Сарычев внезапно забыл про куру, нахмурился и подошел к окну. Осторожно выглянул из-за занавески и осознал наконец причину своего беспокойства - из стоявшего
