объятия рыжее сокровище!
- Молчи уж, силач Бамбула! Сам хорош! - рассмеялась Тата и больно дернула его за рыжий хохол.
Набрав ведро воды, она сбросила курточку и стала умываться. Лева присел рядом на камень.'
А неплоха! Конечно, не писаная красавица, но, пожалуй, лучше тех, которыми я, бывало, увлекался, - думал он, глядя на белеющие в темноте Татины руки. - И держится запросто. Вот хотя бы сейчас. Пошла вдвоем, обняла вроде бы нечаянно... А может быть, и с умыслом? Что, если устроить маленькую проверку?'
С бьющимся сердцем он встал и взял девушку за оголенные плечи. Тата быстро выпрямилась:
- Ты что?
Лева оробел, но отступать было поздно.
- Скажи, ты веришь в любовь с первого взгляда? - проговорил он. 'Ох и глупость порю!' - мелькнуло в голове.
Тата вздохнула и, словно угадывая Левины мысли, ответила:
- Ну и дурак, же ты! - Потом сбросила его руки с плеч и уже с сердцем добавила: - Пошляк! А я-то думала...
Закинув руки за голову, Тата лежала на соломе в кузове машины. То ли ее возбудила новизна дорожных впечатлений, то ли мешало ворчание реки, но спать не хотелось. Погас костер. Тьма окутала долину, заволокла поляну со Святым камнем, палатку, куда забрались на ночь парни. И только звезды, яркие, сочные, блестели над головой, да оледенелые пики, как туманные призраки горных духов, неясно выделялись на фоне ночного неба.
Тата перебирала в памяти события последних дней. Как неожиданно все сложилось! Собиралась ехать на юг, загорать, купаться в Черном море, вместо этого несет ее нелегкая в несусветную глушь. И что в пустыне хорошего? Какие-то древние развалюхи. Век бы их не видеть!.. А все Игорь! Он всегда без ума от любой экзотики, вот и вовлек ее в рискованную поездку.
Тата недовольно поморщилась. Сначала она думала, что все будет не таким уж трудным, а на деле получается другое. Газик довезет их только до границы песков, дальше пойдут караваном. Еще, чего доброго, придется ехать на верблюде... От одной такой мысли ей стало не по себе. Она видела верблюдов только в зоопарке, и нельзя сказать, чтобы при виде их пришла в восторг. Неужели придется сесть на такого грязного урода? Еще блох от него наберешься, а то чего-нибудь похуже. Тате показалось, что по ней уже кто-то ползет.
- Фу, гадость! - почесываясь, проговорила она.
И тут Тата вспомнила, что в гостинице осталась ее коробка с косметическими принадлежностями. Надо же было убрать ее в тумбочку! Не могла поставить где-нибудь на виду.
Настроение испортилось. Подушиться и то нечем. Парни подумают: неряха, не привыкла за собой следить. У Таты даже слезы выступили от досады. Она всхлипнула и зарылась лицом в солому. Она чувствовала себя обманутой, заброшенной в чужую непривычную обстановку и очень несчастной. Правда, пока ничего страшного нет, но все еще впереди. Тата была уверена: чем дальше они будут уходить от цивилизованного мира, тем больше неудобств и опасностей им встретится.
Переворачиваясь с боку на бок, она никак не могла устроиться поудобнее. Попробовала считать, авось заснет. Раз, два, три... А каков Лева! 'Ты веришь в любовь с первого взгляда?' - вспомнила она и усмехнулась. Не успел как следует познакомиться, а уже норовит обнять и так далее... Думал - нашел вертихвостку. Как бы не так!.. Двадцать пять, двадцать шесть... тридцать два... Алексей уж слишком серьезный. Насупит брови, даже боязно сделается. Глазищи черные, жгучие... Шестьдесят семь, шестьдесят восемь... Пожалуй, лучше всех Прохор. Настоящий богатырь. Сильный, добродушный. Душа нараспашку, никакой хитрости. Тате нравилась рассудительная деловитость и спокойная уверенность могучего сибиряка. С таким нигде не пропадешь... Сто пятьдесят, сто... Хватит! Тата бросила считать. Даже такое проверенное средство не помогало.'
Нужно поговорить с Миком', - подумала она и достала из внутреннего кармана куртки маленького краснощекого гнома. С этой игрушкой, подаренной отцом еще в детстве, она не расставалась. Тата рано лишилась матери и не имела сестер. Откровенничать со сверстницами стеснялась, да и не любила посвящать посторонних в свои тайны. Однако желание поделиться сокровенным порой бывало велико. Как-то незаметно она приучилась поверять свои детские радости иобиды любимым игрушкам. Когда же отец привез из командировки гнома, Тата очень обрадовалась. Она назвала карлика Миком и стала советоваться только с ним. А как же иначе? Ведь Мик не какой-нибудь шалун, не умеющий держать язык за зубами. Старый, умудренныйжизненным опытом, с длинной седой бородой и хитроватым взглядом, он казался девочке самым подходящим; хотя и молчаливым собеседником. Главное - Мик не болтал лишнего и его мнения удивительно совпадали с желаниями Таты.
Девочка стала подростком, потом - девушкой, а Мик не старился. Только его малиновый колпачок и зеленая курточка с синими штанишками изнашивались. Тате уже несколько раз приходилось шить ему новый костюмчик и заменять сафьяновые башмачки с длинными загнутыми вверх носами.
С возрастом Тата стала серьезнее, но, как бы там ни было, Мик прочно занял место в ее жизни и расстаться с ним она ни за что бы не согласилась. Слишком сильна была привычка.
Усадив Мика к себе на грудь, Тата погладила его бороду.
- Вот, Мик, мы и едем! А куда? Сама толком не знаю, - зашептала она. Видишь, какая я взбалмошная девчонка! Обещала отвезти тебя к теплому морю. Там бы ты погрел на пляже свои старые кости, полюбовался на Ай-Петри, Кара-Даг. Пошли бы мы с тобой по берегу искать гриновский Зурбаган или Каперну, где мечтательная Ассоль смотрит в морскую даль и ждет, когда из-за горизонта появятся алые паруса 'Секрета'... - Тата с сожалением вздохнула. - Ничего этого не будет, мой дорогой старикашка. Обманула я тебя, потащилась за Игорем к черту на кулички. Теперь провялимся и высохнем, как вобла, будем грызть пыльные сухари и пить тухлую воду из бурдюков, а по ночам наслаждаться шакальими концертами.
Тата подумала и встрепенулась:
- А что, собственно говоря, нам мешает отправиться в Крым? Возьмем да и вернемся. Проводим парней до пустыни, а сами - назад с этой же машиной. Как ты думаешь, а?
Потом с сожалением покачала головой:
- Не одобряешь? Скажешь - дезертирство, предательство по отношению к товарищам. - Вздохнула. - Конечно, ты не способен на такие пакости, и теперь нам придется 'испить чашу до дна'. Ну что же, раз ты такой несговорчивый, то ступай-ка спать.
Тата сунула Мика в карман, повернулась на бок и накрылась одеялом.
На третий день газик обогнул скалистую сопку и, выскочив на пологий склон, покатился по раскинувшейся до самого горизонта выгорающей желтой степи.
Куда девались прохлада и аромат горных лугов! Друзьям показалось, что они опускаются в гигантскую духовку.
Солнце, приятно согревавшее их на высокогорье, теперь повисло над головой раскаленным добела шаром. Пришлось остановиться и натянуть на машину тент. Но и в его тени было не легче. Горячий суховей, казалось, выдувал из организма всю влагу. Во рту пересыхало. Пить!
Алексей знал, что в такую жару, чем больше пьешь, тем сильнее одолевает жажда, но, несмотря на его предупреждения, молодые люди, поминутно прикладывались к канистре с теплой, припахивающей бензином водой.
От глинистой, поросшей кое-где полынью, почвы полыхало зноем. Машина остановилась. Закипел радиатор.
- Привал, ребята! Чай готов! - раздался бодрый Васин возглас.
На загорелого, словно прокопченного паренька жара, видно, не действовала. Обжигаясь свистящим паром, он снял пробку радиатора. Алексей вылез из кузова и подал ему канистру с водой.
Остальные, окончательно разморенные жарой, остались в машине. Обливаясь потом, они вяло перебрасывались репликами по поводу 'дьявольской жары' и 'чертова пекла', Коренной горожанин Лева, высоко ценивший 'блага цивилизации', в душе ругался на чем свет стоит.
Наполнив радиатор, Вася вылил остаток воды на себя и забросил канистру в кузов.
- С такими далеко не уйдешь. Ишь как раскисли! - шепнул он Алексею.
Тот усмехнулся:
- Это с непривычки. Ребята крепкие, не спасуют. - И, подмигнув сидящей в кабине Тате, громко спросил:
- Так, что ли?
- А? - не поняла она вопроса.
- Вот тебе и 'а'. Поехали!
Последние дни пути показались друзьям бесконечными. От жестокой тряски по степному бездорожью ломило тело. Едкая солончаковая пыль вызывала зуд и жжение. Утомившиеся за день эфовцы засыпали, как только машина останавливалась на ночевку, а перед рассветом просыпались, дрожа от холода. Температура, днем доходившая до плюс сорока, к утру резко падала.
Все обрадовались, когда на горизонте появилась желтая полоска песчаных бугров.
Свернув по чуть заметной колее, Вася повел газик вдоль барханов, и после полудня они подъехали к расположенному у степного озера Хара-сомону, небольшому поселку на границе песчаной пустыни.
Араты, жители поселка, удивленные появлением чужой машины в этих глухих местах, встретили эфовцев гостеприимно. В честь такого события они зарезали несколько баранов и пригласили друзей на отдых в юрту.
Расположившись на мягкой кошме, Алексей стал рассказывать аратам о цели похода. Тата переводила.
Представитель местной власти Харагшан, молодой монгол с красивым суровым лицом и проницательными глазами, внимательно слушал, изредка одобрительно кивая головой. Когда все стало ясно, он посоветовался со стариками, чем можно помочь гостям.
Монголы были настроены благожелательно, и Алексей, при помощи бойко объяснявшейся с ними Таты, быстро договорился о найме верблюдов. За умеренную плату нашли и проводника - пожилого арата Дамбу, исходившего пустыню вдоль и поперек. Погонщиком верблюдов
