В нее нельзя ввернуть и словечка правды! Так вот каким образом Роксентерам удавалось так долго удерживаться у рычагов власти и так много прибрать к рукам! Это и, конечно же, софистика. Свободное предпринимательство — под полным контролем!
Я попытался сыграть на органе одним пальцем «Лазарет святого Джеймса» и вызвал на стене японских киночудовищ, пожирающих людей. Затем я нашел одну клавишу: после нескольких быстрых ударов по ней вниз по стене волнами стекали реки крови.
Открылась дверь.
Это был Мэдисон! Прошлым вечером под ртутными дорожными лампами я его не очень-то хорошо рассмотрел в машине. А теперь я был поражен! Опрятный, довольно красивый молодой человек, одетый безупречно и очень сдержанно. Каштановые волосы и очень притягательные карие глаза. Он вполне мог быть моделью для рекламы рубашек. Он казался спокойным, благовоспитанным и выглядел презентабельно.
— Светская информация, — сказал он. — Мэдисон прибыл с опозданием и очень извинялся. Кавычки.
Я заметил, что Гробе чуть подался назад, словно разговаривал с бомбой.
— Ты получил свое удостоверение? — спросил он.
— О, разумеется. Сегодня Мэдисон получил высшую награду: удостоверение репортера журнала «Чушь-дрянь». Удостоенный такой высокой чести, он выразил благодарность…
— И у тебя теперь особое независимое задание? — спросил Гробе.
— Кавычки. Отдел удостоверений необъяснимо рад, что никакого задания не предвидится. Новость быстро распространилась по всему зданию. Тысячи людей приветствовали…
— Это Смит, Джон, — прервал его Гробе, представляя меня. — От него будешь получать инструкции. Дай ему телефон своей матери, а также конторы в Г.П.Л.Г.
Мэдисон поклонился, затем подошел ко мне и сердечно пожал мне руку. Потом он достал блокнот, написал на страничке номера телефонов и передал мне. После этого направился к Гробсу — тот отступил назад — и учтиво обратился к адвокату:
— Что я должен делать?
Гробе достал из кармана паспортные фотографии Уистера и передал ему. Мэдисон окинул их дружелюбным взглядом.
— Выглядит очень симпатичным парнем, — прокомментировал он.
— Верно, верно, — сказал Гробе. — Его зовут Джером Терренс Уистер. — Он бросил взгляд в мою сторону, и я понял его намек.
— У него офис в Эмпайр Стейт Билдинг. — Я назвал номер. — Он разработал новый вид горючего. Собирается выступить в гонках, чтобы о нем узнали.
— Ну и в чем же дело? — не понимал Мэдисон, но Гробе объяснил:
— Ты будешь действовать в качестве репортера по особым поручениям от журнала «Чушь-дрянь». В сущности, человек он скромный и не стал бы прямо нанимать агента по общественной информации. Но мы, его друзья, знаем, что он в таковом нуждается — ему на его пути без помощи не обойтись. От нас он бы точно не принял никакой помощи, нам нужно остаться безымянными. Так, оказывая ему протекцию, мы внесем свой вклад в наше великое общество и поможем пробиться этому парню и его изобретению. Понимаешь, Мэдисон? Это и есть твое единственное задание.
В тот же момент Мэдисон загорелся благородными чувствами.
— Вы хотите сказать, что я действительно должен буду помочь ему?
— Вот именно, — подтвердил Гробе. — Сделай так, чтобы его имя было у всех на устах, сделай его бессмертным!
— О, изумительно, блестяще, великолепно! — восклицал Мэдисон с горящими глазами. — Мистер Гробе, я могу сделать его бессмертнейшим из бессмертных! Так или иначе, его имя запомнится навеки! — Он не мог сдержать свою радость и все расхаживал туда и сюда, чуть ли не прыгая. Остановился. Заговорил опять: — Кавычки. Сегодня переговоры с лейбористами наткнулись на препятствие. Как стало известно из самых достоверных источников, Мэдисон пожелал узнать, каков бюджетный…
— Потолок? Небеса, — успокоил его Гробе. — В пределах разумного, конечно.
— О! — просиял Мэдисон. — Теперь я понимаю! Бессмертным! Его имя на веки веков станет известным везде и каждому! — Каждая клетка тела Мэдисона излучала радость и энтузиазм. Он ни секунды не мог постоять спокойно. Будь у него шляпа, он бы непременно подбросил ее в воздух.
Гробе увел меня из комнаты. Мы проплыли в вонючем дыму марихуаны и опиума. На нас натыкались репортеры, но мы твердо шли своей дорогой к лифту. При выходе из здания Гробе приглядывался, ища глазами снайперов. Благополучно выбравшись на улицу, мы остановились у тоненько позванивающего фонтана и несколько раз глубоко вздохнули, чтобы отделаться от навязчивого дурного запаха. Наконец Гробе запихнул свой пистолет поглубже в кобуру и сказал:
— Отныне все в ваших руках, Инксвитч. Если потеряете его номер, поищите номер его матери в телефонной книге. Он уже завелся. А мне нужно уехать на несколько дней — что-то артачится генерал- губернатор Канады, не желает подвергать геноциду французское население, и нам придется очистить Новую Шотландию, чтобы взять контроль над дополнительными районами нефтедобычи. А это связано с множеством юридических хитросплетений. Но я вернусь задолго до того, как начнется фейерверк, на случай, если понадобятся более суровые меры. Мэдисону вы на свое усмотрение подбросьте пару
советов, а в остальном предоставьте его самому себе. И мы отделаемся от Уистера! Желаю удачи.
Он поспешил по своим делам, а я остался у плещущего фонтана, чувствуя себя в этом спокойном местечке чуть-чуть неспокойно. Этот Мэдисон, кажется, был милейшим парнем, даже наивным, судя по тому, что он сразу же почувствовал симпатию к Хеллеру. Уж не преувеличивает ли Гробе опасность, якобы исходящую от этого прекрасного молодого человека? — беспокоился я. Может, в конце концов он выведет Хеллера к славе и успеху?
В тот вечер совершенно не годился для прогулки. На закате стал моросить кислотный дождичек. Попадая на одежду, он проедал в ней дыры. Из-за низких облаков даже террасы на верху отеля почти не было видно. Мерзкий вечерок. Осень нависала над Нью-Йорком, словно набухшая от грязи губка. Понятно, что я решил никуда не выходить, а вместо этого позвонил сенатору Шалберу. Я передал ему, как высоко его ценит Роксентер, чем явно его порадовал.
Только я положил трубку, как телефон зазвонил, снова требуя моего внимания. Профессионально монотонным голосом телефонистка сказала:
— Мистер Смит? Центральная телефонная станция аэровокзала Манхэттена. Только что подошел человек и передал мне листок бумаги с вашим именем. Он сделал мне знак, чтобы я позвонила вам. Он у телефона, говорите.
На линии щелкнуло, затем в трубке послышалось:
— Мммммфффф.
— Говорите громче, — попросил я. — Я вас не понимаю.
— Мммммфффф.
Я возмущенно бросил трубку. Но все же это меня озадачило: в Нью-Йорке я не знал никого, чье имя было бы «Мммммфффф». Венгр?
Я стал заказывать себе роскошный ужин. Ютанк, как обычно, отсутствовала, и я только надеялся, что кислотный дождь не испортит ее красивого личика, если ей придется угодить под него.
Зазвонил телефон. Тот же голос:
— Мммммфффф.
— Кто вы такой? — строго спросил я. — Я не знаю никакого Ммммффф!
Кто-то рядом с телефоном сказал:
— Держи ее у моего уха, а я буду говорить.
Вдруг голос зазвучал уже громче:
— Это вы, сэр? А это мы. Сначала Рат пытался вам звонить, но у него еще проволока в челюстях.
