мере мое участие. Робьер, кажется, не знает, что его 'клиент' останавливался там. Может быть, я что- нибудь выясню после осмотра багажа убитого? Как знать? Возвращаюсь в достопочтенное заведение, где провел часы невообразимой скуки. Увидев меня, дежурный администратор широко разевает моргалы. - Месье не?.. - Да, я не... Из-за этих вовремя уходящих поездов я опоздал на свой и решил продлить свое пребывание здесь еще на сутки. - К вашим услугам, месье! - Вот моя квитанция из камеры хранения. Будьте любезны забрать мой чемодан с вокзала. - Сию минуту, месье. - Мой номер еще свободен? Я к нему привык и хотел бы сохранить за собой. - Конечно, месье. Я даю ему королевские чаевые и, снимая с доски ключ, роняю стофранковую бумажку. Естественно, парень ныряет за ней. Если вы хотите, чтобы человек согнул спину, бросьте на пол купюрку. Эффект мгновенный и чудесный! Не успеете вы сказать 'уф', как он уже стоит на четвереньках. Я пользуюсь случаем, чтобы снять с доски и ключ от двадцать шестого, потому что таков был мой план, но тут у меня вышла промашка: крючок голый. Ключа нет. Я огорчен! Я знаю, что Ван Борен не забрал с собой вещички, а с другой стороны, дирекция отеля еще не может быть в курсе его смерти. Служащий протягивает мне мою купюрку. - Спасибо,- благодарю я его.- Какой я безрукий.- И насмешливо спрашиваю:А Ван Борен тут? Можете себе представить более дурацкий вопрос? Если он ответит 'да', у меня будет такая рожа, что от ее вида может случиться выкидыш у крокодилицы. Он не отвечает 'да', но ответ близок к этому. - Месье Ван Борен только что выехал из отеля,- говорит он. Мой желудок выворачивается, как старый зонтик от порыва ветра. - Только что выехал?.. - бормочу я. В глубине туши (как не преминул бы сострить Берюрье) я думаю, что у парня не совсем точное представление о времени. Для него, торчащего целый день за лакированной стойкой, все еще продолжается утро, почему он и сказал 'только что', а это выражение заставило закачаться мои мозги. - Да, несколько минут назад. Он позвонил мне час назад, сказал, что должен уехать и что пришлет человека оплатить счет и забрать чемоданы. Все освещается, как комната в ту секунду, когда вы повернули выключатель. Кто-то очень интересуется вещичками Ван Борена. Что они рассчитывают там найти? Брильянты? Вполне возможно. - Как выглядел человек, пришедший за вещами? Служащий кажется немного удивленным моими вопросами. Интерес, вдруг проявленный мной к экс-соседу, его смущает и даже тревожит. Я хожу с крупной карты, от которой даже у лысых встают дыбом волосы: мельком показываю ему мое полицейское удостоверение и сую в руку сотню, которую уронил несколько минут назад. - Расколитесь немного, приятель. - По... по...- лепечет достойный труженик гостиничной нивы. - Да,- подтверждаю я,- но не стоит из-за этого доводить себя до инсульта.И в заключение добавляю: - Завтра вы прочтете в своей обычной газете, что месье Ван Борен был убит сегодня утром, после ухода из гостиницы. - Это не... не... - Увы, это так, бедный вы мой. Как говорит одна старая дама, которую я очень люблю: 'Смерть - это тоже часть жизни!'- Я меняю тон.- Именно поэтому мне быстро нужны запрошенные сведения. Каким из себя был человек, пришедший забрать багаж? Парень больше не колеблется. - Высокий, в плаще. - В круглой серой шляпе и со светлыми усами?- договариваю я. - Ну да! Вы его знаете? - Пока нет, но слышу о нем не впервые. Мне бы хотелось посмотреть номер, который занимал ваш несчастный клиент. - Там сейчас делают... - Не имеет значения. Я поднимаюсь по лестнице и захожу в номер двадцать шесть. Девица с тупым лицом в бледно-голубом халате водит щеткой пылесоса по коврику. Она таращится так, как будто я один представляю целый военный парад. Я ей улыбаюсь и советую не беспокоиться из-за меня, после чего иду к шкафу и вытаскиваю ящик, под которым приколота квитанция на отправленную коробку с засахаренными фруктами. Мне бы следовало сказать 'была приколота', потому что сейчас квитанции я там не нахожу. - Вы не прикасались к этому ящику?- спрашиваю я. Она втягивает соплю, изящно свисающую из ноздри. - Нет. Я скребу котелок. - Сюда приходил один месье, чтобы забрать вещи, лежавшие в этом номере, так? - Да. - Он был здесь один? - Нет... Пришлая... ~ Он смотрел в ящике? - Он смотрел повсюду. Так я и думал. Вывод: парни, интересующиеся камушками, знают, что покойничек отправил новоиспеченной вдове посылочку... По тому, как Джеф спрятал квитанцию, они должны догадываться, что речь идет о важном отправлении! Я улыбаюсь богине с пылесосом и отваливаю. Дежурный, должно быть, просветил своих коллег насчет моей должности, потому что на меня смотрят с почтением. Я обращаюсь к нему: - Скажите, дорогой камамбер на колесиках, Ван Борен останавливался здесь регулярно? - Нет, это первый раз. - Вы его знали? - Только по имени. Его дед... - Был бургомистром, я знаю. Я немного размышляю. - Вы видели раньше человека, пришедшего за вещами? - Нет, никогда. - Вы больше ничего не можете мне сказать о нем? Он не сразу понимает, и это непонимание читается в близоруких глазах, как брехня на предвыборной афише. Я уточняю: - У него были какие-нибудь особые приметы? - О нет. - В общем, он вам показался совершенно нормальным? На этот раз он прекрасно понял вопрос. - У него были странные глаза,- говорит он.- Очень светлые, без всякого выражения... Тревожащие глаза... А потом у него был акцент... Мне кажется, немецкий акцент. Он разошелся и вошел во вкус. - Браво, это очень интересно. Если вспомните другие детали, запишите их в блокнот. Ну, чао! У входной двери грум канонического возраста стоит скрестив руки, изображая сцену расстрела маршала Нея. Он несгибаем, как протестантская догма, и безбород, как хлеб из крупчатки. - Скажите...- спрашиваю я, почтительно приподняв шляпу,- сюда приезжал забрать багаж один мужчина: высокий, в плаще и круглой шляпе. Вы его заметили? - Я его прекрасно помню, месье. Я сам грузил багаж в машину. - У него была машина? - Такси, месье. - Такси... Когда я погружаюсь в свои мысли, то эхом повторяю чужие слова. Это помогает мне соображать. - Да, месье. Мне в голову приходит одна идея, может, абсурдная, а может, и дельная. Я говорю себе, что Льеж - город довольно маленький и швейцар должен знать, по крайней мере в лицо, большинство таксистов. - Вы,- спрашиваю,- случайно не знаете водителя такси? Он улыбается. - Это мой друг,- говорит он.- Кее Попенж. Я сдерживаю вздох, который, если бы я выпустил его, отбросил бы моего собеседника к стене. - Хорошо... Очень хорошо.
Глава 7
У старого швейцара рот напоминает тот, что имеют вырезанные из дерева персонажи, призванные украшать камины личностей, у которых вкус к искусству развит сильнее мозгов. Не надо заканчивать Высшую политологическую школу, чтобы понять, что моя радость его несколько удивляет. Поскольку я всегда щедр на чаевые, то сую ему в 'чердак' крупную купюру. - Мне нужен адрес вашего корешка-таксиста,- уверяю я. - Он живет на улице Сент-Гюдель,- отвечает швейцар,- как раз над молочным магазином. Номер дома я не помню, но ошибиться нельзя, потому что на всей улице только один молочный. Скажите ему, что пришли от Максимилиана. Он гордится своим именем, как свидетельством на право вождения реактивного самолета. - Отлично. Спасибо! - Это я вас благодарю. Я останавливаю свободное такси и прошу отвезти меня на улицу Сент-Гюдель. Водитель мне объясняет, что это соседняя улица, а поскольку она с односторонним движением, то поездка на машине займет больше времени, чем пешая прогулка. Тогда я направляю стопы до молочного и спрашиваю у продавщицы, как раз получающей свежий товар, на каком этаже обретается месье Попенж. - На втором,- просвещает меня достойная торговка, вся персона которой распространяет незабываемый запах горгонзолы. Я взлетаю по нескольким ступенькам, что гораздо лучше, чем слетать по ним носом, и приземляюсь у покрытой эмалевой краской двери. Нажать на звонок мне вполне по силам. Через три секунды занавес поднимается. Передо мной стоит пацан с физиономией, великолепно измазанной вареньем. Окинув меня подозрительным взглядом, он сообщает, что папы нет дома, мама ушла в магазин, а он только что вернулся из школы. Поскольку он дома один, то пользуется случаем, чтобы попользоваться содержимым банок с вареньем. Это добрая традиция. Лучше пусть занимается этим, чем играет со спичками или бьет мячом по витринам. - А где можно найти твоего папу? Малец пожимает плечами, как большой. - На вокзале,- отвечает он мне.- Он никогда не пропускает поезд из Парижа, а он прибывает в половине пятого. Сообразительный малыш. Я дарю ему портрет короля Альбера Первого, оцененный бельгийским казначейством в двадцать франков, и отваливаю. На этот раз, ребята, нет никакой ошибки (хотя человеку свойственно ошибаться, о чем вы можете прочитать в любом 'Ларуссе' на розовых страничках, посвященных латинским крылатым выражениям), я разогрелся. Начинаю входить в ритм расследования. Ритм и равновесие - это все. Если нашел его, то имеешь все шансы выиграть конкурс или быть избранным в генеральные советники. Мозги начинают работать, как хорошо смазанный механизм. Все восемь цилиндров. Я в отличнной форме. Все идет тип-топ. Доказательство? Пожалуйста. Когда я приезжаю на эспланаду перед вокзалом и спрашиваю моего водителя, как найти Попенжа, тот отвечает, что это он и есть. Это что-то значит, а? Только не надо скептически ухмыляться. Знаю я вас: вы из тех, кто весело смеется, если за столом собралось тринадцать человек, а вернувшись домой, начинает лихорадочно листать 'Толкователь снов', проверяя, правда ли, что загнуться должен самый старый из присутствовавших. Так что если вы думаете, что меня трогает ваше высокомерное отношение к приметам, то попали пальцем в небо. Попенж - толстяк лет пятидесяти, с добрыми глазами и медалью святой Кристины, висящей на приборной доске. Он удивлен, что я его разыскиваю. В его взгляде читается
