получивший приглашение на конфиденциальный разговор с министром финансов. Короче, день наступает. Я чувствую, что чертовски вымотался. Вчерашняя передряга, плюс ночные приключения, плюс остатки дюбоновского 'Памара', все еще плещущие в моем желудке... Короче, вот-вот захочется спать, а потому пора присмотреть какой-нибудь отель. Я не торопясь погоняю свой джип, любуясь начинающимся днем. Природа, играющая в красавицу, всегда действует на меня расслабляюще. Я ведь уже, помнится, говорил вам и буду повторять, пока вы не околеете: ваш приятель Сан-Антонио - поэт! Честно говоря, я нимало не сомневаюсь, что истинное мое призвание - рифмы, а не пороки и ошибки моих современников. Мне бы рифмовать слова, которые не рифмуются (и не имеют особого смысла), печатать все это в изданиях, закрытых, как коробки с сардинами... Имел бы успех, привык бы по часу торчать утром перед зеркалом, с почтением разглядывая собственную физиономию, очаровывал бы баронесс... Старые дамы именовали бы меня мэтром, молодые люди - старым хреном... И сейчас, когда день пытается приоткрыть новые тайны моей бурной карьеры, я ослеплял бы трепещущую от восторга аудиторию повелительными наклонениями. Но жизнь есть жизнь, и она вечно заносит человека совсем не туда, куда бы ему хотелось. В агенты я попал, потому что у меня были определенные способности, и бесполезно об этом жалеть. Когда играешь в белот, первое правило - не завидовать картам противника, а довольствоваться своими. Вы так не думаете? Банда недоумков. Итак, заря с бархатными пальцами во всей красе. Время, когда молодые девчонки вздыхают во сне об 'этом', но могут лишь вздыхать, потому что слишком ленивы, чтобы вылезти из постели. Замечаю парня на обочине. Судя по вытянутой физиономии и лопате на плече, красота восхода ему до лампочки. Может, он укажет мне гостиницу, где я смогу всхрапнуть? Останавливаюсь и задаю вопрос. Он долго изучает черты моего лица, и, похоже, они кажутся ему вполне приемлемыми. Во всяком случае, он сообщает, что через сотню шагов имеет быть гараж, а при нем бистро. Койки там, по его словам, тоже сдаются. Из указанного дома лениво плывет в рассветное небо струя дыма. Хороший знак. Ставни еще не открыты, но под дверью видна полоска света. Стучу. Открывает тип средних лет с красным бандажем поверх фланелевой рубашки. Объясняю ему, что просидел за рулем всю ночь и чертовски устал. Затем высказываю соображение, что стакан сока и кусок чего-нибудь съедобного еще способны вернуть меня к жизни. - Войдите,- говорит он.
Глава 5
У кофе вкус долго и обстоятельно ношенных носков. Но я вспоминаю обо всех героях, погибших, чтобы обеспечить нам лучшую жизнь, и это помогает мне его проглотить. К тому же он горячий. Тем не менее, свершив сей подвиг, я чувствую себя разбитым, как велогонщик, по ошибке проскочивший 'Тур де Франс' за один день. Ноги у меня подгибаются, а в венах, похоже, течет овсяный отвар. - Как добраться до моей комнаты?- с трудом вопрошаю я у хозяина. Он приглашает следовать за ним. Начинаем восхождение по деревянной лестнице с шатающимися ступеньками. - Осторожнее,- предупреждает мой Вергилий. Предупреждение представляется мне отнюдь не лишним. Не сомневаюсь, что последний парень, пытавшийся подняться по этой лестнице в пьяном виде, уже успокоился на тихом местном кладбище и не сможет поделиться ощущениями. Чтобы спокойно взбираться по данному сооружению, надо лет десять поработать у Барнума. Наконец мы достигаем второго этажа и хозяин толкает нужную дверь. Она натужно стонет, умоляя угостить хоть капелькой машинного масла. Келья, предстающая моим глазам, как нельзя лучше подошла бы монаху, одержимому идеей умерщвления плоти. Все в ней грязно, гнило и вдобавок завешано фестонами паутины. - Вот,- говорит мой проводник, немного стесняясь.- Не шикарно, но мы в деревне. - Не хуже, чем у негров,- подтверждаю я. Поскольку хозяин наверняка не знает, как там у негров, он соглашается. - Отлить не хотите?- неожиданно интересуется он. Столь доверительный вопрос меня слегка удивляет, но подобная предусмотрительность заслуживает уважения. - Не сейчас,- как можно вежливее ответствую я,- но если это случится еще до Рождества, я не буду удивлен. Выясняется, что для этого надо спуститься вниз и завернуть за дом. - О'кей,- соглашаюсь я,- постараюсь найти. - Нет,- оказывается, он еще не окончил,- за домом вы увидите сад. Пройдете вглубь. Во-он, видите - вскопанная земля? Это там. Я отчаянно борюсь с желанием выбросить его в то самое окно, куда он тычет пальцем, но в этот момент он наконец уходит. Хлопаю по рассаднику насекомых, именуемому здесь кроватью, дабы предупредить клопов, что пища прибыла, и падаю на ложе. Две секунды спустя я уже храплю с такой страстью, что соседи, скорее всего, забегают к хозяину полюбопытствовать, хорошо ли работает его новая бензопила. Просыпаюсь со странным чувством, будто в голове забрезжила какая-то идея, но не могу понять, какая именно. Это мешает. Подхожу к окну. Погода терпимая. Потягиваюсь и добросовестно наполняю легкие деревенским воздухом. Природа зеленеет. В любом случае курс хлорофилла мне не повредит. Под окном вижу бензоколонку. Потом шоссе, по которому с грохотом катятся грузовики. Напротив гостиницы от шоссе отходит проселок и карабкается к деревушке, пристроившейся на вершине холма. Я продолжаю принюхиваться к чистому воздуху, но в черепушке мысли рванули, как машины на зеленый свет. Красотка на синем велосипеде наверняка обреталась где-нибудь поблизости. Женщина, способная дать такую сумму бродяге типа Дэдэ, чтобы заткнуть ему пасть, должна обладать средством передвижения надежнее драндулета на двух колесах. Следовательно - машиной. Если так - должна же она где-то заправляться, верно? Ну а коли она живет в здешней округе, то почему бы ей не заправляться у моего хозяина? Я спускаюсь. Объект моего интереса занят: жарит в масле лук. На столе лежит кусок вырезки, толстый, как левый окорок Мохаммеда Али. Мой желудок деликатно тянет меня за рукав и сообщает, что хороший кусок мяса с луком всегда был его идеалом. Я делюсь этим известием с хозяином. Он молча водружает на стол еще один прибор. Через четверть часа я без труда нахожу общий язык с роскошной отбивной. Мой патрон не болтлив, но и не угрюм. Дожидаюсь, когда он, на секунду оторвавшись от завтрака, поднимает на меня глаза, и мило интересуюсь, доволен ли он своим бистро. - Да вроде ничего,- не без удовольствия бурчит он. Добавляю, что, по моим соображениям, и место здесь неплохое. Оказывается, он, поскольку здесь родился, находит его превосходным. - Такое бойкое шоссе должно приносить неплохие денежки,- замечаю я. - Это уж точно,- подтверждает он.- Тут не только проезжие, сюда люди и в отпуск приезжают. Немного, но все-таки... Пожалуй, пора. Сами можете судить, сколько я уже принял мер предосторожности, чтобы не испугать парня. - Действительно,- начинаю я,- я тут, когда в прошлый раз проезжал, даже одну знакомую видел. На велосипеде ехала. А я с приятелем был, да еще торопился,- ну и не стал останавливаться. Теперь жалею. Шикарная девчонка, я бы не прочь снова ее отыскать, вспомнить прошедшие денечки. - У меня так с Анжелой получилось,- ухмыляется мой собеседник.- Горячая деваха была, что твой уголь, всегда не прочь на спинку опрокинуться... Влип! Битых минут пятнадцать после этого я вынужден был внимать его воспоминаниям о родинках на теле Анжелы и о том, как она орала, когда он делал ей 'китайскую тележку' и 'рекомендательное письмо'. Впрочем, без особого отвращения: для людей моей профессии такие любители поговорить о себе - сущая находка. Дождавшись, когда он окончательно погрузится в прошлое, возвращаюсь к своему вопросу. - Эта девчонка,- лепечу я самым несчастным голосом,- чем больше я о ней думаю, тем больше жалею, что не остановился. Может, вы ее заметили? - А что?- благодушно соглашается старый обожатель Анжелы.- Вполне даже может быть. Я ни секунды не сомневаюсь, что мои амуры интересуют его не больше, нежели здоровье японского императора. Но я - его клиент, и по доброй французской традиции он считает необходимым быть со мной вежливым. - Она красива,- повторяю я.- Высокая, тонкая брюнетка. Черные глаза кажется, что они смотрят тебе прямо в душу. Любит синий цвет, просто помешана на нем. Носит синий плащ. Велосипед у нее тоже синий. А еще кольцо с синим камнем. - Кольцо.-бормочет старикан. - Огромное,- уточняю я.- Понимаете, что я имею в виду? - Да,- кивает он.- Видел я ее раза три-четыре. - Кроме шуток? - Ну. - А где она живет, не знаете? - Нет. Оп-ля! Вот я и получил драгоценные сведения. Теперь можно быть уверенным, что красотка с раздавленной собакой действительно обретается где-то поблизости. От того, как легко все вышло, я даже малость растерялся. - Слушайте, папаша,- умоляюще хриплю я,- может, все же сообразите, где ее искать? Я должен ее найти! Черт возьми, такая девка... да я за ней - хоть вплавь до самой Америки! Когда вы ее видели, она была на велосипеде? - Один раз,- рассудительно объясняет хозяин.- А второй - на машине; у меня и заправлялась. Как раз тогда я это кольцо и заприметил. Думаете, это голубой бриллиант? - Вряд ли,- сомневаюсь я.- Скорее византийский хрусталь. - Не может быть,- удивляется старый дурак.- Ей-богу? Но мне уже не до кольца. Надо ковать железо, пока горячо. - Какая у нее машина?- торопливо спрашиваю я. - 'Ситроен. ДС'. - Цвет? - Черная. - В машине она была одна? - Нет, с каким-то парнем. Знаете, такой, африканского типа. - Негр, что ли? - Да нет, скорее араб. Но такой, весь из себя. Одет, как картинка. Он был за рулем. - Номер, конечно, не заметили? Хотя бы в каком департаменте выдан? - Ни к чему было. - Откуда они подъехали? - А вон, со стороны проселка. Ей-богу, я бы его поцеловал, если бы он побрился в последний раз меньше года назад. Итак, тачка моей красотки вывернула с проселка. Стало быть, проехав по нему в обратную сторону, я имею шанс
