Бедняжка умирает от страха. Она меланхолично поглаживает пальцем дырки от пуль на стене. Одна из пуль расколола севрскую вазочку, еще одна пробила ее лифчик, висящий на спинке стула. - Ну что, милая, можно сказать, что развлечений в вашем квартале хватает,говорю я в шутку. Она спрашивает меня о дальнейших событиях, и я о них рассказываю. - Но почему в меня стреляли?- бормочет она,- Что я сделала? Она говорит то же самое, что добряк Пинюш этой ночью. Все невиновные протестуют одинаково, когда судьба слишком несправедлива к ним. - Трудно сказать,- уклончиво отвечаю я. У меня на этот счет есть одна идейка. Согласен, она довольно расплывчатая, но все-таки. - Этот тип следил за вами, да?- настаивает она, чтобы успокоиться. Я качаю головой. - Нет, сердце мое, простите меня за откровенность, но ему были нужны именно вы. Если бы убийца следовал за мной, то не стал бы представляться полицейским, зная, что у вас находится настоящий комиссар. Я окидываю ее сладким взглядом, от которого млели многие красотки. - А ведь можно сказать, что я был у вас, да, моя красавица? От этого к ее лицу возвращаются некоторые краски. Поскольку я ничего от вас не скрываю, то раскрою мою мысль до конца. Когда Пинюш явился в консульство Алабании под видом стекольщика, там его узнали. Как вы помните, старик был изображен на фотографии с Япаксой. Из этого они сделали логический вывод, что Мисс Коса тоже замешана в эту историю, и решили провести против нее карательную операцию. Я могу ошибаться, но это меня удивило бы. - Я боюсь,- признается мне дрожащая Япакса. Я прижимаю ее к себе. Распущенные волосы падают ей ниже пояса. - Но я же с вами!- замечаю я. И чтобы доказать это, делаю все, чтобы стать к ней еще ближе. Восемь часов. Париж светится неоновыми огнями. Япакса и я заходим в алабанский ресторан. Типичное заведение. Официанты одеты в национальные костюмы, стены украшены фресками. Та, что в глубине, изображает гору Хулалху - наивысшую точку Алабании (восемьдесят восемь сантиметров над уровнем моря). На левой - битва при Хетуйе, в которой алабанцы разбили войска Клистира II. На центральной стене изображена коронация Бугназала I - последнего (и единственного) короля Алабании. Как известно, его царствование началось 31 января 1904 года и закончилось 1 февраля того же года, после того как монарх издал указ об обязательном использовании туалетной бумаги в общественных уборных... Метрдотель ведет нас к маленькому скромному столику. Заказ делает Япакса; я попросил ее заказать все самое лучшее в национальной кухне, вот она и старается. Воркуя с моей спутницей, я ощупываю ее ногу, а поскольку могу одновременно делать несколько дел, то попутно осматриваю заведение. Клиенты выглядят спокойными людьми. - Вы здесь никого не знаете?- спрашиваю я. - Нет,- отвечает Япакса, окинув взглядом зал,- никого. Ваш прекрасный Сан-Антонио грустит. Он говорит себе, что дело топчется на месте, что ему не понять психологию алабанцев, без колебаний устраивающих вам подлянки, и что лучше ему было сходить в киношку на вестерн, где пушки хоть заряжены холостыми. Еда не приносит мне удовлетворения, на которое я рассчитывал, поэтому я быстро прошу счет. Тот оказывается еще менее приятным, чем кухня. В конце концов, я вполне могу сводить Япаксу в уютное место, где мы сможем продолжить нашу пантомиму. В раздевалке малышка просит извинить ее, потому что хочет сходить подкрасить губы. Она уходит в туалет. Я смотрю на гардеробщицу, но та не стоит даже взгляда. Это увядшая женщина со слегка перекошенной мордашкой, как после укуса осы. Чтобы как-то убить время, я смотрю на стеклянную витрину, повешенную на стену гардероба. Под стеклом приколоты кусочки картона с надписями неуклюжим почерком. Речь идет об объявлениях алабанской общины. Соотечественники предлагают друг другу квартиры, мебель, загородные дома, машины и работу. Я быстро пробегаю глазами тексты. Это похоже на витрину агентства по торговле недвижимостью. Для иллюстрации предложений приклеены фотографии машин и домов. Неожиданно мой зоркий глаз засекает картонку, размером больше, чем все остальные, на которой текст написан двумя цветами. Знаете, о чем там идет речь? Держитесь крепче, чтобы не упасть. Генеральное консульство приглашает на работу няню и шофера. Просьба звонить по телефону 967-05-32. Я не верю своим глазам. - Это объявление свежее?- спрашиваю я мадам Гардероб. Выдавальщица клифтов смотрит туда, куда показывает пальцем Сан-Антонио. - Я приколола его сегодня после обеда,- сообщает она и оставляет меня, чтобы вернуть другому клиенту его пальто. Я спешу записать телефонный номер, указанный в объявлении. Он должен соответствовать западному предместью Парижа. Я благодарю бога полицейских за поданную мне идею прочитать эти объявления. Значит, я не потерял время зря, придя сюда. Эта уверенность придает мне сил. Смотрю на часы. Они показывают десять. Малышка Япакса все еще не покрасила свою мордашку. Она ушла в туалет уже десять минут назад. Я еще некоторое время торчу перед гардеробщицей, которая начинает разделять мое беспокойство. - Вам не трудно сходить посмотреть, где она?- спрашиваю я. Она идет и после короткого отсутствия возвращается с озабоченным выражением на лице. - Она закрылась в кабинке и не отвечает,- говорит она.- Надеюсь, ей не стало плохо. Я влетаю в туалет и начинаю трясти закрытую дверь. - Япакса, любовь моя!- кричу я. Тишина. Я без колебаний выбиваю плечом задвижку двери. Проклятье! (как написали бы в романе прошлого века). Моя подруга по дивану лежит на полу туалета бледная, с закрытыми глазами. Сую руку под ее блузку проверить, бьется ли сердце. Увы, увы, увы! Оно молчит. Малышка мертва. Вот непруха! Я быстро осматриваю ее и не нахожу никаких подозрительных следов. Она умерла сама. Восхищаюсь присутствием духа и сообразительностью работников этой жральни. Официанты с завидной корректностью уносят Япаксу в квартиру владельца ресторана, расположенную в соседнем доме. Вызываем районного врача. Он приходит, констатирует смерть и заявляет, что малышка умерла от эмболии. Он нам советует по-тихому увезти ее, чтобы избавить хозяина ресторана от неприятностей с правоохранительными органами. Ее кладут в мою машину, и я гоню в морг. Мне кажется, необходимо произвести вскрытие. А вы как считаете?
Глава 12 Странная ночная прогулка, вы не находите? Тело моей прекрасной Япаксы прислонено к спинке сиденья и изредка падает на меня. Тогда мне приходится поправлять ее локтем. Настоящий кошмар. Наконец я довожу мою пассажирку до морга, звоню судмедэксперту и прошу его срочно произвести вскрытие. Возможно, малышка действительно умерла от эмболии, но мне это кажется сомнительным. - Ваше заключение передайте мне завтра по телефону, доктор,- говорю я. Я быстро покидаю зловещее место и захожу в первое же бистро проглотить двойную порцию водки. Решительно, малышке было на роду написано не дожить до конца этого дня. Ее отпуск закончился. Сейчас она разговаривает наверху с бородачом. Надеюсь, он не будет к ней особо придираться из-за ее грехов - они у нее так хорошо получались! Я выпиваю еще одну двойную порцию водки, но и это не согревает мне душу. Иногда мне хочется биться головой о стенку. - Ну что же! Можно сказать, что вы влезли в чертовски запутанную историю!заключает Старик. Он соединяет руки на бюваре, смотрит на свои розовые ногти и вздыхает: - Мы ведем расследование, находясь на краю пропасти, и не можем сделать ни единого шага. - Что насчет погибших прошлой ночью?- спрашиваю. - Нас попросили сделать вывод, что преступление совершено ворами, которых застали на месте преступления. - Кто об этом попросил? - Генеральный консул. Он лично позвонил мне сегодня утром. - И не дал вам никаких объяснений? - Он и не должен мне их давать. Ему прекрасно известно, что дипломатический корпус, особенно у нас, пользуется всеми привилегиями. - Но все-таки у них нет привилегии расстреливать пациентов в больницах, молодых женщин у них дома и ажанов при исполнении служебных обязанностей, равно как и выбрасывать из окон стекольщиков, настоящие они или фальшивые!- взрываюсь я. Старик жестом успокаивает меня. - Конечно, нет,- соглашается Безволосый,- но центр расследования находится в консульстве, а это запретная территория. - А если я проникну на эту запретную территорию, патрон? Он энергично мотает головой. - С меня хватит и прошлой ночи! Берюрье застрелил двух членов персонала, этого достаточно! - Эти члены собирались меня убить, позволю вам заметить. Деталь, может, и малозначительная, но считаю нужным о ней напомнить. - Вы проникли в консульство путем взлома!- Замечает Старик. Честное слово, сейчас мы с ним опять начнем грызться. - По-вашему, дело надо закрыть? Он хмурит брови. - Разве я сказал что-нибудь подобное? Нет, мой дорогой, я просто прошу вас действовать покорректнее, соблюдая правила игры. А они требуют, чтобы вы игнорировали консульство. - Консульство ладно, но не личное жилище консула. - Что вы этим хотите сказать? - Я только что порылся в телефонных книгах. Очень поучительное чтение, господин директор. Консул живет в Рюэй-Мальмезон, точь-в-точь, как Первый. - Какой Первый? - Первый консул, иначе называемый Бонапартом! Старик никогда не любил хохм, особенно в критические периоды. Моя шутка ему совершенно не понравилась. - Прошу вас, мой дорогой, без каламбуров... Я продолжаю улыбаться, что сдерживает мое желание вылить ему на котелок содержимое его чернильницы. - Так вот, господин директор, как я вам сказал, консул Алабании живет в Рюэй-Мальмезон. Он ищет прислугу: няню и шофера- Меня всегда интересовала домашняя жизнь людей. Особенно дипломатов... Если вы сможете подготовить мне к завтрашнему дню фальшивые документы и рекомендации, я попытаю удачи... Он расслабляется. - Вот это неглупо,- говорит он,- Может быть, вам действительно удалось бы... Дребезжит телефон. Он снимает трубку. - Вас,- ворчит Старик, протягивая трубку мне.- Мед-эксперт. Врач сообщает,
