кого-то из персонала консульства. Стрелок засел в квартире месье Мопюи и расстрелял человека, находившегося в кабинете напротив окна моего бывшего учителя. По неизвестным нам причинам работники консульства держат это в тайне. Он простерли свою заботу о секретности до того, что даже не стали заменять разбитое пулями стекло. Кто был убит? Неизвестно. Даже неизвестно, был ли вообще кто-то убит. Во всяком случае, у жертвы было обильное кровотечение, потому что часть ковра в кабинете была вырезана. Когда Пино явился к ним под видом стекольщика, они его раскусили и решили нейтрализовать навсегда. Думаю, они приняли его не за полицейского, а за представителя враждебной политической группировки, ведущей вооруженную борьбу против их правительства. Большой Босс соглашается кивком головы. - Все-таки странно, что они пошли на такую крайнюю меру. Это могло быть опасно. - Таковы факты. Но этим они не ограничиваются. Когда я договариваю эти мудрые слова, начинает звонить телефон Старика. Безволосый снимает трубку. - Слушаю! Он действительно слушает, да еще с огромным вниманием. Должно быть, ему сообщают нечто очень неприятное, потому что его лицо становится похожим на посмертную маску. Наконец он кладет трубку на рычаг. - Это не лишено интереса, Сан-Антонио,- говорит он мне с интонациями довольного старого кота. Я жду продолжения. - Мужчина, переодетый санитаром, проник в больницу Божон и расстрелял из револьвера пациента, лежавшего на соседней с Пино койке. Бедняга умер на месте. Не успел он закончить, как я уже оказываюсь у двери. - Сан-Антонио,- окликает меня Старик,- держите меня в курсе.
Глава 6
Хочу вам сразу сказать, что в больнице царит сильная суматоха. Журналисты со своими вспышками трудятся от души, несмотря на протесты персонала. К счастью, появляется наряд полиции и разгоняет этих стервятников. - Вам не трудно почесать мне макушку?- умоляет Пинюш.- Представьте себе, эти волнения вызвали у меня крапивную лихорадку. Берю скребет его котелок своими длинными ногтями. Довольный Пино закрывает глаза в знак благодарности. - Что случилось?- спрашиваю. Переломанный шмыгает носом и выталкивает языком изо рта кончик забившихся туда усов. - Я спал. Услышал приглушенные голоса, открыл глаза и увидел убегающую белую фигуру. В палате стояло пороховое облако. Эти господа (он показывает на перепуганных соседей по палате) и я сам так кашляли, что чуть не задохнулись. Убийца навинтил на ствол оружия глушитель, Я обращаюсь к двум другим пациентам - любезным выздоравливающим старичкам. - Видел ли хотя бы один из вас убийцу, господа? - Я,- отвечает тот, что постарше. Он толстый, желтый, с белой лысой головой. -Я принял его за ночного дежурного и не обратил особого внимания,разглядывая меня, шепелявит этот дед, проживший три четверти века. - И что же? - Он обошел все кровати и посмотрел на нас по очереди. Его горло перехватывает от волнения. - Что было дальше?- не отстаю я. Больной указывает мне на роковую койку и приподнимается на локте, чтобы посмотреть на нее. - Тогда он вытащил из кармана револьвер и начал стрелять в нашего соседа по палате. - Ничего ему не сказав? - Ни единого слова. Впрочем, бедняга спал. - В некотором смысле,- замечает Берюрье,- это хороший конец. Лично я, если бы мне разрешили выбрать, как помирать, выбрал бы смерть во сне. Просыпаешься у святого Петра, он выдает тебе веночек, а ты еще не просек, что к чему, и разве что не суешь ему двадцатку на чай, потому что считаешь, что это официант... Я останавливаю Толстяка посреди его рассуждений. - Где тело?- спрашиваю я маленькую медсестру, прекрасную, как день, когда я ходил собирать клубнику с моей кузиной Иветт. - В морге больницы. - Я бы хотел нанести ему короткий визит вежливости. Нежная девочка не придирается к моим словам и с милой улыбкой ведет меня по коридорам больницы. Мы садимся в лифт, задуманный и сделанный, чтобы перевозить людей в горизонтальном положении, и приземляемся в хранилище холодного мяса. Покойник лежит на тележке, покрытый простыней, которую киска приподнимает, и я оказываюсь нос к носу с месье лет пятидесяти с хвостиком и самым заурядным лицом. Этот тип был средним французом во всей его красе; ничто не предвещало ему финал от пуль наемного убийцы. - Кто он?- спрашиваю. - Его фамилия Лотен, он был булочником, страдал язвой желудка. - Ну что же, можно сказать, он от нее вылечился,- шепчу я.- Как убийца дошел до его койки? - Я дежурила,- отвечает симпатичная совальщица градусников, опуская простыню на лицо булочника.- Пришел этот санитар. На плечах у него было наброшено пальто. Он меня спросил, где лежит доставленный днем стекольщик, который выпал из окна. Я быстро хватаю ее за крылышко. Она даже не пытается вырваться. Наоборот, этот контакт ей, кажется, приятен. - Вы видели раньше этого санитара? - Нет, никогда, но здесь столько персонала... Я подумала, он из другого отделения. - Дальше? В комнате холодно, может быть, поэтому девочка прижимается ко мне. Что вы об этом думаете? - Я ответила, что он лежит в палате 'Б' на койке номер три.- Она розовеет.- Я ошиблась. Этот больной занимает койку номер четыре. Не знаю, ребята, разделяете ли вы мое мнение (если нет, я не заплачу), но, по-моему, бывают дни, когда ваш ангел-хранитель заслуживает благодарности. Пинюшев, во всяком случае, заслужил неоновый нимб! Судите сами, как сказал один судья, уходя в отставку. Пинюш вываливается из окна четвертого этажа, но остается жив, потом спасается от пуль профессионального убийцы, потому что у дежурной сестры пусто в голове. Вдруг я начинаю испытывать к этой рыженькой большую нежность за то, что она спасла жизнь моему Пино. Я обнимаю ее за талию и выдаю фирменную награду комиссара Сан-Антонио: влажный поцелуй с засосом в губы. Ей это нравится. Вы мне заметите, что место не располагает к такого рода занятиям. Правда, конформисты несчастные? Надо ли мне вам сообщать, что мне начхать на ваши замечания и вы можете использовать их вместо свечей от запора? Я прекрасно знаю, что больничные работницы не наследственные святоши, но моя обычная честность заставляет меня сказать, что эта медсестра большая специалистка по взаимоотношениям с мужчинами. Основные свои способности в этой области она мне демонстрирует в лифте. Мы останавливаем просторную кабину между подвалом и первым этажом и начинаем большую игру дуэтом. Я в ослепительно прекрасной форме. Впрочем, надо признать очевидное: малышка ослеплена своими собственными возможностями. Импровизация - это целая наука, но я в ней академик. Спросите эту малышку и услышите, что она вам ответит. Она мне выдала сертификат качества, но я забыл его в ящике, где хранятся мои парадные подтяжки. Когда я возвращаюсь, Берю грызет конфеты. Пино с кислым видом сообщает мне, что Толстяк разграбил тумбочку его соседа, и категорически отмежевывается от действий своего коллеги. Пожав плечами, Берю показывает мне на свою жертву: маленького старичка, чей нос почти соединяется с подбородком, который спит, издавая звук работающего миксера. - Ты только взгляни на него,- цинично говорит он.- У него такой бодрый вид, что он приведет в восторг всех могильщиков: его ж совсем не надо гримировать. А потом, он не может грызть карамельки своими деснами, а клыков у него не осталось ни одного. Кроме пюре и йогуртов, он вообще ничего не может есть. Времена, когда он мог грызть конфеты, давным-давно прошли. Ты узнал чего-нибудь новенькое? -Я узнал, что ликвидировать собирались Пино, но произошла ошибка, и маслины достались его соседу. Переломанный зеленеет. - Как это: меня хотели ликвидировать?- возмущается он.- Что я сделал? - Это наверняка дело рук наших друзей из консульства. Слушай, Пинюш, постарайся собрать все твои воспоминания на пресс-конференцию. Тебя хотят убрать, потому что во время визита к алабанцам ты видел или слышал нечто важное. Нечто такое, что они хотят во что бы то ни стало заставить тебя забыть. Понимаешь? Он качает своей жалкой головой. - Я рассказал тебе все, что видел. - А слышал? Ты ведь говорил, что секретарь разговаривал по телефону в соседней комнате, пока ты ждал? - Он говорил на иностранном языке!- протестует Пино. Я тыкаю пальцем в его котелок. - Почеши в этом месте!- умоляет он.- Так чешется, что с ума сойти! Я выполняю его просьбу и, скребя пальцем его башку, заявляю: - Значит, он говорил вещи огромной важности, Пино, и они хотят убить тебя на случай, если ты знаешь алабанский. - Не шути,- сурово перебивает меня Загипсованный.- Речь идет о смерти человека. Толстяк тихонько посмеивается, доканчивая карамельки, стыренные у соседа своего коллеги по палате. - Надо поместить в брехаловках объявление,- шутит Гиппопотам.- 'Старший инспектор Пино сообщает типам из консульства Алабании, что им нет необходимости его убивать, потому что он не знает их языка'. - Я ничего не понимаю!- возмущается Переломанный.- Надо им сказать! - А с другой стороны,- продолжает Неподражаемый,- раз кокнули не тебя, то чего волноваться? Берю такой. Добрая душа, но свою чувствительность особо не показывает. Бережет для друзей. Для него смерть человека - это всего лишь несколько слов в хронике происшествий. - Ты косвенно стал причиной смерти двух мужиков за один день,- иронизирует он,- Ты просто чудовище, Пинюш! Я отдаю распоряжение, чтобы нашего друга поместили в одноместную палату и поставили перед ее дверью ажана. После этого мы оставляем его наедине с крапивной лихорадкой.
Глава 7
Ночь свежа, как хорошо охлажденная бутылка пива. Берю мне сообщает, что хочет есть и спать. Он мечтает о сосиске с чечевицей или мясном жарком с овощами. Затем он задаст храпака в объятиях своей Берты. - Минутку,- перебиваю я,- нам осталось сделать одну маленькую работенку. - Какую? - Мне жутко хочется нанести частный визит в консульство. - В такое время!- кричит он.- Но оно же закрыто! - Я его открою. - Ты никого там не найдешь! - Я на это
