-- Я тоже самому себе противен,-- признался Семенов.-- Ну, сколько этот блок весит, килограммов сорок? А руки до сих пор дрожат.
-- Похныкали друг другу в жилетку, и вроде полегчало. -- Гаранин встал.-- Ну, давай.
За полчаса работы сняли и запаковали в мешки четыре блока передатчика.
-- Остается 'Русалка'.-- Семенов с нежностью погладил приемник.-Потерпи, подружка, скоро тоже погреешься.
-- Твой-то приемник где?-- спохватился Гаранин.-- Послушаем, как в Мирном люди живут,-- в порядке культурною отдыха?
Семенов принес из холла чемодан, достал небольшой приемник на батарейном питании и настроился на Мирный. Пошла морзянка
-- С Беловым работают. -- Семенов прислушался и предупредительно поднял руку -- Тише...
Он замолчал и прильнул к приемнику.
-- В Мирном начинается пурга. Видимость резко ухудшилась...
-- Ну? -- Гаранин придвинулся.
-- На Молодежной второй детть метет, видимость ноль,-- не отрываясь от приемника, расшифровывал морзянку Семенов.-- Белова может принять австралийская станция Моусон... Это запасной вариант... Белов решил пробиваться в Мирный...
-- Идут, выключай,-- сказал Гаранин. Ребятам пока рассказывать на стоит.
Семенов выключил приемник. Из кают-компании послышались голоса.
-- На место, 'Русалочка'.-- Семенов с натугой вытащил блок рабочих каскадов.
В радиорубку быстро вошли Бармин и Дугин. Они тяжело дышали. Дугин сдвинул подшлемник на подбородок, снял рукавицы, сгреб со стола иней и протер сухие губы.
-- Что случилось? -- спросил Семенов, сдерживая неожиданно возникшее чувство тревоги.
-- Беда, Николаич,-- выдохнул Дугин.
-- Филатов? -- Семенов похолодел.-- Где он?
-- В порядке Веня,-- успокоил Бармин.-- Дизеля...
-- Что дизеля?
-- Разморожены.-- Голос Дугина дрогнул -- Беда, Николаич...
-- Фу ты, напугал. -- Семенов улыбнулся, быстро взглянул на Гаранина.-Пошли, Андрей.
В ловушке
Дугин сказал правду: оба дизеля вышли из строя.
Это была катастрофа -- без дизелей на Востоке делать нечего. Дизель-генератор дает электроэнергию и тепло, в которых Восток нуждается больше, чем любое другое жилье на свете. Без электричества безмолвна рация, гаснут экраны локаторов, бесполезной рухлядью становится научное оборудование. Ну, а без тепла на Востоке можно продержаться недолго: в полярную ночь -- не больше часа, в полярный день -- несколько суток. А потом лютый холод скует, свалит, убьет все живое.
Нет дизелей -- прощай, Восток!
Все эти мысли мелькали в голове Семенова, когда он осматривал следы катастрофы. Две тоненькие, еле заметные трещины, а превратили оба дизеля в груду никому не нужного металлического лома. На первом треснула головка блока цилиндров, на втором -- корпус.
Оба в утиль!
Не слили воду из системы охлаждения? Кто консервировал дизели в прошлом году? Лихачев был механиком!.. Нет, быть такого не может, чтобы Степан Лихачев не слил воду. Наверняка дело в другом: просто образовалась воздушная пробка, и часть воды не вышла из системы... Да еще конденсат... вот и получилось скопление влаги... Да, наверное, так, только так. А зимой, когда морозы перевалили за восемьдесят, эта беспризорная, обманом оставшаяся вода и разорвала стальные тела дизелей.
Все. Нет дизелей -- прощай, Восток!
Семенов крепко сжал челюсти, чтобы не застонать. 'Ты мне станцию оживи, чтобы задышала и запела...)- напутствовал Свешников. Оживил! Веруню обидел, Андрея, ребят сорвал, потащил на край света -- для чего? Два самолета, двадцать человек летчиков и механиков 'Обь' доставила за пятнадцать тысяч километров -- зачем?
Доложить о том, что из-за двух никчемных трещин наука еще на год останется без Востока!
-- Садись, братва, закуривай,-- услышал Семенов голос Филатова.-Отзимовали.
В этих словах были насмешка и вызов. Что ж, справедливое, хотя и жестокое обвинение. Банкрот остается банкротом, вне зависимости от причин, которые привели его к разорению. Победителя не судят, проигравшего презирают -- таков суровый закон жизни. О том, что дизели разморожены, он, Семенов, знать не мог. Но в том, что станция Восток не оживет, виновен будет он и больше никто. И по большому счету это правильно.
Семенов обернулся. Люди молчали, лишь Гаранин взглядом споим говорил, умолял: 'Думай, Сергей, думай. Я, к сожалению, в этих игрушках не понимаю, думай за нас обоих!'
-- Что предлагаешь, Женя? -- спросил Семенов.
-- Не знаю, Сергей Николаич.
-- Ты, Филатов?
-- Вызывать обратно самолет и лететь в Мирный за новыми дизелями! -выпалил Филатов.
Семенов снова склонился к дизелям. Вспомнил забавную присказку Георгия Степаныча: 'Не тушуйтесь, ребятки, у меня есть сорок тысяч американских способов выхода из любого положения!' И находил! Но перед этими жалкими трещинками и сам Степаныч спасовал бы. Ничем их не заклеишь, но замажешь, даже сваркабудь у них сварочный аппарат -- здесь бесполезна.
Подошел Гаранин.
-- Влипли, Андрюха...-- тихо проговорил Семенов.
-- Не впервой мы в таких переделках, Сережа.
-- В такой -- впервой...
-- А шурф? -- улыбнулся Гаранин -- Ищи лопату, Сережа, ищи лопату!
-- Нет ее здесь, Андрей, и не может быть.
-- Найдешь! Ищи и найдешь!
-- Спасибо.
И память возвратила его в первую зимовку...
После двухнедельного аврала люди так вымотались, что Семенов разрешил отдыхать днем не один час, а два. До конца зимовки оставалось еще около трех месяцев, и Семенов по опыту знал, что в этот период к людям нужно относиться особенно бережно, так как физическая и нервная усталость достигла уже такого предела, за которым от малейшей искры возможен взрыв, как в шахте, когда накапливается рудничный газ. Поэтому и разрешил отдыхать два часа. Хорошо бы, конечно, больше, но тогда пострадали бы научные наблюдения, ради которых и была основана эта чрезвычайно дорогостоящая станция Восток.
А случилось вот что. Ученые предполагали, что в полярною ночь на ледяном куполе морозы будут под девяносто градусов и безветренная погода; в действительности же морозы перевалили только за восемьдесят, и по нескольку раз в месяц задувал ветер пять-десять метров в секунду, а иной раз более пятнадцати. И тогда начиналась поземка, переходящая в сплошную снежную мглу. А в начале октября на станцию неожиданно налетела пурга, ветер с каждым часом усиливался и достиг двадцати пяти метров в секунду. И хотя морозы в пургу резко ослабли, покидать домик стало крайне опасно, и Семенов запретил выпуск радиозондов, а на метеоплошадку разрешил выходить только группой. Когда же на третий дань пурга окончилась, аэропавильон исчез, пятиметровой высоты строение из дюралевого каркаса, обтянутого брезентом, разметало ветром, и обломки каркаса находили потом в радиусе трех километров от станции.
Ни досок, ни других материалов для нового павильона не было, а без аэрологических наблюдений Восток наполовину терял для науки свою ценность. Самолеты в такие морозы не летают, санно-гусеничный поезд из Мирного придет только в январе, так что помочь восточникам никто не мог. 'Голь на выдумки хитра', и Семенов придумал построить павильон из материала, которого кругом было в изобилии,-- из снега. И начался тот самый аврал. Полчаса работали, полчаса отдыхали в тепле -- и так с утра до вечера. За две недели вырыли подходящий котлован, спустили в него оборудование и стали выпускать оттуда радиозонды. А работать на ледяном куполе тяжело: воздух разжиженный и сухой -- рашпилем дерет носоглотку, да еще
