друг другу бока.
На школьном крыльце с метлой в руках сидит сторож. Возле него на дороге суетится стайка воробьев. Обильная роса стекает с крыш, как весенняя капель. На краю села тонко звенят о металл молотки, и раскатами грома ворчит строптивый мотор - должно быть, там ремонтируют трактор. Здесь, на Севере, уборка еще в самом разгаре...
Евсей Маркелыч, стоя на пороге метеостанции, теперь расспрашивал радиста о прогнозе погоды. Тот морщился: похолодание, осадки, к концу декады - ветры, переходящие в шторм.
- 'Осадки, осадки'! - сердито повторил Евсей Маркелыч. - Эти мне осадки всю шею переели, все насквозь этими осадками пропитались... И туманы, конечно?
- Обязательно.
- Эх, выходит, каждую ночь стой на якоре...
К ним подошел школьный сторож. Пригляделся к Евсею Маркелычу:
- Вроде знакомый?
- Не помню, - отозвался Евсей Маркелыч.
- Давно здесь плавал?
- Лет восемь назад.
- Ну и я с тобой плавал. Не помнишь?.. Вот встретились! Гляди, а?
- Бывает. Теперь прояснило. Марком звали?
- Да.
И начали вспоминать:
- У тебя будто бы дочка была? Где она?
- Здесь. Куда она от меня денется.
- А внучка?
- Нинка? Нинка в городе.
- Замуж вышла?
- Нет. Молода еще. Матросом всю войну на 'Спартаке' плавала, а теперь в техникуме учится на штурмана.
- Ты бы ей что более женское присоветовал, - сказал Евсей Маркелыч.
- А что - женское? Мы по-другому меж собой поговорили, - возразил ему Марк. - Не по нужде ей в штурманы захотелось, а по своей доброй воле. И пусть! Выучится - самый полезный окажется человек. На всякий случай не худо это.
- Не бывать бы им, этим всяким случаям! - вздохнул Евсей Маркелыч.
- Зарекаться тоже нельзя.
- Это верно: нельзя.
- Лучше быть всегда и ко всему готовыми. Надежнее, да и спокойнее.
- Варвара, дочка моя, тоже на курсы все просится. То в моряки ей хотелось, теперь согласилась на лоцмана. И то вот не знаю...
- А ты не думай - отпускай. Раз в человеке есть сила духа - ее развивать надо, а не притушать.
- Смелость есть в ней...
- Ну, вот видишь...
Они помолчали.
- Буксира ждешь? - спросил Марк.
- Жду.
- А чего ждешь? В старые годы в самые низы без буксиров плавали.
- Я стоять и не буду, поплыву. Коли вышел, пусть нагоняет. А на старые годы ты не указывай - тогда редкий плот в низовьях не разбивали. А этот лес идет - особой важности. Его доставить надо в целости. У меня же, между прочим, снасти недостаточно.
- Это тоже не ответ, - строго сказал Марк. - На хорошей снасти всякий дурак уплыть сумеет. А сейчас главное уменье в том, чтобы из каждой малости большую пользу получить.
- По-моему, так мы и делаем, - обиделся Евсей Маркелыч.
- Я только к слову сказал, - примирительно поправился Марк.
Радист потянулся и протяжно зевнул:
- Мне домой пора. Прощай, лоцман. Как, суток за трое тебя 'Сплавщик' догонит?
- Не знаю, как пойдет, - сказал Евсей Маркелыч. - За трое вряд, а на четвертые ждать обязательно буду.
- Я это к тому: туманов поберегайся. Камни здесь нехорошие.
- Помню, не один раз плавал.
Варю Александр нашел в конце деревни, у кузницы. Отбившись от девушек, она стояла у груды железного лома и что-то с интересом разглядывала. Кузнец, сухой, с узкой грудью и неимоверно длинными руками, прилаживал крюк к лобогрейке. Клепал, пилил и беспрестанно сыпал непонятными, бессвязными словами. Тут же, у трактора, возился механик. Держа в каждой руке по целому пучку гаечных ключей, он то нырял под колеса, то взбирался и садился на мотор верхом.
- Что это вы здесь отыскали? - спросил Александр.
Девушка зябко сунула руки в рукава стежонки.
- Мысль одна мне в голову пришла, - ответила она равнодушно, но хитрые огоньки вспыхнули в ее зрачках. - Подумала я: чего мы так мучимся, когда якорь выхаживаем? Врежется трос в бревно, аж свистит, когда его тянешь. Взять бы и положить под него такую вот штуку. - Она потянула из кучи железного хлама длинный чугунный валик.
- А ведь верно, идея! - сказал Александр, помогая ей.
- Годится? Как вы думаете?
- Конечно, годится. А почему вообще такие валики на плоты не ставят?
Варя махнула рукой:
- Никто не ставил, вот и не ставят. Давайте мы будем первые? - и повернулась к кузнецу: - Дядя, подари нам эту штуку!
Кузнец, не поднимая головы, проворчал:
- Никаких вам штук. Отваливайте.
- Чего жалеешь? Так ведь, зря изоржавеет.
- И не твое дело! - сердито буркнул кузнец. - Она денег стоит.
- Мы заплатим, - сказал Александр.
Кузнец поднял голову, опасливо посмотрел на механика, по-прежнему гремевшего ключами у трактора, подошел, отряхивая окалину с фартука.
- Ладно, бери, - шепнул, все косясь на механика. - Забирай, только так, чтобы он не заметил. Сколько дашь?
- Видать, кузница колхозная, - заметил Александр.
- Моя - не так бы я и разговаривал. - Кузнец повел быстрыми зеленоватыми глазами, и что-то хищное промелькнуло у него на губах.
- А колхозная - не так бы и мы разговаривали, - копируя его интонацию, сказал Александр. - Позже к тебе зайдем. - А Варе шепнул: - Идемте в контору.
Председатель колхоза - молодой парень, черный как уголек, с небритой бородой и только начавшими отрастать после машинки волосами - с усмешкой выслушал Александра. Пошарил в кармане, достал кисет, бумагу, предложил гостю. Прискакивая на одной ноге - медали так и звенели у него на груди, обошел вокруг стола и сел на подоконник, отставив в сторону костыль.
- Денег с вас, значит, потребовал? - Он стал насыпать табак на бумажку, закручивать папироску. - Не наш, не подумайте. С парохода отстал. Взяли на время. Знаешь, сейчас ездят всякие. Мы присмотрим за ним. Спасибо, что сказали. А валик, ролик этот, - пожалуйста. И без денег. Еще надо чем - тоже пособим. Дело наше с вами общее.
Он написал кузнецу распоряжение. С удовлетворением расчеркнулся:
- Вот вытянет нос!
Передавая записку Александру, спросил:
- Что так поздно в низовья плывете?
