- Не напутают ребята, куда грести? - кинул Евсей Маркелыч, опуская в воду камень, привязанный к бечевке, и подтягивая поближе к себе ружье. Он условился с Ириной Даниловной, что выстрел из ружья будет сигналом к поднятию якоря, и рассказал ей, как вести плот.
- Мои ребята напутают? - удивился Марк. - На реке, поди, родились и выросли. Им берегов и видеть не надо. По направлению струй воды определят, куда грести.
Веревки постепенно натянулись, и весь счал лодок поплыл вниз по течению. Теперь и справа и слева неслись бодрые рапорты:
- Глубина!.. Глубина!..
- Пронос!.. Пронос!.. - кричали мальчишки, подражая вахтенным матросам с пароходов.
И 'глубина' и 'пронос' означало одно и то же: воды достаточно, плыть можно. Но слово 'пронос' для них было как-то солиднее и звучнее.
В тумане многое казалось непонятным и загадочным. Лодки плыли вниз по течению, но иногда они вдруг словно пятились назад или сдвигались вбок. И каждый раз тогда тянулась рука Евсея Маркелыча к кормовому веслу. Но Марк, усмехаясь, его останавливал.
- Сиди, сиди! - говорил он. - Это не мы кружим - туман кружит.
И Евсей Маркелыч досадливо тряс головой. Уж кому-кому, а ему-то это было не в диковинку, да сразу не поймешь, не опознаешь, где истинное движение, а где обман зрения. И не сдержать невольного порыва: взять весло и выправить лодку...
Так получалось и со звуками. Голоса ребят то доносились с двух противоположных направлений - так, как плыли счаленные лодки, - то вдруг все мешалось, и было похоже, что лодка Марка и Евсея Маркелыча остановилась, а вокруг нее на далеком расстоянии побежал веселый хоровод. На самом же деле это различной плотности волны тумана отбрасывали и гоняли отголоски ребячьих выкриков по всей реке.
Густо шуршали на дне песчинки, увлекаемые быстрым течением. Изредка по бокам от лодки вскипали пузырьки воздуха. Значит, где-то в глубине, замытые песком, лежали водоросли и коряги.
Так прошло добрых полчаса.
- Однако, мы камни уже миновали? - спросил Евсей Маркелыч и сунул весло в воду - дна не достал. - Как ты думаешь, Марк?
- И я так думаю. А давай повременим еще минут пять. Хуже не будет.
По-прежнему со всех сторон неслись голоса. И с самых далеких лодок иногда глухо, отрывисто: 'глу-би- на', 'глуби...', 'глу...', и с ближних лодок - четкое, звонкое 'пронос', 'пронос'.
- Наградить бы чем мне твою пионерию, - сказал Евсей Маркелыч, вслушиваясь в затухающий шепоток раздробленного туманом эха. - Наградить бы, да нечем. Стараются ребята...
- А чего их награждать? - возразил Марк. - Я тебя не пойму, Евсей. Я считаю так: хорошо они сделали - скажи им об этом. Вот и вся награда. Помогать в трудном случае общему делу - не корысть, а святая наша обязанность.
- Да ведь ребята они все-таки...
- Что - ребята! Да они не менее нас с тобой понимают. Летом илимки с грузом за катером вверх по Каменной поднимались. Завод маслобойный там строится, масло из кедрового ореха собираются добывать. Ну вот, недоглядели матросы, пробили на камне илимку одну, а она потом и затонула. Не очень далеко от берега, а на глубине. На ней инструмент разный был. Так ребята узнали - и туда. Наши ж, усть-каменские ребята, как рыбы, плавают! Нырком, нырком, да всю илимку и выгрузили. - Марк нагнулся к воде, прислушался. Все. Косу перевалили, теперь пойдет глубина страшенная. На прошлой неделе я здесь осетра поймал. Махина! Пятьдесят шесть килограммов вытянул. Чуть меня за собой в воду не уволок... Давай, Евсей, сигналь на плот, коли решил не задерживаться.
Евсей Маркелыч приподнял ружье, подержал на вытянутых руках и затем раз за разом выстрелил из обоих стволов. Ребята ответили ему дружными криками. И через несколько минут Евсей Маркелыч с Марком оказались в кольце лодок. Они выплывали из тумана неожиданно и быстро - того и гляди, протаранят! С шумом, с хохотом сматывали больше уже ненужную бечеву.
- Айда, орлы, к берегу, - повторял им без конца Марк. - К берегу, к берегу! Все собрались?
- Все!
- Как же останется на реке один дядя Евсей?
- А чего? Стану на якорь, дождусь плота.
- Вдруг он мимо пройдет? В тумане не увидите.
- Не увижу, так услышу, как цепи работают. Спасибо, дорогие ребятки, за помощь!
- Не за что, дядя Евсей... Счастливого вам пути!
Ребята еще покружились возле лодки Евсея Маркелыча и гуськом потянулись к берегу. Марк перебрался в лодку к Никите. На прощанье он крепко пожал руку лоцману:
- Понимаешь, Евсей, рад я, что опять нам с тобой довелось встретиться.
- Спасибо, что помог, Марк. Не то полдня зазря бы у меня пропало.
- А полдня - это добрых двадцать километров. Думаешь до конца плот довести - вольготничать не приходится. Вообще-то трудный твой путь.
- Так ведь люди же везде, - заметил Евсей Маркелыч, - и пароход подойдет.
- Дальше все реже будут селения.
- А где есть - все одно при нужде помогут.
- Оно так, - согласился Марк, - везде свои люди, советские. Ну, прощай!.. Двигай, Никита...
Никита налег на весла, и лодка мгновенно растаяла в серебристом тумане.
Евсей Маркелыч проводил ее пристальным взглядом и, оставшись один на реке, весь превратился в слух - в ожидании, когда приблизится плот.
ГЛАВА СЕДЬМАЯ
КСЕНИИ НЕ СПИТСЯ
Каждую ночь ложились туманы, а к полудню, поднявшись, собирались в рыхлые тучи и падали на землю дождем. Евсей Маркелыч решался плыть ночью только на прямых и безостровных плесах. Прикидывал, сколько может пройти плот за ночь, и если, по его расчетам, прямое плесо кончалось, бросал якорь и ждал, когда солнце согреет и поднимет туман. Тогда сразу оживала река: проносились густые табуны диких уток, радостно гоготали на отмелях гуси; то в верхнем, то в нижнем конце плеса возникали дымки пароходов. Стояла самая напряженная пора навигации: скорее, скорее успеть перебросить грузы, перевезти людей до больших холодов, больших штормов, до появления шуги, до рекостава. Шли целые караваны судов, шли пароходы в одиночку. Только и знай, приходилось Варе - она любила это делать - выходить на кромку плота и отмахивать белым флагом встречному или обгоняющему их пароходу, указывая сторону, которой они должны разойтись.
Часто пароходы проходили совсем близко от них, так что можно было переговариваться, не напрягая голоса.
Встречные спрашивали:
- Что поздно плывете?
- Сверхплановый гоним.
- У Туруханска нас крепкий шторм прихватил.
- Ну? А нам еще дальше.
- Достанется на орехи.
- Ничего. С чем идете?
- С рыбой.
- Увидите 'Сплавщика' - скажите: ждем. Харч выходит.
- Ладно.
Караваны сверху проносились мимо плота очень быстро. Едва можно было крикнуть:
- Эй! Не видали там 'Сплавщика'?
- Не-ет!
- Куда идете?
- В Северный порт с грузом.
- Счастливого пути!
- Догоняйте...
Каждый дымок, появлявшийся в верхнем конце плеса, встречали надеждой и провожали разочарованием: 'Сплавщик' как в воду канул.
