'Плыть дальше без парохода разрешаю только наличии хорошей погоды тчк Ином случае немедленно ищите место отстоя зпт заблаговременно становитесь зимовку тчк Куда держать дальнейшую связь?'
Варя опять посмотрела на Лушу. Ни та, ни другая не знали здешних селений. Спросить разве радиста? Потом она вспомнила:
'Туруханск'.
Радист пожал плечами:
- Далеко вы берете.
Варя сказала:
- Ничего. Дойдем и туда.
Радист передал:
'Туруханск'.
А Стрелка все настаивала:
'Узнайте метеостанции прогноз погоды ближайшие дни зпт только тогда плывите'.
Варя ответила 'ладно', но радист опять зачеркнул и написал: 'Завтра дождь ветер до пяти баллов зпт послезавтра сильный дождь зпт ожидается шторм десять баллов'.
Варя прочла, вздрогнула и прикрыла ладонью бумажку. Как, значит, на этом и конец? Страдали, страдали, вели плот, ни с чем не считаясь, всю душу свою вложили в этот путь, а теперь придет ответ - 'плыть запрещаю'? И становись на зимовку? А разве не ошибаются синоптики?
Она умоляюще сказала:
- Не надо...
Радист не понял:
- Чего не надо, шторма?
- Нет, передавать так. Лучше вот это, - подвинула ему свой листок:
'Ищите скорей 'Сплавщика' или давайте другой пароход тчк Плывем дальше'.
- Дело ваше.
Он передал Варину радиограмму, выслушал ответ:
'Счастливого пути'.
И снял наушники:
- Все. Переговорная закончена.
Варя поблагодарила:
- Спасибо! - И спросила: - Можно взять листочки?
- Возьмите, - разрешил радист.
Варя сунула их в карман, потянула за собой Лушу:
- Пойдем.
И замялась на пороге:
- А шторм такой обязательно будет? Совсем-совсем обязательно?
Радист близоруко прищурился.
- Метеостанция так предполагает. Случаются, конечно, и ошибки, - развел он руками. - А я не знаю, я не ручаюсь. Скажу одно: осенью погода на Севере - бестолковая погода.
ГЛАВА ДЕСЯТАЯ
ШТОРМ
Варя передала отцу листки переговорной. Он долго перебирал их, вчитываясь в каждое слово и шумно вздыхая.
- Так где же пароход? - наконец спросил Евсей Маркелыч.
Варя пожала плечами.
- Это уж я не знаю.
- Я не тебя и спрашиваю...
Лоцман задумался. Что в этих листках - совет или приказ? В Усть-Каменной ему советовали остановиться, а он поплыл. Здесь дозволяют плыть, а он, как лоцман, как хозяин плота, имеет право стать на якорь, больше того - на зимовку. С такой оснасткой без сопровождения парохода дальше плыть нельзя.
- Ну, так что будем делать, папка? - нетерпеливо спросила Варя.
Плеса здесь, правда, надежные, прямые, глубокие. Вот только на мысу близ Верещагиной почти всегда бьет боковой ветер. И если шторм, так не пройдешь без парохода: боковая волна разломает плот, прежде чем он обогнет мыс... Куда же девался 'Сплавщик'? Размыслить серьезно, так может быть только одно: пробежал в тумане или ночью мимо них - река-то здесь ох как широка! - и теперь рыщет в низовьях. А пока он поднимется вспять, сколько времени еще может пройти... Но как, как такой грех мог допустить Ванюша Доронин? Еще кто бы другой... Да...
Тут бросить якорь, стать на зимний отстой? Место подходящее. Поблизости больше такого не будет, не станешь сейчас - придется тянуть до Бакланихи. Погода пока держится. Продержится ли до Бакланихи?.. Вот тут и решай. Да...
Крепко нахмурился лоцман.
- Папка...
- Поплывем пока, - вставая, сказал Евсей Маркелыч, - куда же денешься!
- Пока? А потом? - спросила Варя.
- Когда будет потом, тогда, значит, будем и разговаривать.
Он влез на нары и зарылся в подушки с головой.
Такой ответ не успокоил Варю. Ей показалось, что отец твердо решил довести плот только до хорошего отстойного места и там поставить на зимовку. Ясно. Потом на попутный пароход, домой...
Домой!.. Придут домой - и что ж они дома скажут? Что скажут на общем комсомольском собрании? Не дошли... Стало трудно плыть дальше. Испугались... Сплавщики!.. Кислое молоко возить, а не лес плавить...
- Папка, а может, все-таки помаленьку и без парохода дойдем до места?
Не дождавшись ответа, Варя ушла. Подсела к девушкам, которые грелись возле костра. Там они долго разговаривали меж собой и на все лады рассчитывали: сколько же еще надо дней плоту, чтобы одолеть оставшиеся пятьсот километров! И получалось: не так-то уж много... И от сознания того, что сделано много и остается значительно меньше половины - хотя, быть может, окажется и трудней, - светлели лица девушек. Луша заговорила о возможном шторме, но тут же ее все подняли на смех: мало ли они выдержали всяких ветров и штормов!.. Ну, пусть прибавится еще один, перетерпим... В крайности, к берегу на денек приткнемся. Не вечно будет дуть ветер, у него сила ослабнет обязательно прежде, чем у людей... И Варя засмеялась вместе со всеми: ей очень понравились эти слова.
А прогноз Верхне-Тумбасовской метеостанции начал оправдываться уже на следующий день. Утро началось огненно-красной зарей. По небу поплыли разрозненные угловатые облака. На западе, словно выжидая удобное время, чтобы подняться и проглотить солнце, встала черная туча. Уж тут всякий скажет, что быть ветру с дождем.
И действительно, прошло немного времени - и покатились по Енисею беляки и заходили, заворочались крайние пучки бревен.
Превозмогая слабость, Евсей Маркелыч встал, вышел из шалашки, окинул привычным взглядом небо, реку, берега...
- Худо дело, - пробормотал он. - По приметам-то ровно бы так: за сутки этакая туча кругом земли обернется, а завтра встретит крепким дождем. Может статься, еще и со штормом.
Ирина Даниловна, угадав его тревогу, спросила:
- Под берег от шторма нам будет где встать?
Евсей Маркелыч обвел рукой кругом:
- Теперь, пока Верещагинский мыс не пройдем, где же ты станешь? Видишь, какие пески. Пока отстоишься - с головой замоет. Надо было становиться в Верхне-Тумбасове.
Варя этот разговор не слышала. Она сидела в шалашке, обдумывая, рассказать ли сегодня отцу о прогнозе погоды. Ее томило, угнетало то, что она не сказала ему об этом вчера. Вдруг прогноз правильный и надо было сразу что-то решать? Все-таки лоцман всему голова. Ему выбирать, что и когда надо делать. И не находила себе места, никак не осмеливаясь теперь заговорить с отцом. Может быть, с Александром лучше сперва посоветоваться? Он ведь тоже немало видел всяких опасностей, он смелый. Что он скажет? А коли
