на то пошло, так стать на прикол всегда успеется...
Александр был на лоцманской вахте, стоял на гулянке. Теперь с Ириной Даниловной они чередовались каждые четыре часа. Холодно там, наверху. Но Евсей Маркелыч по-прежнему держится своего правила: без глазу не оставлять плот ни на минуту. Так он сорок лет плавил лес, так будет и на сорок первом году. Не было за сорок лет аварий, не должно быть и на сорок первом году.
Варя решила ждать, когда сменится Александр. Но тут вошел Евсей Маркелыч с Ириной Даниловной. Взбираясь к себе на постель, он сказал девушкам:
- Ну-ка, дочки, пройдитесь с Ириной по всему плоту, хорошенько проверьте каждый пучок. Где ослаб - подкрепите, лежень проверьте особо. У якоря весь трос перебрать, просмотреть, не подвел бы в лихую минуту. А завтра быть, кажется, делу...
И тревожно ёкнуло сердце у Вари.
Заданного Евсеем Маркелычем урока хватило до самого вечера. Косой дождь с ветром хлестал все время, пока девчата работали на плоту. Всех промочило до нитки. Посиневшие, но довольные - просмотрели, проверили каждый пучок, подправили каждое крепление, - девушки уже в сумерках собрались у маленькой железной печки, поставленной в шалашке недалеко от входа. В Стрелке завхоз рейда бросил ее под нары, шутя:
- Пока пользуйтесь. Новую закажу - 'Сплавщик' привезет.
Теперь эта печка казалась им краше солнца.
- Вот так деньки начались, девушки! - растирая над печкой негнущиеся, красные руки, говорила Поля.
- Дальше от огня руки держи, не то с пару зайдутся, - посоветовала ей Агаша.
- 'Деньки'! - сказала Ксения. - Деньки как деньки. Лучших не ждите осень. Не на юг, а на север плывем.
- Все-таки почему же так сразу? - пряча руки за спину, спросила Поля.
- Это тебя сегодня сильнее всего промочило, вот и показалось, что сразу. Давно уже так.
- Нет, недавно. Сегодня первый день.
- Давно...
Девчата заспорили, словно это имело значение.
В шалашку вошел Александр. Его так и перетряхнуло короткой дрожью. Он тоже протянул руки к огню.
- Ну, чего вы ворчите? - спросил он, через силу улыбаясь. - Почему холодно? Потому что вы сами стали холодные. Песен не поете, не пляшете, вот и стали застывать. Верно?
- Поди сам попляши! - язвительно прошептала Ксения.
- Почему бы и нет? Пойду, - сказал Александр.
- Под дождем?
- Дождь перестал. Ну, кто со мной?
Никто не двинулся с места.
Александр все же растормошил девушек.
После ужина он выскочил первым и разжег большой костер. К огню потянулись и остальные. Утихающий ветер порывами трепал длинные языки пламени. Огонь выманил из шалашки и Евсея Маркелыча. Он никак не мог примириться с тем, что ему нужно лежать. Подумав, он полез на гулянку: хоть час постоит. Александр, подзадоривая девчат, плясал больше всех.
Вдруг его кто-то потянул за руку. Он оглянулся - Варя.
- Саша, надо поговорить, - запинаясь, сказала она.
Горячая волна обдала Александра: Варя впервые назвала его Сашей.
- Пойдемте сюда, что ли, в шалашку, - сказала она и быстро скрылась за дверью.
В шалашке было темно. Железная печка погасла. Запах жилья за эти многие дни и ночи, проведенные здесь, Александру показался родным. Вот так пахнет всегда в своем доме...
- Варя, - окликнул он вполголоса и ощупал рукой ближние нары, - где вы?
- Я здесь, - отозвалась она из дальнего угла. - Идите сюда.
Теперь глаза Александра немного привыкли к темноте. В профиль расплывчато рисовалась на стене шалашки откинутая назад голова девушки.
- Саша, что я наделала! - В голосе Вари звучала тревога.
- А что?
- Я знала, какая будет завтра погода, и отцу ничего не сказала.
- Ветер стихает, - успокоил ее Александр. - Погода будет хорошая.
- Нет, - с усилием выговорила Варя, - завтра будет шторм.
- Шторм? - недоверчиво переспросил Александр. И решил отшутиться: - Ну и что же? Как говорят, без шторма на море не бывает, а Енисей - брат морю...
- Нет, вы ничего не знаете...
И Варя передала ему свой разговор по прямому со Стрелкой.
- Нехорошо, конечно, что сразу Евсею Маркелычу вы не сказали. Но ведь все равно нам шторма не избежать бы, - подумав, заметил Александр. - Если будет - он будет везде.
- Да, везде, - с ударением проговорила Варя. - Везде. Но не везде можно плоту отстояться от шторма. Вчера там, может быть, было и можно, а здесь определенно нельзя.
И на это возразить было нечего.
- Отец крепко беспокоится, сами вы видели, - заговорила снова Варя. Почуял, что будет шторм. Только он понял это сегодня, а я знала вчера. А сегодня плот на отстой уже негде поставить - пески.
- Проскочим, - все еще стараясь казаться беспечным, сказал Александр.
- Если бы так! А не успеем? - И вдруг с ожесточением: - Чего я такая упрямая? Все хотелось, чтобы плот до места дошел обязательно!
- И хорошо, что упрямая, Варенька. - Он нашел ее руку. - И не только упрямая, ты и смелая. И плот наш дойдет. Дойдет! Ты верь!
- И дура же, дура я какая! - в отчаянии говорила Варя, не отнимая своей руки. (Они оба не заметили, как перешли на 'ты'.) - И чего я никому, даже тебе не сказала?.. Думала: часто ошибаются синоптики - чего зря отца расстраивать, больной он. Что же мне делать теперь?
- Варенька!..
Варя затихла. Долго сидела молча. Потом подняла голову и твердо сказала:
- Ежели что случится, одна я во всем виновата.
- Варенька, может быть, и страшного нет ничего...
А у костра, за стеной шалашки, девушки по-прежнему шумели и хохотали, затеяв какую-то игру.
Вдруг Варя вскочила.
- Саша, Саша, тебе на вахту надо идти, - несколько раз повторила она. Отца надо сменить. Иди...
Оставшись одна, Варя стала шарить на нарах: куда же девался платок? Надо идти и ей на реи. Там холодно, темно, ветер, дождь... Ничего! Это все ничего... Где же платок? Ах, вот он куда свалился! Варя закутала голову, надела брезентовый плащ и, застегнув верхнюю пуговицу, уронила руки.
- Нет, нет, не уйду, пока отцу не расскажу всего, - прошептала она. Вину свою утаивать не стану.
Утром солнце выглянуло только на несколько минут, и сразу на него накинулись распухшие от изобилия влаги клочковатые облака. Они, как разведчики, бежали впереди, а за ними серой стеной двигалась та самая туча, о которой Евсей Маркелыч говорил, что она за сутки обернется вокруг земли. На воду сразу легла плотная рябь. Впереди, километрах в шести, острой стрелой далеко уходя в реку, обозначился Верещагинский мыс.
- Эх, накроет нас тут! - озабоченно говорил Евсей Маркелыч, глядя то на далекий мыс, то на тучу, расползающуюся по всему небу. В одном конце ее уже протянулись к земле широкие косы большого дождя. - На самом мысу, как есть на самом мысу прижмет... Час бы один нам всего!..
Он тоскливо оглядел берега: пески, пески... Нельзя податься ни вправо, ни влево - принимай бой на самой середине реки. И недалек мыс, за ним есть где укрыться, да ведь рукой до него не дотянешься. Вон наверху опять показался дымок. Если с баржами пароход, ему здесь тоже достанется, если налегке - успеет убежать за мыс.
