с 'Полидором' тому подтверждение.
Когда первый сингл 'Иммер видер вирд эс таг', состоящий из четырех песен, был подготовлен к печати, Мондрус вызвали в Гамбург, и здесь под руководством редактора Петера Кречмара началась ее 'раскрутка', или, говоря иначе, происходило создание новой звезды. Во-первых, 'Полидору' потребовалось новое имя певицы, на которую делали ставку. 'Мондрус' для немецкого уха звучало приемлемо, но вообще на Западе фамилии артистов не приняты в шоу-бизнесе. Публике проще знать их по именам. 'А Лариса,усомнился Шварц,- не слишком ли славянское имя?' Его успокоили: 'В принципе нет. У нас есть Катя, есть Таня. Пусть будет Лариса. Но только Ларисса - с двумя 'с', иначе, то есть в обычном написании, это будет звучать как Лариза'.
Затем 'стайлинг' - формирование имиджа в соответствии со вкусами немецкого обывателя. Свидетелем загадочного процесса, изменившего облик (стрижка, макияж, подбор костюмов и пр.), я, разумеется, не был, но, по рассказу Шварца, когда Лариса вышла из салона, не только он испытал чувство полной растерянности, но даже Дизик, ждавший свою хозяйку, в первый момент не признал ее. О своих же впечатлениях я могу судить лишь по записи популярной в то время в Германии телеперадачи 'Актуолле Шаубудэ', в рамках которой проходила одна из презентаций 'Лариссы'. Признаюсь, ни за что бы не угадал, что немка на сцене, в желтой блузе и расклешенных брюках,- это Лариса Мондрус, если бы заранее не знал, что петь будет именно она. Большие специалисты трудились на фирме по части стайлинга.
'Полидор' прикрепил к Мондрус персонального фотографа Хорста Пранге, мастера своего дела, по снимкам которого немцы узнавали новую звезду.
От мюнхенского бюро 'Полидора' Ларису опекала фрау Маргит фон Грундт, обладавшая опытом работы с артистами из Восточной Европы. В частности, она являлась менеджером чехословацкого певца Карела Готта, хорошо знакомого советским слушателям. В ее функции входили обеспечение рекламы, организация всяких интервью и передач с Мондрус, подготовка договоров.
Первое пробное выступление Мондрус фрау Маргит устроила под Гамбургом. Мероприятие носило характер 'шефского концерта', то есть практически без гонорара. Ларисе заплатили так называемые карманные деньги, триста марок. Но даже мизерная по масштабам 'Полидора' сумма показалась Мондрус для начала отнюдь не символической. А на свой первый гонорар (семьсот марок) Мондрус приобрела пятидверный зеркальный шкаф как дополнение к той мебели, которая уже пришла (порядком попорченная) из Москвы.
В Штутгарте состоялось выступление Мондрус на радио в сопровождении большого эстрадно- симфонического оркестра. Трансляция шла на всю Германию. Для продажи пластинки это был довольно эффективный шаг со стороны 'Полидора'.
Шварц не без гордости листал мне свой старый блокнот:
- Смотри запись: 'Март 1974 г., Лара, ТВ в Заарланде - 1000 марок'. По нынешнему курсу это составило бы четыре тысячи марок. Представляешь? Артисты, которые выкладываются каждый вечер в кабаках, получают по сто-двести марок. Если знаменитость, дадут в крайнем случае пятьсот. А Лариса сразу начала получать как 'стар' тысячные гонорары, потому что за спиной стоял 'Полидор'.
Ларису Мондрус опекала не только фрау Маргит. После выхода сингла продуцент Губер организовал солидную презентацию пластинки. На банкете в числе приглашенных из баварского радио, газет, телевидения и прочих СМИ находились Хельга и Бруно Адлеры - руководители крупной музыкальной агентуры, занимавшейся 'прокатом' артистов. Предложенные ими услуги были очень важны.
Разделение границ опеки над Мондрус между фирмой звукозаписи и музыкальной агентурой заключалось в том, что 'Полидор' проводил только большие концерты-презентации на радио и ТВ, а Хельга Адлер, работавшая на договорах, обеспечивала рутинные эстрадные выступления Ларисы на различных площадках Германии. Агентура Адлер развила такую бурную деятельность, что когда Мондрус вернулась в Мюнхен, ее график работы был расписан на три месяца вперед.
- Я пела в Гамбурге, Бремене, Кёльне,- с удовольствием вспоминала Лариса.- В Штутгарте выступала с джаз-бэндом Эрвина Лээна. Слух обо мне расползался по всей Федеративной Республике. И дирижеры брали меня, не морщась, потому что я работала 'живьем' и очень профессионально. Другие певцы, даже имевшие пластинки, пели хорошо только в студийных условиях, где можно было что-то исправить, повторить, а на сцене чувствовали себя крайне неуверенно. Таких, кто бы выступал профессионально, кроме Катарины Валенте, не было. В этом плане я мысленно благодарна Силантьеву и Людвиковскому, у которых научилась работе 'живьем' с большим оркестром.
Вернувшись после успешных презентаций домой, Шварц позвонил, по просьбе Петера Кречмара, его сыну - тот работал в Мюнхене и собирался сделать о Ларисе большую статью. Главные события февраля в Баварии проведение 'фашингов' (карнавалы, балы, рауты), организуемых крупными фирмами в громадных залах с концертной программой, танцами, обилием еды и выпивки. Устраивались и небольшие приватные вечера с узким кругом приглашенных лиц. Благодаря такому 'фашингу' на квартире Михаэля Кречмара состоялось знакомство Мондрус и Шварца с Фредом Вайрихом, пожалуй, самым опытным продуцентом в Германии. Вайрих 'раскручивал' в свое время покойную Александру, а теперь занимался продуцированием Ивана Реброва. Это был тот человек, в котором Лариса на данный момент больше всего нуждалась.
Вайрих жил в роскошном модерновом особняке на берегу Аммерзее, в двадцати километрах от Мюнхена. В отличие от суховатого Губера, всю жизнь занимавшегося административной работой, Вайрих в молодости выступал как шлягерный певец, писал неплохие стихи и вообще слыл человеком остроумным и обаятельным. Ему было уже за пятьдесят, но шарм скрашивал его годы.
Мондрус воспринималась всеми уже не способной певичкой с улицы, а как протеже знающего цену своим исполнителям 'Полидора'. Прослушав сингл Ларисы, Вайрих сразу же объявил:
- Ребята, нам надо делать большую пластинку.
Однако, чтобы начинать сотрудничество, Шварцу пришлось звонить в Гамбург, в 'Централь', и просить у руководства разрешения на замену продуцента, то бишь Губера на Вайриха.
Заведующий 'Полидором' господин Реймер Тим помолчал немного, очевидно, оценивая будущую ситуацию, потом ответил:
- Через неделю я приеду в Мюнхен, и мы этот вопрос обсудим. Вайриха мы отлично знаем, и хорошо, что у вас налажен с ним контакт, но вы же понимаете, надо деликатно решить вопрос с Губером.
Пластинка 'И всегда будет день' успешно разошлась на рынке (с каждого проданного экземпляра Лариса имела 'навар' в одну марку), но, к счастью для Мондрус, новых идей у Губера пока не просматривалось, и потому он, хотя и с легкой досадой, но уступил свои права Вайриху.
Между тем во Фрейбурге наконец-то закончилось изучение 'легенды' беглецов из СССР. Полагаю, 4 апреля 1974 года Мондрус и Шварц запомнили на всю оставшуюся жизнь - именно в этот день они получили гражданство ФРГ.
- Это было сделано скорее в порядке исключения,- признается Шварц.Мы ведь нелегально пересекли границу. Они перебрали всю нашу историю. Во-первых, убедились, что имеют дело с незаурядными людьми. Во-вторых, положительное значение имело, что с нами была моя мама. И в-третьих, учли то обстоятельство, что мой отец пострадал в годы войны от нацизма. Наш статус оформили сравнительно быстро, без проволочек и на привилегированных условиях, чего потом ни с кем никогда не происходило.
Став законными немецкими гражданами, Лариса и Эгил получили право посещать 'институт Гёте' - школу по ускоренному изучению языка. Занятия проводились на Энглишергартен (в районе парка, о котором я еще расскажу) ежедневно с восьми утра до двух дня. И так в течение трех месяцев.
- Лариса, легко ли удалось преодолеть звуковой барьер, ведь это так важно для эмигрантов?
Мой вопрос больше для проформы, я отлично знаю о 'попугайном' (в добром смысле) таланте Мондрус.
- Ой, я помню, когда у нас впервые зазвонил телефон, я просто боялась подойти к нему, потому что не знала языка. Эгил каким-то образом изъяснялся - четыре года оккупации оставили след и потом в школе еще учил немецкий. А я в Риге занималась только английским, и моя система - хватать только на слух. Сейчас я говорю, если ты заметил, абсолютно без акцента. И только если тараторю очень долго, тогда у меня спрашивают: 'Вы все-таки немка или нет? Откуда вы?' И начинают гадать: 'Француженка?.. Итальянка?.. Странный какой-то акцент'. Но никто не угадывал, что я из России.
- Значит, трудности все-таки были?
- На первых порах мы попадали в сложные ситуации. Но немножко другого порядка. Например, когда с
