золотом. Да, я же забыл, что народного хозяйства у нас больше не существует.
- Но ты не возражаешь, если мы используем твои записи?
- Не возражаю. Вы же должны что-то получить взамен за лекции.
- Неизвестно, кто кого там учит. - Фыркает. - Вспоминаю все время твою утреннюю шутку.
- Скажи, Шур, почему ты так смотрела на меня, когда я попросил поставить Вивальди? Я почувствовал, что затронул что-то не очень приятное.
Она молчит, вертя в руке стакан с соком.
- Шур, мой взгляд все время останавливается на твоих розовых пятках. Ты не боишься щекотки?
- Хороший вопрос. Меня уже лет десять никто не щекотал за пятки.
- Сейчас я это исправлю.
Усаживаюсь на краешек кресла и кончиками пальцев мягко провожу вдоль ступни к восхитительно- розовой пятке. Минут пять занимаюсь этим увлекательным занятием. Она не подает признаков жизни.
- Шур, ты заснула?
- Сейчас умру от удовольствия.
- Вот это будет сенсация первых полос: Французская разведчица умерла от удовольствия. Ее звали... нет, не Никита, конечно. А просто... Шура. А главное, никто не поверит, что я просто гладил тебе пятку.
- Ты должен почитать мне стихи. Для полного удовольствия.
- Хорошо. Слушай:
Как хорошо под шум дождя
Не спать полночными часами.
Как хорошо под шум дождя
Лежать с открытыми глазами.
Как хорошо под шум дождя
Мечтать о чем-нибудь беспечно.
Как хорошо под шум дождя
Подумать о великом, вечном.
Как хорошо под шум дождя
Припомнить прожитые годы.
Как хорошо под шум дождя
Забыть ошибки и невзгоды.
Как хорошо под шум дождя
Чему-то грустно улыбнуться.
Как хорошо под шум дождя
Уснуть и больше не проснуться25.
Шурка потягивается и мечтательно повторяет последнюю строчку.
Вдруг на щиколотке... Нет, я не верю, мне почудилось. Я задерживаю пальцы.
- Шурка, что это? - Чувствую, что не владею голосом.
- Комарик укусил. - Лениво так отвечает.
- С железным жальцем?
- Да, да! Какое тебе дело?! Сейчас я кое-что покажу тебе...
Вскакивает и убегает. Через минуту возвращается. Без своей пижамы от кутюр. Подходит почти вплотную ко мне.
- Ну смотри, смотри... Что же ты уставился в пол?
Поднимаю глаза. Мне, как всегда, становится холодно. Крис отстраненно смотрит на меня глазами экскурсовода. И таким же голосом говорит:
- Да, это плеснули кислотой. И вот еще, метили в лицо, но я увернулась.
Под правой грудью - серо-розовое пятно в форме креветки, только значительно больше. Такая же клякса между ключицами.
Поворачивается.
- А вот это - электрическим проводом.
Поворачивается обратно. Только теперь я понял, что значит фраза 'нет живого места'.
Меня притягивает глубокий треугольный шрам слева под ребрами.
- Не бойся, потрогай. Ты видел, как туши подвешивают на крюк?
Явно двигаюсь к потере сознания, хотя видел и не такое.
- Я была в плену. Рассказать тебе, что делали со мной и что я сделала с теми, кто мне все это устроил? Потом, когда я сбежала?
Я молчу.
- Ладно, я пожалею тебя, мой маленький Котик. У каждого свои котята, утопленные в помойном ведре. Память - упрямая и опасная вещь, правда?
Смотрит на меня, а потом продолжает:
- А музыка играла громко-громко, чтобы не было слышно, как я визжала... Иногда я пытаюсь забыть это... Ты понял?
Уходит и шуршит какой-то тканью. Одевается. Говорит уже спокойным голосом:
- Нас водили в музей. Там фотографии. Почти всех тех, кто сегодня сидел на лекции. Всех этих сотрудников электромеханических заводов. С погонами и орденами.
Я знаю, что она сейчас скажет. Сейчас мне будет очень трудно.
- Ты там тоже есть. За что у тебя такая красивая медалька, а?
Подходит ко мне и смотрит мне прямо в глаза. Я твердым голосом отвечаю:
- За котят. За котят, утопленных в помойном ведре.
Она отшатывается как от удара. Резко отворачивается и отходит к окну. Несколько минут стоит неподвижно. Потом поднимает над плечами руки ладонями вверх. Я вкладываю свои руки. Она мягко, но сильно притягивает меня к себе. Щекой прижимаюсь к ее плечу. Мне кажется, что через тонкую ткань я чувствую каждый шрам на ее спине.
Мы смотрим, как закатное золото становится красным. На руки мне тихо течет чистая и теплая влага.
ЧИНОВНИК
Только те, кто против тех, кто против нас, не справляются с ними без нас.
Из детской считалки
Звук вскипающего чайника совпал с осторожным постукиванием в оконное стекло. Такое впечатление, что постукивают ногтем. Это весьма занимательно, поскольку окошко мое находится на третьем этаже. Я оторвал взгляд от чайника и посмотрел в окно - красивый разноцветный волнистый попугайчик сидел на моем подоконнике.
В соседней комнате - рабочем зале - раздалось громкое жеребячье ржанье. Гала, секретарь нашего отдела, процокала каблучками по коридору. Начался очередной рабочий день.
Две желтенькие липучие бумажки, висящие на системном блоке моего компьютера, говорят о том, что сегодня мне предстоит отчитываться по долгам. На одной из них написано - 'дискета', на другой - 'Платон Каратаев'.
Все-таки интересно, откуда взялся попугай? Он по-прежнему печально сидит на улице и изредка тюкает клювом в стекло. Эта птица наверняка перелетела через дорогу от соседствующего с нами мрачного пятиэтажного здания, к которому каждое утро подтягивается толпа веселых людей с погонами медицинской службы. Не пущу я этого попугая, не нравится он мне. Комплекс царя Дадона. Наклюет он меня сейчас в слабую голову и все. Заболею какой-нибудь бубонной чумой.
Навестим пока подчиненных. Дверь в соседнюю комнату открыта. Все на месте - Иван, Михаил и два Алексея. Как только я появляюсь на пороге, моя дорогие коллеги встречают меня уже слышанным мною сегодня ржанием. Они показывают на меня пальцами и наперебой:
- Посмотрите на него! Она от него проперлась, просто проперлась!
Вчера я выступал на конференции Министерства образования с сообщением о новых программах обучения по нашим специфическим специальностям. Короткое рутинное выступление на секционном заседании. Но вдруг через минуту после начала в наш зальчик заглянула толпа высших чиновников Минвуза.
