которая скапливалась в метровые наросты на поверхности гор, и при разработке шахт, проникала и в легкие и под кожу. К тому же, выяснилось, что пыль обладает питательными свойствами и одной ее горсти достаточно, чтобы 'раб' целый день прорубал туннели, для добычи руды это была единственная еда найденная в горах и от нее изменялся не только голос, но и внешность обитателей 'Горного королевства'. В первые дни появились железные наросты на коже, их пытались стереть, оторвать, но приходилось рвать плоть и текла кровь. Потом глаза стали серебристого цвета, без зрачков и они забыли, что такое видеть мир в цветах - все представлялось теперь в черно-белой палитре.
Когда же кто-то попытался снять одежду и обнаружил, что одежда уже не одежда собственно, а пористая часть тела - многие сходили с ума; был поднят даже бунт - участники которого, жаждали только одного - разрушить все и остатки сбросить в лавовые озера; когда бунт был усмирен, они сами, по воле Мефистофеля, нашли покой в лавовых озерах...
Итак, спустя три месяца после прихода в Серебряные горы, в каменном зале; вырубленном трудом тысяч рабов сидел Вазелвул - трехметровая глыба серебристого, каменного цвета, с квадратными руками, ногами и головой вместо лица толстого складки, из которых вылуплялись, как бы под давлением, два огромных ярко- серебристых шарика-глаза. Вместо волос, на голове медленно двигался оранжевый, под цвет небес, кисель. Одежды ни на нем, ни на стражниках, ни на вошедших послах не было.
- Тебе благоденствия от Мефистофеля!.. - начали долгую речь послы и через полчаса переполненных торжественными эпитетами, добрались, наконец, до цели своего визита. - ... Мефистофель не доволен темпами добычи руды. Рудоносных жил ведь не так уж и много; и использоваться они должны в полную силу, а не так, как нынче. Пусть надсмотрщики не жалеют плетей - пусть срок службы 'номера-добытчика' не превышает одного дня, против прежних трех; с внешних склонов готовы присылать большее число рабов. Нам нужно больше руды: на заводах разработаны новые технологии и войско в ближайшие недели готово выйти в Великий поход, о чем будет вам сообщено после'.
Вазелвул все это время сидел, обхватив свою, раскалывающуюся от напряжения, квадратную голову; стонал и вырывался звук похожий на бульканье лавы.
- Хорошо. - застонал он, наконец. - Пусть, будет так! Пусть, пусть! А теперь убирайтесь прочь и ни слова больше! Слышите вы - ни слова! Ни слова! Про-очь!!!
Стены задрожали, с потолка посыпались мелкие камешки, некоторые упали на послов, которые поклонились и вышли из залы.
- Оставьте меня одного! - рыкнул Вазелвул стражам, и когда вышли они, соскочил с трона, повалился на пол, пробулькал там, а потом замер и лежал без движенья, в течении долгого времени.
'Я помню счастливую жизнь, которой жил в раю, которым правил светлоликий бог Джован Симерон; там было много чудес, суть которых я понимал когда-то, но потом, по подлости своей согрешил, восстал на своего бога и был изгнан в ад... Да... да - помню, как падал с неба в этот проклятый мир, как говорил он со мной в последний раз, как потом я продирался сквозь изумрудный лес и в проклятой долине попал к демонам... Теперь лик мой ужасен, и ежедневно продолжаю совершать богомерзкие поступки. Нет... этому должен был положен конец, я должен вырваться из ада и заслужить прощение у бога - у Джована Симерона. Поддержки надо искать не у надсмотрщиков - этих прихвостней Мефистофеля, а у рабов. Я не выдержу больше нынешнего своего состояния... сегодня же... только бы собраться, только бы говорить вдохновенно...'
Размышляя так, он поднялся и, подобный каменной горе, прошел к створкам, толкнул их и раздался звук, будто два камня терлись друг об друга; даже искры посыпались.
Перед ним склонились два стражника; подняв в знак приветствия свои железные клинки.
- Оставайтесь на месте! - прогремел он, когда они собрались идти за ним.
По широкому туннелю прошел он к узкой лестнице, которая вела из управленческой части рудника в рабочую; лестницей этой пользовались крайне редко - руду несли по другому туннелю; передавали на носилках сплетенной из темной травы сагриллы, рабам носчикам, которые уж бежали по прорубленным среди горных склонов тропам, к металлургическому заводу...
У начала лестницы; почти полностью ее перегораживая, дремал страж этакая огромная, бесформенная глыба; из широких пор в его теле, медленно струились выделения организма...
Вазелвул осторожно перешагнул через спящего и начал спуск.
В течении получаса шагал он по ступеням, оставляя над собой каменные толщи пронизанные серебристыми жилками; из разорванных каменных жил вяло струилась серебристая пыль, быстро распадалась в воздухе и чем ниже, тем больше его затемняла - ведь, 'Сыны Мефистофеля' не могли видеть каких-либо цветов, кроме черного и белого.
С каждой ступенькой все тяжелее становился воздух; и от избытка, серебристого вещества; с болью разрасталась грудь. Вот, наконец, и временное, все время углубляющееся дно преисподней.
Железная стена уходила под углом в недра планеты; перед ней усиленно махали молотами, раздувшиеся; пышущие при каждом вздохе серебром мешки-рабы. Они еще что - они проводили здесь, под ударами плетей, надрываясь не больше трех дней, а потом надорванные, истощенные сбрасывались в лавовые озера. Они казались жалкими, против многотонных груд - надсмотрщиков; которые слегка (чтобы не разорвать их пополам) погоняли железными хлыстами замешкавшихся. С каждым днем, они разрастались все больше; и, чтобы поддерживать деятельность своих чудовищных организмов, постоянно поглощали срывающийся с потолка порошок.
- Вазелвул! - зарычали надсмотрщики и склонили свои маленькие, против непомерных тел головки. Они даже подняться не могли - только сидели и моргали выпуклыми глазищами - беспомощные, как младенцы.
- Всем остановится! - взревел Вазелвул и изо рта его раздулся и лопнул железный пузырь.
Колонны рабов покорно остановились.
- Передайте тем, кто наверху, чтобы бросали свои ноши и спускались в зал! - громыхал Вазелвул - его приказ был исполнен мгновенно и безмолвно; освобожденные от нош; забитые, потерявшие уже всякий рассудок, лишившиеся надежды рабы, как тупой скот стояли перед ним, ожидая свой участи.
- Стражники, заткните свои уши и глаза! - повелел Вазелвул - и этот его приказ был исполнен мгновенно и безоговорочно. Среди многотонных, бесформенных громад, подпирающих самый потолок, собралось безмолвные ряды над которыми камнепадом, в исступлении надрывался Вазелвул:
- Сознаете ли вы, как несчастны?! Как ужасно ваше существование?! Завтра вас не станет - ваши измученные тела сольются с лавой! А на ваше место встанут новые и их будет ждать то же самое! Неужели не осталось в вас стремления к свободе; неужели не хотите разрушить все это - мерзкое?!
Толпа безмолвствовала - ожидала конкретных указаний.
- Видели ли вы; гору, что высится над всеми остальными?! Белая гора из вершины которой бьет в небо неустанная белая пелена! Видели ли?! Отвечайте - я приказываю!
Один из рабов подался вперед и, опустившись бесформенной лепешкой, глухим, ничего не выражающим шорохом камнем поведал:
- На белой горе живет верховный благодатный бог; но думать о нем, указом владыки Мефистофеля запрещено, так же, как и тревожить свой мозг безумными виденьями из прошлого. Мы - слуги. Сгорим в лаве - перейдем на следующую ступень - станем надсмотрщики. Потом - учеными. И наконец искупим все грехи вкусим благости в земле Джовансимерон. Сейчас главное - добросовестно трудится, во благо...
- То безумие - это демоны хотят лишить вас воли к борьбе!
- Как вам будет угодно.
- Ах, как мне будет угодно?! Тогда запевайте за мной песню:
- Из сжиилеза в вверх,
Из плеена, пр-рочь!!!
Сжии-иих, Сжии-иих!!!
К горе из сжиилеза пр-рооочь!!!
Звуки вырывались из него, как скрип лобзика по железной поверхности; изо рта с каждой извивающейся стонущей строчкой сыпались, оставляя за собой дымные полосы, искры.
- Мы идем про-очь, про-очь! - тянул он безумную, страшную песнь и надрывное, иступленное это пение подхватывали рабы - сначала только несколько, потом все разом, так что и стены и потолок задрожали, пошли трещинами из которых сильно вырывался серебряный дым.
- Ваалим охраанииковв! - завывая, исходя жаром, вопил Вазелвул и рабы, движимые его властным
