по-своему рисовал себе никогда не виданное море и гордого буревестника над ним.
Сидящий в зале Ганька Улыбин широко раскрытыми глазами глядел на Людмилу Ивановну и не узнавал ее. Глаза ее гордо блестели, необыкновенно стройной и гибкой стала фигура, налился силой и страстью чистый звучный голос. 'Вот это да! - думал он. - Так и бросает то в жар, то в холод. Вот бы мне этак читать- то!'
- Буря! Скоро грянет буря!
Это смелый Буревестник гордо реет между молний над ревущим
гневно морем, то кричит пророк победы:
- Пусть сильнее грянет буря!..
Страстно бросила в зал обжигающие строки Людмила Ивановна и умолкла. Она ждала аплодисментов, но их не было. Сначала она была этим озадачена, но потом догадалась, в чем дело, и сказала:
- Товарищи! Я забыла предупредить вас. Если вам понравится то, что читают или поют на сцене, за это исполнителей полагается приветствовать: за отличное исполнение полагаются аплодисменты. Хлопайте в ладошки, как можно громче. Вот это и будет ваше одобрение.
Все школьники решили немедленно попробовать, получатся ли у них аплодисменты. Глядя на них зашлепали в ладоши и парни. Только девушки вели себя так, словно считали ниже своего достоинства принимать участие в таких пустяках. 'Вот коровы! - возмущенно думал о них Ганька. - Ничем их не расшевелить. Сидят да серу жуют, как коровы жвачку'.
Людмила Ивановна повеселела и объявила:
- А теперь группа наших партизан споет нам любимую партизанскую песню.
Тотчас же на сцену поднялись Семен Забережный, Симон Колесников, Лука Ивачев и Гавриил Мурзин. Все они были побриты и подстрижены, одеты в новые гимнастерки и сапоги, все держались торжественно. Выстроились они полукругом, огляделись и запели:
Замучен тяжелой неволей,
Ты славною смертью почил...
В борьбе за народное дело
Ты голову честно сложил...
Служил ты недолго, но честно
На благо родимой земли...
И мы, твои братья по делу,
Тебя на кладбище снесли...
Наш враг над тобой не глумился,
Вокруг тебя были свои...
Мы сами, родимый, закрыли
Орлиные очи твои...
Пели партизаны не очень искусно. Тягуче и заунывно прозвучала песня, но свое дело сделала. Слова ее произвели сильное впечатление и на школьников, и на взрослых. Одни девушки не пошевелили палец о палец, чтобы поблагодарить исполнителей.
После партизан выступили школьники Гриша Носков и Глеб Косых. Гриша прочитал, ни разу не сбившись, 'Несжатую полосу' Некрасова. Но от волнения он читал так быстро и однотонно, что ни разу не передохнул, не сделал паузу. Однако пожилым казакам именно это и понравилось больше всего. Никула Лопатин, вволю поаплодировав Грише, сказал потом Ганьке:
- Силен чертенок! Чешет, как по-писаному. Хорошая память у малого. Наверняка писарем будет...
Глеб Косых читал стихотворение Никитина 'Вырыта заступом яма глубокая'. Читал он гораздо выразительнее, но под конец сбился и убежал со сцены глубоко огорченный.
Когда коротенькая программа вечера подходила к концу, к Семену неожиданно подошел Василий Попов и сказал:
- Хорошо у вас, да маловато. Разрешите мне под конец выступить?
- А что у тебя? - недоверчиво спросил Семен. - Не испортишь нам вечер?
- Не испорчу, голову на плечах я имею. А вот ребятишек заставлю от души похохотать. Ради их и прошусь на сцену.
- Тогда валяй. Возражений не имеется.
О выступлении Попова Людмила Ивановна объявила так:
- Сейчас выступит один товарищ, не пожелавший, чтобы вы узнали, кто он такой. Но я вам по секрету, если хорошо выступит, назову его фамилию.
С этими словами Людмила Ивановна убавила в лампе свет, и на сцене стало совсем темно. Зрители смутно видели, как поднялся на сцену кто-то толстый и грузный. И сразу же на него отчаянно загавкала, судя по голосу, маленькая собачонка.
- Цыть, зараза! - прикрикнул на нее неизвестный и вдруг шарахнулся в сторону. Теперь на него принялся лаять зло и хрипло матерый пес. Человек замахнулся на него стулом и прикрикнул:
- Пшел к черту! Вот как съезжу стулом, так останешься без зубов.
На минуту все стихло. А потом на сцене захлопал крыльями петух и трижды пропел ку-ка-реку. В ответ замычала корова, заржал бодро и весело конь, потом снова тявкнула собачонка. И вдруг, заглушив ее, засвистела, защелкала какая-то птичка.
Долго неизвестный тешил ребят, то хрюкая свиньей, то визжа побитой собачонкой или заливаясь петухом. В темноте казалось, что сцена битком набита всякими большими и малыми зверями и птицами. Ребятишки все время смеялись. А взрослые без конца спрашивали друг у друга:
- Кто это, не знаешь? На все голоса может!
- Да это, однако, Семен Забережный!
- Нет, это не Семен. Это Тереха Уткин.
- Тереху бы я по голосу узнал. Это кто-то другой. Дает жару!..
Когда на сцене все стихло, ребятишки принялись из всех сил хлопать в ладоши, стучать ногами. Людмила Ивановна прибавила свет и, улыбаясь, спросила:
- Ну, понравилось, ребята?
- Понравилось!.. Еще надо!
- Хорошенького помаленьку. На первый раз хватит.
- Кто это был? - дружно спросили ребята.
- А вот угадайте!
- Никула Лопатин! Семен Забережный! - послышались голоса.
- Нет, ребята. Это не они. Это выступил перед вами Василий Павлович Попов.
Услыхав фамилию новосела, захлопал весь зал.
После этого на сцену вышел Семен Забережный. Он поблагодарил за организацию вечера Людмилу Ивановну и всех, кто принял в нем участие.
- Нам надо такие вечера почаще устраивать, Людмила Ивановна. Надеемся, что вы и впредь будете помогать нам строить новый быт, по-новому жить, по-новому веселиться... А теперь, товарищи молодежь, можете заняться плясками и играми. Гармониста мы вам на сегодня хорошего подыскали. Давайте веселитесь. Только смотрите, чтобы все было тихо и мирно, а самое главное, как сказала Людмила Ивановна, культурно.
Сразу же Людмила Ивановна позвала школьников и повела по домам. Скоро разошлись и партизаны. Не ушел только Никула Лопатин. Он был польщен и взбудоражен тем, что услыхал свою фамилию, когда школьники разгадывали, кто был звукоподражатель.
- Ребятишки-то, паря, каковы! - не раз от приставал к Ганьке. - Они меня первым назвали, думали, что это я постарался. Они знают, что я не хуже Попова могу эти фокусы выкидывать.
- Что же тогда не выкидывал?
- Да ведь не знал я, что можно и мне выступить. Уж я бы почище штучку отколол. Я бы распотешил народ...
- Ладно, мне некогда, - поспешил отвязаться от него Ганька, готовясь принять участие в плясках.
После этого вечер превратился в обыкновенную вечерку, только трезвую и обычную до зевоты.
Первый вечер вызвал в Мунгаловском много разговоров. Люди начали жалеть, что не побывали на нем, не послушали, как декламировала учительница, как читали стихи ребятишки и выдавал себя за всех домашних животных и птиц Василий Попов, ставший после вечера очень популярным человеком.
6
Лука Ивачев гнал на водопой свою рыжую корову и сухопарого, с черной гривой на левую сторону,
