- Ты гнал самолеты и через Германию? - монотонно спрашивал Штуба. Отвечай: гнал самолеты через Германию?
- Да, - чуть слышно прошептал Грасс.
- На кого они были оформлены?
- На голландскую фирму <Де Граатонберг>.
В кабинет неслышно вошел Гейдрих. Он сел в кресло в полутемном углу комнаты.
- А если бы голландцы вас не пропустили? - спросил из своего угла Гейдрих. - Что бы вы тогда делали?
Грасс, видимо, не услышал его. Штуба ударил Грасса в лицо и тихим голосом, совершенно без выражения, повторил:
- А если бы Голландия вас не пропустила?
- Тогда я гнал бы их через Англию.
- Врешь. Англичане не пропускают ваши самолеты. Они не вмешиваются в игры на Пиренеях.
- Через Англию, - повторил Грасс, - это правда.
- Кто у вас есть в Англии?
- В Англии есть человек.
- Что ты о нем знаешь?
- Ничего.
Гейдрих сказал Штубе:
- Покажите ему кино.
Штуба снял телефонную трубку и сказал:
- Где там киномеханик? Пусть включит ленту.
Застрекотал киноаппарат, установленный в соседней комнате. На белой стене возникли зыбкие очертания обнаженного мужчины. Его держали под руки два эсэсовца. Чуть поодаль два других эсэсовца кормили мясом двух громадных доберман-пинчеров.
- Не закрывай глаза, - сказал Штуба Грассу, _ смотри внимательно. Я показываю это кино, чтобы сохранить тебе жизнь.
Из своего угла Гейдрих сказал:
- Уберите свет, очень плохая резкость.
Штуба выключил свет, и стало очень четко видно, как эсэсовцы спустили с поводков доберман- пинчеров, а два других эсэсовца отбежали от своей жертвы, и доберманы бросились на обнаженного мужчину, и он начал отбиваться от яростных собак, которые хотели вцепиться ему в низ живота.
- Собаки натренированы, - пояснил Штуба. - Они хорошо натренированы. Они выгрызают половые органы так, что потом у заключенного остается только один путь: в папскую капеллу - кастратом.
Гейдрих, по-прежнему негромко, сказал из своего угла:
- Поясните ему, что здесь нет звука, я бы очень не хотел, чтобы мы проиграли ему пленку. Он тогда услышит, как тот человек - его же профессии - кричит. Это очень страшно слышать.
- Выключите, - с трудом разлепив окровавленные губы, попросил Грасс. - Не надо. Я знаю, что того человека в Лондоне зовут Дорианом. Больше я не знаю о нем ничего.
- Чем он занимается?
- Не знаю.
- Сколько ему лет?
- Я его не видел.
- Откуда он родом?
- Он живет в Англии, но он не англичанин... Он там работал...
- А где он живет в Лондоне? - спросил Штуба.
- В Лондоне его сейчас нет. Он в Испании.
- У красных?
- Нет, у Франко.
Гейдрих стремительно вышел из кабинета, набрал номер телефона и спросил:
- Шелленберг, скажите, пожалуйста, кто из англичан находится при штабе Франко? Военных там нет?.. Понятно... Журналисты? Сколько? Пятеро? Ясно. Посмотрите, пожалуйста, по своей картотеке, кто из журналистов был у Риббентропа - то ли в этом, то ли в прошлом году. Спасибо, я подожду. И нет ли этого человека сейчас в Испании?
Гейдрих вернулся в кабинет, подвинул стул к стеклянной ванне, в которой лежал измученный Грасс, и спросил его:
- Какое у вас звание?
- У меня нет звания.
- Какое звание у вашего шефа?
- Я ничего больше не скажу.
- Кого вы знаете из военных?
- Никого.
- Из чекистов?
- Я ничего не скажу, - повторил Грасс и закрыл глаза.
Гейдрих обернулся к Штубе:
- Пойдемте-ка со мной.
Они вышли в соседнюю комнату, и Гейдрих сказал:
- Этого парня надо будет в три-четыре дня привести в порядок, а потом вы заберете его в Голландию и там организуете ему автомобильную катастрофу.
- Я не совсем понимаю, обергруппенфюрер...
- Было бы очень плохо, если бы вы понимали все мои планы, Штуба, улыбнулся Гейдрих. - Вы красиво завязали эту операцию, надо ее так же красиво развязать. Зачем пугать Москву тем, что мы знаем их Дориана? А этот Грасс - возьмите от него все и увезите в Голландию...
Зазвонил телефон. Гейдрих поднял трубку.
- Слушаю. Ясно... Пальма... Так я и думал. Спасибо. Проинформируйте об этом Риббентропа... Хотя нет не надо. Я к вам зайду - побеседуем. Лерсту пошлите шифровку: пусть глаз не сводит с этого нашего <друга>. И пусть он организует ему интересные встречи, посмотрим, нет ли у латыша связей. А потом, если интересных связей в Бургосе нет, пусть устроит ему поездку на фронт. Ну, об этом позже. Я у вас буду в восемь.
Бургос, 1937, октябрь __________________________________________________________________________
Именно в восемь германский военно-воздушный атташе в Бургосе генерал-полковник Кессельринг устраивал прием.
Лерст, улыбающийся, щеголеватый, веселый, подвел к Кессельрингу Яна.
- Генерал, я хочу представить вам нашего друга, военного корреспондента господина Пальма.
- Я читал ваши статьи, они серьезны и объективны...
- Благодарю вас.
- Никто так не ценит объективность, как солдаты...
- Я убежден в этом, генерал.
Лерст и Пальма подошли к следующей группе военных.
Лерст познакомил Яна с генералом Рихтгофеном.
- Рад видеть грозного вождя немецких асов, - сказал Ян.
Рихтгофен вопросительно посмотрел на Лерста.
- Это наш друг, журналист Пальма.
- Очень рад, господин Пальма.
Лерст отвел Яна в глубину зала, к камину. Он задержался на мгновение возле штурмбанфюрера СС Штирлица:
- Дорогой Пальма, познакомьтесь - это мой помощник, он тоже увлекается индийской филологией.
- Хайль Гитлер! - сказал Штирлиц.
Ян, засмеявшись, ответил:
