приготовленную заранее речь, сделанную на основании сводок, тут бы и выступать без бумажки, а по правде, да разве легко переломать привычки?!
Я видел сейчас: кто аплодировал, кто едва прикасался ладошкой к ладошке, и меня это радовало, ибо в моем мозгу безотчетно включился компьютер, и я просчитал еще раз, кто мои враги, а с кем можно варить кашу.
Я вышел на трибуну и вдруг почувствовал, как у меня ослабли ноги.
- Товарищи, благодарю за столь высокое доверие, но, боюсь, я не вправе согласиться на выдвижение моей кандидатуры... Членам пленума известно, что я попросился в отставку, поскольку я хотел продолжать борьбу за товарища Горенкова, находящегося в колонии...
Из зала спросили:
- А почему нельзя было бороться, оставаясь на своем посту?
- Потому, - ответил я, - что большинство членов бюро посчитали мою позицию догматической, компрометирующей престиж автономной республики... Более того, мне было указано на безответственное поведение...
- И вы с этим согласились?! Почему не опротестовали? Не обратились в ЦК?
- Потому что постоянно обращаться в ЦК - это форма дезертирства. У ЦК не останется времени на работу, которую пристало вести штабу партии. Я тем не менее обратился в центральную прессу, когда местная отказала мне в праве на публикацию открытого письма...
Поднялся Игнатов:
- Товарищи, я уполномочен сообщить, что Верховный Совет России, прокуратура и республиканский суд занимались письмом товарища Каримова. Расследование, проведенное в Москве, было затем отправлено нам, потому еще, что в ряде писем трудящихся из Загряжска говорилось о Каримове как об образцовом руководителе. Мы согласились с мнением Верховного Совета и правительства России отказать товарищу Каримову в его ходатайстве об отставке. Это, так сказать, в порядке справки, таким образом, формальных оснований для самоотвода нет.
У меня перехватило горло, потому что мои товарищи по работе хлопали так, словно я Аркадий Райкин, честное слово...
Чтобы выиграть время, успокоиться и собраться, пришлось отхлебнуть чая (раньше докладчикам подавали минеральную воду, но первый утвердил чай, так было в Москве, на заседаниях сессий, ему это очень нравилось); при этом я более всего опасался, что в зале заметят, как у меня дрожит рука, вот ведь неистребимое мусульманство! Старый дурак, разве мои друзья не понимают, что это вполне понятное и оправданное волнение?!
- Товарищи, в таком случае мне придется поделиться своими сомнениями... Суть их сводится к тому, смогу ли я выполнять ту работу, на которую вы меня выдвигаете?
- Сможешь, - закричали в зале. - Сможете! Верим!
- Спасибо... Тем не менее давайте порассуждаем вместе, чтоб трудящиеся потом не цитировали Крылова: <Как ни садитесь, все в музыканты не годитесь...> Допустим, вы выбираете меня... А как быть с нашим вторым секретарем? С товарищем Ниязмухамедовым? Я трижды приводил ему факты полнейшей невиновности Горенкова, доказывал, что талантливому руководителю мстят за то именно, что он каждым своим шагом следовал букве и духу перестройки... Но ведь товарищ Ниязмухамедов отмахивался от совершенно бесспорных свидетельств. Почему? Более того, он звонил в ОБХСС и прокуратуру с просьбой еще раз проанализировать мои отношения с Горенковым, не завязан ли я в коррупции... Прямо так и подсказывал, куда копать... И мне придется работать с ним в одной упряжке? Следовательно, мое избрание должно означать одновременный уход товарища Ниязмухамедова с партийной работы, иначе дело с мертвой точки не сдвинется... Или взять заместителя республиканского прокурора товарища Рабиновича... И он отворачивался от правды, и он не разрешал переследствие по дутому обвинению честного коммуниста... Более того, он уже начал организовывать дело, подбирая против меня свидетельства... Вы скажете - он не член пленума. Верно. Но ведь его шеф, прокурор республики, - кандидат в члены бюро... И вы хотите, чтобы я наладил дружную работу - вместе с ними?
А контролирующие организации? Они выродились в некие <всезапрещающие дружины>! Они руководствуются не здравым смыслом, а желанием хорошо поработать - то есть, непременно схарчить кого-нибудь из руководителей! У них, мне кажется, есть план на инфаркты! План на то, чтобы уничтожить самых талантливых и смелых! Я счастлив, что работал вместе с нашим министром юстиции Никифоровым... Он, Иван Фомич, был первым, кто вошел с запиской о необходимости немедленной корректировки законов, отмены сотен идиотских запретов тридцатых и сороковых годов, которые мешают творчеству масс... Никогда не забуду его слова о наших многочисленных постановлениях: <Не надо лепить сараюшки к красивому дому, испортим впечатление>... И еще: <Когда Петр Великий разуверился в том, что белокаменная поддержит его реформы, он начал с чистого листа - построил Санкт-Петербург>. К сожалению, всеми нами уважаемого Ивана Фомича Никифорова переместили в арбитраж... И еще дали выговор за национализм, выразившийся в том, что он не был согласен - как интернационалист и русский патриот - с помпезными празднованиями <добровольных> воссоединении татар и дагестанцев с Россией... Все же знают, что Иван Грозный штурмом взял Казань, какая тут добровольность? Каждый читал <Хаджи-Мурата>, историю борьбы горцев против русского имперского владычества... Не надо равнять Россию, бывшую <тюрьмой народов>, с братством нашего социалистического Союза республик, которым великий русский народ дал свободу и будущее!
А взять наше телевидение! Московские передачи смотришь как какие-то иностранные, честное слово! Мы со скрежетом зубовным решились покритиковать на своем голубом экране завал с торговлей, но уравновесили печально знакомым: <А предприимчивый частник с кооператором не дремлет!> Товарищи мои дорогие, нельзя же так1 При чем здесь частник?! Вопрос надо иначе ставить: почему мы дрыхнем?! Почему пустуют все ярмарочные избушки?! Почему туда выбрасывают огурцы и кабачки только в дни - стыдно сказать революционных праздников?! Наша беда - наша, а не кооператора - в том, что он цену меняет сам, оперативно, на дню два раза, а государственная и колхозная торговля получают расценки свыше - на сезон! Мы совершенно не умеем хозяйствовать! Это мы, именно мы, виноваты во всех наших завалах! Спасибо кооператору и частнику, без него мы бы давно оказались на грани социального кризиса! Не мы, а именно частник сегодня лучше нас борется за социализм, поставляя народу продукты! А мы поставляем слова! Обещания! Посулы! Кооператор и частник свободен в поступке. Пока что свободен... А наш хозяйственный руководитель живет в кандалах! Вот в чем корень вопроса. Обязывай мы строительные и торгующие организации, не обязывай, воз не сдвинется, пока руководитель и рабочий коллектив не получат свободы! Как можно - в условиях экономического беззакония - готовить боевую смену?! Фикция это! Самообман! Итак, работать можно только с союзниками! Не бойтесь врагов, в худшем случае они могут убить вас, не бойтесь друзей, в худшем случае они могут предать вас, бойтесь равнодушных: с их молчаливого согласия совершается и убийство и предательство!
И, перекрывая аплодисменты, я прокричал:
- Это не мои слова, а Бруно Ясенского, написанные им в тридцать седьмом году, незадолго перед расстрелом!
Закончил я осипшим от волнения голосом:
- Сейчас процесс перестройки подгоняют ЦК, пресса, телевидение, но мы до сих пор не имеем надежного юридического и экономического обоснования, которое бы двигало обновление самостоятельно, без постоянного понукания, ко всеобщей выгоде! За бесперебойную продажу овощей в Москве ратует программа <Сельский час>, а ну - надоест им?! Устанут?! Изверятся?! Что тогда? Хозяйственный организм, как и человеческий, силен лишь в том случае, если он свободен! Французская буржуазная революция состоялась потому, что сапожникам и ткачам абсолютизм не давал работать так, как они считали нужным! Мы не изжили в себе - в каждом из нас абсолютистско-рабскую психологию! Благими пожеланиями это не исправишь. Только законом! Что у нас и сегодня может сделать самородок типа Туполева, Эдисона, Кюри? Да ничего! Ни-че-го! Нужна наша санкция! А дать такую санкцию мы вправе лишь после бесчисленных согласований с бюрократическим, малокомпетентным аппаратом! Почему мы должны санкционировать каждое новое предложение, любую новую мысль?! Когда научимся верить талантам?! Представьте себе, что бы произошло, если б каждую свою книгу и оперу Мусоргский, Чайковский, Толстой и Горький согласовывали и утверждали?! Почему мы ждем изобилия и решения Продовольственной программы, когда директор совхоза не может ступить ни шага без наших санкций?! Почему мы ждем рывка в технике, если завод или
