иностранную валюту.
Поскольку на <бывших>, то есть потомков богатых купцов и
аристократов, оставшихся в стране, наводил Тихомиров, ювелир Завэр и
Румина отчисляли ему за эти <услуги> валюту.
Нам не удалось установить, на какие <нужды> Тихомиров обращал
валюту; во время обыска она у него не найдена; в течение первого
допроса он категорически отвергал наличие в его доме иностранной
валюты. Видимо, этот вопрос следует особенно тщательно изучить во
время следствия, так как связи Тихомирова с работниками
государственного аппарата отличались очень большим диапазоном.
В тайнике, оборудованном на даче Тихомирова, было найдено
семьсот три тысячи рублей, сберкнижки на предъявителя, а также
ювелирные изделия на сумму в пятьсот тысяч рублей.
У Завэра обнаружены ювелирные изделия на сумму сто сорок тысяч
рублей.
У Русанова обнаружено девяносто две тысячи.
У Чурина - восемьдесят тысяч и ювелирных изделий на семьдесят
тысяч.
У Антипкина обнаружена сберегательная книжка на триста двадцать
рублей.
У Руминой изъято драгоценностей на сумму сорок девять тысяч
рублей.
У Кузинцова обнаружено восемь тысяч рублей.
Задержанная в квартире Руминой ее дочь О. Варравина к преступной
группе отношения не имеет.
По предварительному подсчету, преступная группа причинила
государству ущерб в девять миллионов рублей.
Материалы переданы следственному управлению.
Полковник Костенко (Угро)
Майор Сюркин (ОБХСС)>.
XXXIII <Невосполнимость>
_____________________________________________________________________
Сначала я хотел назвать этот очерк <Исповедь>. Потому что я рассказывал в нем не только о судьбе инженера Василия Горенкова, но и о своей. Поиск репортера порою становится сюжетом трагедии, зачастую личной: лучшие журналисты Италии были убиты мафией, когда прикасались к ее святая святых.
Журналисты реализуют себя во времени (злободневность) и пространстве (количество колонок на полосе). Поэтому многое остается за разграничительной чертой, рескрипционно отделяющей репортаж, которому ты отдал одну из своих жизней, от сообщений с хоккейных полей.
Я переписал репортаж заново после того, как мне позвонили из Курска и попросили приехать для опознания погибшего, сбитого на дороге неизвестным автомобилем. Фамилия - Горенков, тридцати семи лет, русский, коммунист...
С помощью работников Курского уголовного розыска удалось восстановить последний день жизни Василия Пантелеевича почти полностью. Горенков был очень красивым человеком - не только внутренне; у него запоминающееся открытое лицо (чем-то похожее на актера Филатова), он высок и общителен; девять человек дали подробные показания о том, что произошло в Курске; официантка вокзального ресторана, например, вспомнила, что он просил продать ему на вынос <пепси> и спрашивал, нет ли шоколадных конфет с рисунками для детей; <У нас <пепси> на вынос не разрешают>. - <Почему?> Я ему объяснила про бутылки, а он: <Я ж уплачу... Разве вам не обидно, если из-за каких-то бутылок ваших детишек лишат радости?> - <А я что могу сделать?>
Пригласила администратора Аллу Максимовну, ну та и сказала, что он слишком много себе позволяет>.
Мы нашли шофера такси, который вез Горенкова с вокзала в центр города: <Он сначала-то молчал, только грудь тер, так сердечники растираются, у меня братан сердечник, - показал шофер. - Спросил, где можно <пепси> купить, мол, у него здесь дети живут, <пепси> обожают. Я ответил, что без блата не достать. Он попросил отвезти его в центральный универмаг, хотел взять хорошие игрушки. Я сказал, что только вчера там был, искал сынишке подарок ко дню рождения, игрушки - барахло, надувные подлодки на змей похожи, думал какой костюмчик приобрести, так за венгерским давка, а наши даром не нужны, словно на сирот шьют. Он меня еще спросил: <А почему, как думаете?> Ну, я и ответил, что у народа интересу нет, шей не шей, все одно зарплата какая была, такой и останется. А он: <А если б с каждого проданного костюмчика швеи получали процент?> Ну, а я: <Чего ж мы, капитализм хотим восстанавливать? Народ не позволит>. Ждать я его отказался, чего попусту время жечь, поезд с юга подходил, может, работа подвернется. Ну, он ничего, не возражал, расплатился и ушел>.
Вспомнила его и продавщица в детском отделе. Она рассказала, что он попросил разрешения у какой-то покупательницы поговорить с ее ребенком. Та разрешила, он на корточки присел и стал выспрашивать, что малышу нравится. А тот сказал, что бабушка. Он его прижал к себе и долго кашлял, отвернувшись, может, заразить боялся, лицо у него землистое, больное, наверное, грипп. Потом маленький ему сказал, что мыльные пузыри любит пускать. У нас такой игрушки не оказалось. Тогда он купил <железную дорогу> и <футбол> и занял очередь в секцию обуви - выбросили чешские спортивные туфельки, но ему не досталось.
Вспомнил Горенкова и второй таксист, что вез его по адресу, где жили сыновья. И этого человека Горенков спрашивал, где можно купить <пепси> и хороших шоколадных конфет; шофер отвез его в центральный ресторан, но там красивых коробок не было, только молочный шоколад в плитках и фруктовые вафли.
Соседка гр-на К. - назовем так человека, который теперь считается отцом его сыновей, - сказала Горенкову, что мальчики в детсаду, назвала адрес, поинтересовавшись, кто он такой. Горенков ответил не сразу; человек в высшей мере порядочный, он понимал, что если дети действительно называют <папой> другого, ему нельзя открывать себя: во дворах тайн нет; чувство такта уступает место сплетне, грязному слуху. Он сказал соседке, что привез детям гостинцы от их бабушки, и спросил, где работает <товарищ К.>, - та женщина, которая раньше была его женой. Соседка назвала учреждение. Горенков оставил у соседки подарки и отправился в тот детский сад, куда новый <папа> водил его детей...
Одна из воспитательниц опознала его по предъявленной нами фотографии и пояснила, что этот человек с нездоровым цветом лица очень долго наблюдал за тем, как дети играют во дворе садика. Это показалось ей подозрительным, и она позвонила в милицию; приехала дежурная машина; у Горенкова потребовали документы; он предъявил паспорт. На вопрос, что он здесь делает и почему вообще находится в Курске, Горенков сказал, что такого рода вопрос неконституционен. Тогда он был задержан и отвезен в отделение милиции. Привожу выдержку из протокола допроса: <Почему вы находились неподалеку от детского сада, высматривая детей, и провели там более получаса?> - <Вы не имеете права задавать такой вопрос>. - <Мы имеем право задавать любые вопросы>. - <Тогда ответьте, почему вы брюнет?> Это было расценено как неуважение к должностному лицу, и Горенкова отправили в медвытрезвитель на анализ по поводу алкогольного опьянения. После того как его привезли из вытрезвителя с заключением, что следов алкоголя в организме нет, Горенков был отправлен в камеру, где провел ночь вместе с двумя жуликами, Сидоровым и Ратманом. Ночью произошла драка. Сидоров показывал, что Горенков якобы согнал Ратмана с нар, потому что их в камере было только двое. Поэтому он якобы был вынужден заступиться за друга. Той же версии придерживался и Ратман. Однако в дальнейшем, получив очную ставку, Сидоров и Ратман путались в показаниях, давали объяснения, исключающие одно другое, словом, лгали. Начальник городского управления милиции, который лично проводил расследование после того, как разыгралась трагедия, сообщил, что Сидоров и Ратман решили <поучить интеллигента>, но когда тот дал им отпор, стали кричать, что их убивают. После этого Горенкова посадили в подвал, где он и пробыл до утра. Вызванный утром на допрос, он потребовал разрешения позвонить первому секретарю обкома в Загряжск. В этом ему было отказано. Выслушав его показания о том, что он смотрел на своих детей, начальник отделения пообещал разобраться во всем этом деле в течение семидесяти двух часов. В требовании вызвать представителя
