свободен. От всех обязательств. И все довольны. Даже я. Лишь один вопрос возникает: за что погибла Лика? За что? За что погибли Хлебов и Николай Григорьевич? За что погибают те, о которых я не знаю? Мною попользовались и выплюнули, как жвачку выплевывают дети. И черт со мной! Однако как быть с ними, кто положил свои жизни на алтарь Отчизны? Если выражаться высокопарным слогом. За что? Нет ответа.
Я сел в машину и вспомнил, что она уже мне не принадлежит. Операция закончилась — пора возвращать автостарушку государству. Ан нет! Пусть она ещё мне послужит. Пусть полковник Орешко спишет авто в утильсырье хозуправление поверит ему на слово.
Я проехал по дневному городу. После долгого дождя он казался размытым и сонным. Куда я направлялся? У меня не было выбора. Без друзей-товарищей. Без оружия. В чужом городе. (Шутка.)
Я покружил по сонливо-утомленным улицам — так, на всякий случай, — и спрятался в тень сталинского дома. Проверил окрестности: тихо, печально, буднично. Повторяюсь, но возникало такое впечатление, что именно я тот неуловимый ковбой, которого невозможно поймать по причине его ненужности никому. Обидно, что и говорить.
В генеральской квартире было сумрачно и грустно. Как все просто и страшно: ещё день назад живая Лика смеялась, лепетала милую чушь, готовила сургучный кофе… И вот её нет. Нет! Остался лишь слабый запах духов и горького кофе. В её гибели виноват я. Я потерял нюх, интуиция моя сдохла на нарах, глаза ослепли и руки превратились в грабли. Радиопеленг! Действительно, наука, сучья гарандесса,[43] шагнула за горизонты от человека бытового. Теперь я знаю, зачем был нужен Фроликову. В качестве наживы. Для Орешко. Два полковника на генеральских должностях, и между ними я, крепкий[44] зек со стажем. Идет война между двумя управлениями. Каждый хочет загенералить первым и получить хорошие дивиденды. Власть — всласть и медная копеечка веселят и бодрят душу.
Хотя полковник Орешко делает вид, что выполняет роль благородного бойца за идею. И тем не менее не идет вхлест с врагами. И это тоже понятно. Служивый человечек на казенных харчах имеет право только отслеживать ситуацию. И после доложить руководству о неутешительных итогах своей пассивной, извините, деятельности.
Я же свободен. И буду делать то, что считаю нужным. И что же буду делать? Ааа, ничего. Пусть провалятся к черту все, кто тухлятиной пахнет.[45] Надоели жадная шушера и дешевая падаль. Тогда почему я нахожу «стечкина» и начинаю его разбирать? С любовью и нежностью. Отличная пушка, чтобы делать дыры во лбах мимикрирующей сволочи. Нет, меня могут остановить только пули в живот. Все-таки что-то надо делать. Что?
Мои размышления прерываются зуммером спутниковой трубки. Кому я нужен? Я слышу тяжелый, с придыханием голос Никитина:
— Алекс, Алекс, это я… На нас наехала свора…
— Что? — кричу я. — Сейчас буду…
— Нет-нет, мы отбились, Саша… Степу зашмолили[46]… Резо тяжелый… И у меня царапина…
— Кто был?
— Не знаю, Саша… Не знаю… кажется, лягаши…
— Когда Сын улетает?
— Сегодня… Но надо все проверить, Саша… Проверить…
— Я все понял… Ты держись, Никитин…
— Еще, Алекс… Возьми лежку восьмую… Помнишь, я тебе говорил?..
— Да-да…
— Саша, сделай их, сук!.. Сделай…
Так. Ситуация упрощается. Люблю время действий и внятных врагов. Полковник на генеральской должности Фроликов идет ва-банк. Ему надо отправить аэроплан с золотыми брикетами и неутомимым комбинатором современности Виктором. Вероятно, Кроликову помогают милицейские чины, как нынешние, так и бывалые. Мне же никто не помогает. Полковник на генеральской должности Орешко отстранился по непонятной мне причине. И потому я волен в своих действиях. Меня может остановить только пуля. Со смещенным центром тяжести. Это я снова шучу. Нервничаю и шучу столь удачно.
Я собрал пистолет «стечкина» — хороший, надежный друг, но против лома?.. И я отправился на поиски склада оружия, о котором мне поведал в свободную минуту Никитин. Лежка — это такие мини-тайники. Они необходимы для пополнения боезапаса. Они необходимы людям с повышенным чувством справедливости, м-да.
Я проехал на двадцать шестой километр одного из скоростных шоссе. И, выбравшись из машины, прошел в лесную чащу. Подышать свежим еловым воздухом. Обнаружил я то, что мне было необходимо как воздух, быстро. Могу рассказать подробнее, да боюсь смутить неокрепшие криминальные души. Зачем молодым идиотам давать в руки ядерное оружие? А если они при разборках друг с другом промахнутся? Жди неприятностей для всего мирового сообщества. Правда, в своей лежке атомной бомбы я не нашел. Впрочем, я в ней и не нуждался. Пока. Помимо автоматного и стрелкового оружия я стал обладателем магнитных мин. Они удобны в обращении.
Щелк! — и магнитная примочка на вечную память. Единственное, что было плохо, их количество. Всего два подарка для недругов. Хотя, если с умом ими распорядиться, то какой-нибудь залежалый материк можно поднять в воздух. Однако не будем нервничать и думать о самом плохом. На данном этапе моего пути есть два претендента, желающих получить от меня искренние и смертельные оплеухи. Остальные, надеюсь, подождут? Кто же эти двое? Правильно, Сын ГПЧ и Фроликов. Я их не сразу ликвидирую. Зачем врагу доставлять радость легкой смертью? Нет, я каждого из них возьму за прелые яйца и долго буду выжимать витаминизированный, клюквенный сок. На обед высокопоставленным кремлевским слугам народа.
Дело за малым. Найти темнил.[47] Где? Конечно же, в светском обществе педерастов и проституток. Как политических, так и обыкновенных. И поэтому когда я оказался на седьмом этаже гостиницы «Националь» в баре, то не удивился такому обстоятельству. Интуиция вела меня за руку, как марушка[48] в койку.
Между тем за окнами поднимались сумерки. К стойке потянулись богатенькие лохи из стран Ближнего Востока и Африки. К ним, рахат-лукумным, липли цыпы.[49] Цыпам нужны были нефтяные и алмазные цуцы.[50] А мне — кто? Никто. Я лишь ждал на горизонте голубое завитое облачко. И оно появилось в образе манерного и сладкого любовника Виктора. У него были такие обходительные манеры, что желание убить на месте у меня появилось сразу. Я сдержал свои чувства.
— Привет, гуля, — сказал я ему и заказал коктейльное пойло.
— Здравствуйте, — жеманно проговорила камер-фрейлина. — Вы это мне? Спасибо… Я этот коктейль «Южная ночь» обожаю…
— Я тоже, — скрипнул я зубами.
— А вы по чьей рекомендации? — спросили меня.
— Рекомендации?
— Здесь, право, нет случайных персон…
— Ах, да! — ощерился я в улыбке. — Рекомендация имеется: Виктор!
— О, этот ужасный-ужасный Виктор! — воскликнул мой собеседник. — Он такой непостоянный… И не пользуется презервативом… Я надеюсь, вы пользуетесь?..
— Разумеется, — рявкнул я. Светская публика оглянулась на меня. Черт бы меня побрал с этой дипломатией. С каким удовольствием я бы всех присутствующих залимонил. [51]
— А вы мне нравитесь! — кокетничала красная шапочка.[52] — Вы такой… мужественный…
— А Виктор не заревнует?.. Он ещё мужественнее…
— Нет-нет, он сегодня улетает… К моему счастью… Все-таки он большой эгоист.
— А когда конкретнее?
— Кажется, вы им интересуетесь?.. И очень?..
