заранее сказать, что совершенно не разбираюсь в хоккее.
– И не надо. Все, что тебе нужно знать, я тебе скажу. Только бы драка была на нашей стороне площадки!
– Эл! Я и не знала, что ты такой кровожадный!
Эл подмигнул ей и улыбнулся.
– А как же, по-твоему, я выбил для тебя тысячу долларов в неделю?
Когда в этот вечер Эл довез ее домой и не поцеловал на прощанье, Элен, к своему крайнему изумлению, поняла, что она безотчетно ждала этого поцелуя. Она спрашивала себя, когда же она перестала думать о нем как о добром старом приятеле и хорошем человеке и начала понимать, что он вполне заслуживает внимания как мужчина? Она спрашивала себя, что же, собственно, с ней происходит?
Как же это она могла увлечься просто хорошим человеком? Человеком, который, в отличие от Уилсона, не привносил в ее жизнь никаких противоречий и конфликтов. Человеком, который, в отличие от Лью, был доступен.
9
– За последний год доля «Ол-Кем» на немецком рынке сбыта возросла на четырнадцать процентов, – сказал, обращаясь к Бренде, Сид Эрлау. Она знала, насколько большую ценность представляли деловые связи с Германией, поскольку курс немецкой марки устойчиво повышался, в отличие от доллара, который обесценивался инфляцией. Предприятия, построенные в Германии или ведущие с ней торговлю, согласно годовым финансовым отчетам, приносили фирме большую прибыль. – Мы хотим открыть еще один завод в Германии. В Мюнхене. Мы бы хотели, чтобы вы возглавили работу по организации лабораторных исследований. – Сид замолк и слегка втянул шею в плечи, как бык, готовящийся к атаке. – Как вы относитесь к этому предложению?
– Очень интересно, – сказала Бренда, которая уже научилась у Хейнриха Лебена не раскрывать сразу все свои карты. – Но нельзя ли поподробнее? В чем конкретно будет состоять работа, как она будет оплачиваться, как называться, сколько времени надо будет проводить за границей?
Сид подробно ответил на все ее вопросы. Работа будет состоять в организации и проведении лабораторных исследований, за образец она сможет взять уже имеющуюся лабораторию «Ол-Кем» во Франкфурте; жалованье будет составлять двадцать семь с половиной тысяч долларов плюс премиальные; должность будет называться «директор по лабораторной работе»; работать надо будет по три месяца в Германии и по три недели в Штатах; все дорожные расходы будут оплачиваться компанией.
– Если можно, я бы попросила дать мне время подумать, – сказала Бренда вежливо, но твердо. – Это звучит очень заманчиво.
– Хорошо. Можете не спешить. Это ответственное решение, – сказал Сид. – Ответственное для вас. Ответственное для нас. Я тоже иду на риск – ради вас, Бренда.
Когда она вышла от него, на лице ее отражались противоречивые чувства. Если она справится с работой, он тоже от этого выиграет. Ее будут подавать крупным планом на всех торжественных мероприятиях; о ней появятся соответствующие отзывы в прессе; отдел рекламы разовьет бурную деятельность; будут бить в литавры; и все это поставят в заслугу Сиду Эрлау. Если же она не справится – вся вина за это ляжет на него. Администрация и так считала, что им насильно навязывают женщин; и хотя выбора у них не было и в соответствии с законодательством о равных правах они по рекомендации Бренды приняли на работу трех женщин – двух химиков и одного специалиста по управлению со степенью, сделали они это, по правде говоря, без особого желания.
Если смотреть правде в глаза, Сид Эрлау в случае с Брендой шел на небольшой риск, потому что был твердо уверен: она прекрасно справится с работой. До сих пор во всем, что бы она ни делала, она всегда добивалась успеха. Она никогда не давала ни малейшего повода заподозрить ее в склонности к интригам и уловкам.
Уходя от Сида, Бренда точно знала, о чем он сейчас думает. Ей было двадцать восемь лет. Если она примет это предложение, она станет не только самым молодым руководителем во всей компании «Ол-Кем», но и единственной женщиной, занимающей руководящую должность. Именно о таком стремительном взлете они с Тони мечтали, еще когда учились в колледже.
Бренда представила себе, как она садится в самолет, как проводит совещания за большим полированным столом заседаний, как дает распоряжения исполнительным секретарям – и женщинам и мужчинам. И впервые она займет должность, которую обычно получают не раньше, чем в тридцать лет!
Она сказала Сиду, что согласна. Да по правде говоря, ни у него, ни у нее и не было на этот счет никаких сомнений. И тут же начала готовить себе замену в лице своего заместителя, Дианы Уайр, фармаколога. Бренда опекала ее на профессиональном поприще с тех самых пор, как впервые познакомилась с ней в Рэдклиффском женском колледже, приехав туда по заданию компании в поисках кандидатов для работы в медицинской лаборатории.
И все же, все же…
Теперь, когда ей на блюдечке преподнесли все, к чему она так стремилась, в ней боролись два противоречивых чувства, и она сама этому удивлялась. Она как будто раздвоилась: одна часть ее «я» стремилась скорее ухватиться за выгодное предложение, другая же шарахалась от него, как от заряженной бомбы, которая может взорваться.
– Я почти получила то, к чему всегда стремилась, и все же, что мне теперь делать? У меня еще есть время. Я еще могу отказаться. Сказать, что передумала, – сказала она Тони. Тони приехала в Бостон на уик-энд. Так было в Хьюстоне, где один из ее клиентов, занимающийся нефтебизнесом, участвовал в судебном процессе с иском в двести пятьдесят миллионов долларов по поводу прав на разработку скважин нефтяного месторождения в Неваде.
Тони, всегда такая быстрая, на этот раз не спешила с ответом.
– Еще два года назад я бы тебе посоветовала соглашаться без колебаний. Даже год назад. Но теперь… Не знаю, что и сказать. Столько факторов… А Джеф как к этому относится?
– Он говорит, чтобы я поступала так, как будет лучше для меня, – ответила Бренда. Она чувствовала себя отчасти уязвленной тем, что Джеф не проявил большей властности, большей требовательности, и в то же время понимала, что ее обида лишена разумных оснований. В конце концов, ведь они с Джефом поженились с условием, что каждый будет иметь максимально возможную свободу. Теперь та самая
