врезавшись в сидящего за столом человека и опрокинувшись вместе с ним. Пистолет полетел кувырком, старик, жалобно чертыхаясь по-немецки, забарахтался на полу. Тони встал, энергично моргая от дыма и слезоточивого газа, и завладел пистолетом. На боковой койке лежал очень знакомый чемодан. Незапертый, открылся от первого же прикосновения. А внутри – деньги, доллары, зеленые, в плотных банковских упаковках, источающие сочный аромат богатства. Одна пачка вскрыта – ах, жадность, жадность! – но далеко уйти купюры не могли. Закрыв чемодан, Тони прихватил его вместе с пистолетом и вернулся на палубу. Билли Шульц времени зря не терял: Д'Изерния с Роблом сидели у заглохшего мотора под дулом пистолета, а двое матросов гребли к берегу.
– Деньги здесь, – сообщил Тони. – Адольф тоже здесь, в каюте.
– Лучше и быть не может. Почему бы тебе не поднять чемодан, чтоб его увидали с берега, пока Стокер не сбросил нам на голову еще пару своих надкалиберных гранат.
Тони поднял чемодан над головой, и с берега, где народу явно поприбавилось, донеслось радостное «Ура!». На песке стояла целая шеренга мотороллеров «Ламбретта», с каждой минутой все прибывавших, а вниз по дороге мчался «Кадиллак», подскакивая на ухабах. Тони крикнул и помахал в ответ, но тут сквозь затуманивший голову восторг наконец пробилась важная мысль, и сердце у него ушло в пятки.
– Стойте, чуть не забыл, все произошло как-то сразу. Где работа Челлини?
– Позвольте, – под недреманным оком Билли Шульца и его пистолета Д'Изерния медленно сунул руку во внутренний карман пиджака, вытащил плоский деревянный ящичек и передал его Тони. – Все, как положено. Прекрасная картина.
Заглянув в ящичек, Тони вздохнул с облегчением.
– Полный порядок. По-моему, все в порядке.
Встречающие с энтузиазмом толкали катер к берегу, пока днище не заскрежетало по песку; едва пленники выглянули, на них нацелилось множество пистолетов. Адольфа Гитлера, иже Якоба Платца, вынесли на берег и снова поставили на костыли. Стокер ринулся на чемодан, как гончая на зайца, но после краткой инспекции поднял голову, холодно взглянув на Тони.
– Деньгов не хватает!
– Расслабьтесь, – откликнулся тот, по успешном завершении миссии ощутив полнейшее умиротворение. – Обыщите пленных, наверное, деньги у них. Беспокоиться не о чем.
– Отлично проведенная операция ФБР, – провозгласил Соунз.
– Без ЦРУ вам бы нипочем не справиться, – парировал Хиггинс.
– А вы не забываете об Агенции Терца, – тут же оскорбился Тимберио, – куда вы пришли за помощью, когда все рухнуло?
– Господа, прошу вас, не надо, – вмешался Тони. – Славы хватит на всех. Не будем портить радость победы мелкими сварами. Взгляните на Якова Гольдштейна – его команда заслужила ничуть не меньше похвал, чем всякая другая, а он не предъявляет никаких претензий. – Гольдштейн молчал, не отводя ледяного взгляда от пленников. – Как говорится, все хорошо, что хорошо кончается. Мы справились, свели все концы с концами, так что волноваться больше не о чем.
– Совершенно верно, – подхватил новый голос. Детектив лейтенант Рикардо Гонсалес-и-Альварес выбрался из кустов в сопровождении двух полицейских в темных очках, вооруженных автоматами. – А сейчас я закрою занавес этой маленькой драмы, арестовав вас, Антонио Хоукин, за убийство своего коллеги по ФБР Дэвидсона.
Он угрюмо двинулся вперед, приготовив наручники.
Глава 17
– Эй, минуточку, подождите, – попятился Тони. – Все это ошибка.
– Бросьте пистолет. Не сопротивляйтесь.
Лишь тут Тони заметил, что все еще держит в руках трофейный «люгер», и поспешно отшвырнул его, внезапно ощутив себя ужасно голым, выставленным напоказ в своем промокшем белье.
– Я не убивал Дэвидсона! – запротестовал он.
– Мы считаем иначе.
– Но у вас нет улик. Однако настоящий убийца сейчас среди нас, а раз уж наручники у вас наготове, предлагаю вместо меня арестовать его.
Остановившись, Гонсалес обвел взглядом пляж и собравшихся; оружие мгновенно исчезло из виду, будто по мановению волшебной палочки.
– В самом деле. Не будете ли вы любезны назвать этого убийцу и привести доказательства, подкрепляющие ваши утверждения?
– Буду. Очень немногие люди знали, что Дэвидсон заколот, и уж тем более не могла этого знать широкая публика, потому что в газетах упоминалась только насильственная смерть без каких-либо подробностей. Правда?
– Да. Мы из кожи вон лезем, чтобы не давать будущим убийцам уроков мастерства.
– Итак, ясно. И все же один из здесь присутствующих прекрасно владеет этим мастерством. Не так давно он сказал мне что-то вроде того, что ему нет дела, если я заколю хоть все ФБР. – Тони с видом обвинителя ткнул пальцем в сторону Карло Д'Изернии. – Это ведь вы сказали, не так ли?
– Вполне возможно, – безмерно устало вздохнул Д'Изерния.
– Звучит логично, – подхватил Соунз. – Нож – традиционное итальянское оружие.
– Попрошу без этнических оскорблений! – вскинулся Тимберио. – Нож – оружие интернациональное, и никто не давал вам права подобным образом клеветать на итальянцев!
– Пожалуйста, позвольте мне сделать заявление. – Д'Изерния не только ссутулился от усталости, но и на глазах постарел. – Хотя Дэвидсона убил и не я, но знаю, кто. И в каком-то смысле чувствую себя ответственным за смерть этого человека. Убийца…
– Schwein! – выкрикнул Робл, молниеносно выхватывая из кармана нож – мощная пружина выбросила громадный клинок, со щелчком вставший на место – и по рукоятку всаживая его Д'Изернии в спину. Все разыгралось за долю секунды – воткнутый нож, изумленно распахнутые глаза Д'Изернии, еще не отзвучавший крик.
Гонсалес бросился вперед в тот же миг, хотя был слишком далеко, чтобы помешать. Зато перехватил Робла сразу же после удара, резким, коротким кистевым рывком швырнул его в воздух, обрушив ничком на землю, скрутил руки за спиной и надел наручники.
– Карате-шотокан как минимум, – одобрительно отметил Соунз.
Осунувшийся, посеревший Д'Изерния боком повалился на песок с торчащей из спины рукояткой ножа. Криво усмехнулся склонившемуся над ним Тони и заговорил голосом слабым, но чистым и внятным:
– Видели, как он собственной рукой подписал себе приговор? Правда, не чернилами, а моей кровью. Но на сей раз он нанес удар чересчур рано, несправедливо… впрочем, достаточно справедливо. Я не против. Нет!!! Не трогайте нож. Лучше слушайте меня, пока я еще могу говорить. Полицейский, вам меня слышно?
– Слышно. – Гонсалес опустился рядом на корточки, пока его патрульные занимались Роблом. Остальные сгрудились вокруг. – Весь этот план, от начала и до конца, родился у меня в голове, моих рук дело. И убийство тоже, хотя и косвенно. Мы с Роблом следили за аэропортом, когда сюда прибыл самолет с Хоукином и другим агентом ФБР – Дэвидсоном. Я его узнал. Он работал в бригаде по борьбе с жульничеством, и несколько лет назад мы с ним схлестнулись. Он знал меня под другим именем, но, главное, знал, что я замешан в разнообразнейших махинациях с поддельными полотнами. Если бы он узнал, что за данной сделкой стою я, он мигом подумал бы: «Подделка», и все было бы кончено, едва начавшись. Я сообщил об этом Роблу, сказал, что придется изменить план. Но он жаден и ждать не хотел. Сразу же покинул аэропорт, оказался в отеле раньше всех, спрятался в номере и убил Дэвидсона, как только тот остался в одиночестве. Крайне жестокий человек. После бахвалился передо мной подробностями убийства.
Робл изрыгал проклятия по-немецки, пока его не заставили умолкнуть.
– А где остальная часть полотна да Винчи? – спросил Тони.
– Погибла. В войну. Теперь оно существует лишь в сложной фабрикации, сотворенной мною. – Д'Изерния кашлянул, в уголке рта показалась капля крови. – Слушайте внимательно, – шепнул он, – потому что повторить этот рассказ на бис я не смогу. Перед войной я был уважаемым, весьма респектабельным
