замкнутой общине расценивается не как недостаток, а как достоинство. Во всяком случае, невежеством не попрекнет никто. Меру в этом вопросе Осьма умудрялся соблюдать столь тонко, что даже слово 'хозяин', при обращении к Корнею, звучало не как свидетельство подчиненного положения, а как титул владельца обширного и богатого хозяйства - в устах купца означающий свидетельство глубокого уважения без урона собственного достоинства.
- Какой праздник, Осьма? - спросил Корней, одобрительно наблюдая за манипуляциями с кувшином. - Так, для гладкости разговора употребляем. То, да се, дела семейные...
- Семейные? - Осьма проницательно глянул на Алексея и, приподняв чарку, спросил: - Так что, можно поздравлять?
- Кхе! Поздравлять? - отозвался вместо молча ухмыльнувшегося Алексея, Корней. - Можно и поздравлять... только не с тем, о чем ты подумал!
- Э-э... - Осьма смутился, припоминая про себя, что торопливость нужна только при ловле блох и еще в одном, сугубо интимном, случае, и вопросительно уставился на господина воеводу.
- М? - Боярин Федор, приподняв левую бровь, тоже глянул на друга юности.
- Алексей... Кхе... Дмитрич сегодня роду Лисовинов крест целовал! - не стал интриговать присутствующих Корней. - И я сие целование принял! А кровь Алексей и Фрол уже давно смешали, так что... сами понимаете... есть, за что выпить!
- А как же?..
Осьма чуть не спросил: 'А как же Анна?', но вовремя прикусил язык, однако Корней понял недоговоренное:
- Не мне крест целовал, а роду! - с нажимом произнес он. - Теперь у Лисовинов опять двое зрелых мужей тридцати, с лишком, годов, и им есть кого воспитывать, а даст Бог, и еще прибавится, так что, за будущее я спокоен!
Все взгляды скрестились на Алексее, и на несколько секунд в горнице повисла тишина. Алексей не смутился, не отвел взгляд, не стал изображать польщенного доверием скромника, а глянул на каждого по очереди спокойно, уверенно, даже с некоторым вызовом, и тут же нарвался - боярин Федор на посольской службе, да при великокняжеском дворе научился читать любые взгляды. И отвечать на них тоже научился.
- Так что ж ты на нижнем конце притулился, как чужой? - рыкнул он начальственным басом. - А ну-ка!..
Погостный боярин повелительно мотнул головой, указывая Алексею место, которое тот должен был теперь занимать за столом, и столько в этом жесте было уверенности в своем праве повелевать и указывать, что никому и в голову не пришло усомниться или удивиться. Алексей безропотно поднялся с лавки и занял место по левую руку от Корнея, столь предусмотрительно оставленное свободным Осьмой. И возразить было нечего - позиция 'глаза в глаза', естественная и логичная при предыдущем разговоре с Корнеем, стала совершенно неуместной для представителя второго поколения семьи Лисовинов в присутствии главы рода.
- Так! - Федор, настроившийся на командный тон, так дальше ему и следовал: - Осьма, осталось там еще чего?
- На один круг хватит! - отрапортовал Осьма, заглянув в кувшин с бражкой.
- Вот и ладно. Значит, сейчас это допиваем и займемся делом! - принял решение Федор. - Разговор у нас будет серьезный, от хмельного надлежит воздержаться. Наливай!
- Кхе! - Корней одной рукой двинул поближе к Осьме чарку, а другой молодецки расправил усы. - Витиевато излагаешь, Федя: 'От хмельного надлежит воздержаться. Наливай!'. Я прямо заслушался!
- От судьбы не уйдешь, а умеренность в питие воздержанию не помеха! - философски парировал Федор. - Ну, Кирюша, с сыном тебя... или, все-таки, с зятем?
- Сын - сыном, а зять - зятем! Я же сказал: в роду Лисовинов прибавление!
- Хороший зять он, бывает, и не хуже... - дипломатично заметил Осьма - ... если повезет.
- Так то - хороший... - раздумчиво произнес Федор, вспомнивший об обручении младенцев Михаила и Екатерины.
- А плохих не держим! - заявил Корней с таким видом, будто располагал целым взводом зятьев, один другого краше. - И впредь держать не намерены!
Возражать никто не стал. Выпили... закусили, Осьма заглянул в кувшин из-под бражки и с сожалеющим вздохом отставил его на край стола.
- Значит так, други любезные, - начал боярин Федор - новости у меня, не то, чтобы скверные, но к серьезным размышлениям располагающие, у вас тут, как я понял, тоже забота образовалась такая, что сразу и не разгребешь, потому обмыслить и обговорить все надлежит, не торопясь и со всем тщанием.
Был я на днях по делам в Давид-Городке и встретил там одного знакомого, а тот как раз, из Городно вернулся, и вот какую интересную историю он мне поведал. В Городно, на постоялом дворе увидел он служилого человека князя Святослава Витебского, вернее не самого княжьего человека, а конюха его. Совершенно без всякой задней мысли, поинтересовался, чего это его хозяина в Городно занесло? Ну ответил бы тот, что, мол, по делам заехали, а по каким делам, про то конюху знать незачем, знакомец мой и отстал бы - мало ли кто, куда и зачем ездит? Но конюх-то, в ответ на простой, вроде бы, вопрос, какую-то околесицу понес, что ехали они вовсе и не в Городно, да друзей по пути повстречали, да вместе с ними и завернули, а тут решили князя Всеволода Давыдовича Городненского навестить. Ну, и прочее... в том же духе.
Взяло тут моего знакомца сомнение - он-то с Городно торговлю ведет, мало ли что, а вдруг что-то серьезное затевается? Потащил он того конюха в кабак да подпоил как следует, у того язык и развязался. Много-то, конечно, конюху неизвестно, но и того, что выболтал во хмелю хватило. Вышло с его слов, что друзья, которых они по дороге, как бы случайно встретили, на самом деле ближние люди князей Бориса Полоцкого и Рогволда Друцкого. А дальше еще интереснее пошло: оказывается в это же время в Городно какие-то ляхи притащились и с доверенными людьми полоцких князей встречались, да какие-то разговоры разговаривали. Чуете, чем пахнет, други любезные?
- Кровушкой от таких встреч попахивает, кровушкой! - прокаркал со своего места Корней - очень крепко попахивает.
- Гм... прости, боярин, но я от здешних мест далеко жил. - Подал голос Алексей. - Вам-то, может быть все и понятно, а мне, так не очень... поподробнее бы.
- Поподробнее? - переспросил Федор и согласно кивнул - Хорошо. Про то, что отца нынешних полоцких князей - князя Всеслава - Мономах в Киев в цепях вывез ты слыхал?
- Ну, это давно было... и Мономах уже умер.
- Кхе, Леха! - опять встрял Корней - да как бы давно это ни было, обида-то у сыновей на Мономахов род сохранилась! Такое не прощается...
- Погоди, Кирюш, - остановил Корнея Федор. - Про то, что промеж Киевом и Полоцком мира нет, не помню уж сколько, ты тоже должен знать, а уж про два больших похода Мономаха на полоцкие земли, один девять лет назад, другой шесть, ты слыхал наверняка.
- Слыхал. - Согласился Алексей. - Но так же слыхал, что ни разу, ни одной, сколько-нибудь серьезной сечи, полочане не выигрывали. И от Минска, в последний раз, одни головешки остались, да и другим землям досталось изрядно. Неужто повторения не боятся?
- Все же, сомнительно, - добавил Осьма. - Всеволод Городненский на Агафье дочери Мономаха женат - сестре нынешнего великого князя Мстислава. Не должен он против родича идти. И еще непонятно: ляхи тут с какого боку-припеку?
- Против родича, против родича... - недовольно пробурчал Федор. - Да Рюриковичи все промеж себя родня, а хлещутся так, что только шмотья во все стороны летят! Вон как Олег Новгород-Северский родного дядю от Чернигова до Мурома гонял! Никакое родство не помешало! И еще: Городно живо только защитой Полоцка - еще ста лет не прошло с тех пор, как городненские земли ятвягам принадлежали. Если б не Полоцк, так бы ятвяги и дали на своей земле город поставить!
Про Минск ты, Алексей, верно вспомнил, но только был тогда еще и Друцк, а его на щит взял Вячеслав Владимирович, нынешний Туровский князь. Теперь понимаешь, какой счет у Всеславичей к Мономашичам накопился?
