словно продолжая прерванный разговор.
– Не говорили. – покачал я. – Думаешь, что могут быть? Здесь два дня пути, все же.
– Ну и когда по этому пути в последний раз ездили? – чуть с иронией спросила она.
– Несколько дней не ездили, это точно. – уверенно сказал я.
Тут и минимума знаний по «следопытству» достаточно, чтобы понять, что дорога эта в основном простаивает.
– Вот и подумай. – с нажимом сказала она. – Могут и придумать что-нибудь.
– Магию я почувствую. – пожал я плечами. – А так…если только какую-то тварь заклятием к конкретному месту привязать. Так делают.
– Зачем? – переспросила Маша.
– Представь, что серый медведь вместо охоты на половине всего леса, где он хозяин, почему-то вынужден крутиться в одном месте. Он начинает жить впроголодь, отчего звереет окончательно. Затем едем мы, а он на нас кидается немедленно. – объяснил я.
– Медведь? – уточнила она.
– Да к примеру я! Я даже случай знаю, как в одном месте трех этеркапов так к одной поляне привязали, хотя они друг друга терпеть не могут. Никто мимо пройти не мог, всех сжирали.
– И что? – очень неконкретно уточнила Маша.
– Что? – переспросил я. – Да сбросили четыре напалмовых контейнера с самолета, и пожгли все к демоновой бабушке. Это эльфы в Левобережье на нашу разведку такую ловушку устроили. Два патруля пропало в полном составе, вляпались в паутину.
– А я со змеями в тоннеле встречалась. – сказала Лари. – Сразу не почувствовала, а потом едва сбежать успела. Их там не только держали заклинанием, но еще и подманивали отовсюду. Столько набралось, что они чуть не под потолок его собой забили.
Маша задумалась, причем глубоко. Все замолчали, лишь кони фыркали иногда, да мягко постукивали их копыта. Около полудня я заметил совершенно не скрывавшуюся ни от кого мантикору на склоне горы, что поднималась по другую сторону распадка. Хищник увидел нас и пристально следил, но никаких враждебных действий не предпринимал, лишь хвостом с палицей нервно помахивал. Слишком нас много, не добыча. А будь я один, или даже вдвоем, мантикора вполне могла пойти по следу, а то и вперед, засаду устроить. Хитрая это тварь, и упорная. И умная. А раз умная, то соображает, что в таком количестве мы ей не по зубам.
Так, в тишине и относительном покое прошло время до полудня. В полдень объявил привал, к великой радости гномов, с трудом сползших с седел, с бранью и кряхтением. Однако расстелить свои клетчатые пледы они не забыли, и лишь после этого со стонами на них повались.
Долго не прохлаждались. Демоны его ведают, по какому графику обычно здесь передвигались те, кто проходил этой дорогой до нас. Про хутор мы лишь знаем, что он в дневном переходе от усадьбы, а вот какой у них был дневной переход, мы ведать не ведаем. Перекусили наскоро, подтянули подпруги, и через полчаса снова были в седлах.
Когда дорога завернула за склон холма и потянулась в густой тени, я насторожился. Для иной нечисти и ночь не нужна, достаточно и тени. Тот же вампир только прямых солнечных лучей боится, а в тени так и нормально ему.
Я оторвался немного от нашей кавалькады, и поехал впереди дозором, прислушиваясь скорее к своим ощущениям, чем присматриваясь к окрестностям. Взгляды ловил несколько раз, но не агрессивные, а скорее настороженные. Кто-то наблюдал за ними из леса. А кто? Тут одни боги ведают, даже кролик мог.
Дорога, извиваясь, спускалась вниз, деревья сменились зарослями «упырьей травы», высокой, в рост человека, с мясистыми стеблями с красноватыми пятнами, отчего ее так и назвали. Слева и справа сквозь нее просвечивали бока заросших мхом валунов, жужжали комары. В середине лощины серебрился и играл мелкий ручей, и дорога пересекала его вброд.
Насторожился я тогда, когда помимо легкого ветерка колдовства из-за спины, от Маши, почувствовал след магии впереди. Слабый, размытый, но достаточный для того, чтобы задуматься. Какая магия может быть посреди безлюдный, поросших лесом холмов? Дружественная? Ох, сомнительно… А вот от этеркапа, к слову, примерно так и должно тянуть. Да и конь подо мной вдруг захрапел, уперся и попятился назад. Кони нечисть и хищника всегда чуют.
– Стой. – скомандовал я, постучав пальцами по амулету.
Кавалькада остановилась, а я спешился, передав поводья своего коня подъехавшей Лари.
– Что случилось? – спросила она.
– Не знаю. Прогуляюсь, разведаю. – ответил я.
– Ну… зови, если что… – сдержанно улыбнулась демонесса.
Волшбой тянуло откуда-то из самой низинки, от ручья. Что там может быть? Очень уж… того, на ловушку похоже, это место и не обойдешь. Что же там еще может быть? А если ловушка, то как проходили мимо нее те, кто ездил до нас?
Да и идти туда можно только по дороге. Если полезу через «упырьку», то на шаг вперед видеть не буду, мало ли, во что влезу? А по дороге… ловушки для дороги и ставятся, обычно. Только выбора все равно нет, так что, благословите светлые боги, и боги удачи…
Пошел аккуратно-аккуратно, медленно-медленно, прижав красное дерево приклада к плечу и поводя стволами ружья из стороны в сторону. Мало ли, кто из зарослей кинуться может? До источника магии еще далеко, шагов пятьдесят, наверное, а может и все сто, пока трудно понять, но ведь про ловушки из хищника или нечисти, привязанного «длинным поводком» к источнику магии, я сам рассказывал недавно. А если там мантикора, к слову? нет, мантикоры быть не может, она к магии имунна… И этеркапы живут в лесу…а тут ручей и камни, а меж камней трава… Непримятая трава. Значит, никто через нее не ломился напрямую. Что это значит? Это значит, что смотреть надо под ноги, а не вверх.
А если под ноги, то надо было… Нет, все же я умный. Не стал убирать двустволку в чехол, как поначалу собирался. Карабин в таких зарослях не годится. Так оно поглавней будет… с картечью то.
Еще десяток шагов вперед, источник волшебства сместился чуть правее. Не на дороге он, в стороне, и почти у самого ручья. Значит, по ручью к нему подойти можно. Остается надеяться, что там не гнездо водяных змей. Впрочем, водяные змеи меня мало волнуют, их только босому опасаться следует, а ботиночную кожу им в жизни не прокусить. Ботинок только сколопендра пропороть может. Жвала у нее что клещи твои. Ой… Точно. Сколопендра. Причем стальная. В таких местах стальные водятся, между камнями в низинах. И место подходящее, мы все же от Твери на юг изрядно забрались. Тут они и должны водиться.
Я почувствовал, как под панамой самопроизвольно зашевелились волосы, а по спине пробежала волна озноба. Вспомнилась бурая лесная дрянь, что тогда чуть не убила. А заодно и сколопендра в прозрачной сфере – иллюзия, которой Маша пугала ас-Мирена. Я даже ощупал флакон с противоядием в кармане разгрузки. Мало ли что? После того случая как-то некомфортно мне при одной мысли об этой гадости.
Прислушался. Тихо, только трава шуршит под ветром, да вода журчит. А что я должен услышать? Как сколопендры рычат, или что? Они же вообще немые и бесшумные. И слепые, кстати, так что даже если какая напасть соберется, я ее взгляда не почувствую. Вот это и плохо. Когда бурая в лесу мне в ногу вцепилась, я тоже ничего не подозревал. Они на тепло и ауру наводятся. А я совсем разбалован своей «взглядо-чувствительностью», не всегда она мне на пользу идет…
Серо-стальной блеск между камнями, что-то похожее на мелко витую упругую пружину неправдоподобно гибко, ртутью струится между камнями в мою сторону, по самой кромке воды.
Грохнул дробовик, стегнула картечь по камню, выбив искры и пыль, взметнулось кольцами стальное упругое тело с бахромой конечностей по бокам, выгнулось упруго, забилось в судорогах. А я попятился назад, крикнув во всю глотку: «Тревога! Хватай ружья!». А затем еще раз, уже тщательно прицелившись, пальнул в бьющуюся между камнями сверкающую сталью тварь.
К счастью, панцирь у нее обычный, хитиновый, он только выглядит металлическим, поэтому два выстрела из десятого калибра разнесли почти всю переднюю часть тела сколопендры на куски, забрызгав чем-то желто-зеленым и неимоверно смердящим камни вокруг. А я, продолжая пятиться, переломил стволы, рывком на себя выбросил гильзы, и выдернув из прикладного патронташа еще два увесистых латунных
