себе выбрал с такими пристрастиями. Шел бы, к примеру, в оперативники – там вдоволь и пострелять, и покричать, и подраться...
Сам Антипов стрелял хорошо. И ему приходилось стрелять в людей. При этом он ни разу не потратил патрона понапрасну. А вот удовольствия от стрельбы он не получал никакого. Да и то вопрос: должен получать удовольствие плотник, колотя молотком по доскам?..
Тем не менее, следовало соблюсти определеннй ритуал. Антипов помахал рукой Петрицкому и надел наушники. Закрылась бронированная дверь, мишени уехали на лебедке вглубь длинного коридора.
Антипов предпочитал «стечкин». Была в этом пистолете какая-то певобытная эстетика – излишняя для близкого боя мощь, чрезмерные размеры... Хотя на знаменитый его автоматический режим Антипов предпочитал не переходить...
Отстрелявшись, он положил отдельно пистолет и магазин на железный стол и снял наушники. Его место занял подошедший незнакомый молодой сотрудник, что тут же принялся снаряжать магазин заново.
Приехали мишени. Петрицкий недовольно покачал головой, изучая свои результаты, и лишь мельком взглянул на Антиповскую мишень. Там было все в порядке. На месте сердца условного человеческого торса было бумажное месиво.
– Мдэ... – пробубнил Петрицкий. – Одно утешает: вряд ли мне когда-нибудь понадобится умение стрелять...
– Разве что застрелиться. Тут уж точно не промажешь, – пошутил Антипов.
Петрицкий рассмеялся жестким жестяным смехом.
– Ну, и шутки у тебя, боцман, – сказал он, и, покачав головой, хмыкнул. – Выкладывай, что за великие идеи созрели в твоем пыльном кабинетишке?...
Антипов на секунду задумался. И решительно заговорил:
– Слушай, после твоего рассказа про этих убитых преподавателей, я серьезно задумался. И, знаешь – пришел к крайне интересным выводам. В это трудно поверить, но статистика и расчеты все подтверждают! Вот послушай...
В это время за спиной раздался мужской голос:
– Прошу прощения. Э-э... Разрешите один вопрос!
Антипов удивился странному обращению и обернулся.
Это был тот самый молодой незнакомец. Наушники висели, обхватив его шею, словно испанское жабо. На лице молодого царила глубокая задумчивость, трудно совместимая с беседой. В опущенной руке был Антиповский «стечкин».
– Я извиняюсь... Полковник Антипов?..
Молодой неуверенно смотрел то на Петрицкого, то на Антипова, словно не зная, к кому конкретно обратиться.
– Ну, я это, я! – недовольный тем, что его прервали, заговорил Антипов. – Чего вы хотите?
Вместо ответа молодой резко вскинул руку с пистолетом и разрядил в грудь Антипова всю обойму.
До последнего патрона.
Воздух наполнился дымным звонким дождем из отстрелянных гильз, громом и молниями смерти...
Стрелял он размеренно, методично, будто по мишени, как это делал обычно сам Антипов, продолжая всаживать пулю за пулей в уже лежащее на дрянном кафеле тело.
Потрясенный Петрицкий сидел на полу, прижавшись к холодной кирпичной стене. Его трясло.
Молодой машинально пару раз еще нажал на спусковой крючок разряженного уже пистолета. После чего поднял взгляд на Петрицкого.
Тот едва не потерял сознание от ужаса. Он понимал, что пистолет убийцы уже не способен нести смерть, но не мог сделать ни единого движения.
Он не был в состоянии даже закричать.
Молодой подошел к Петрицкому и вложил «стечкин» в его потную дрожащую руку. Ладонь незнакомца блекло осветила рукоять оранжевым сиянием.
– Это тебе, – безликим голосом сказал молодой.
И спокойно вышел, закрыв за собой бронированную дверь.
Смена выдалась тяжелая. Подкачали метеоусловия, и в воздухе кружило больше двух десятков лишних бортов, которые пока не решались заводить на посадку. Небо становилось слишком тесным, вязким, как сгущенное молоко.
Напряжение в диспетчерской росло. Руководитель полетов хмуро прохаживался за спинами диспетчеров, добавляя нервозности в и без того беспокойную атмосферу.
Николай наблюдал, как его сосед невидящими глазами смотрит в монитор радара, моргает, пытаясь сосредоточить взгляд. Обычное дело: точки с символами на мониторе, обозначающие борта, начали сливаться и двоиться. Пора бы передавать работу новой смене...
Это нормально. Обычный аврал у авиадиспетчеров. Обычная смена, что отымет еще по месяцу жизни у этих уникальных специалистов. А что поделаешь? Автоматика пока не в силах заменить человека здесь, где, казалось бы, она нужнее всего...
И именно здесь затаился враг. По существу – пешка в руках огромной сверхразумной машины. Поэтому нельзя испытывать к нему жалости. Надо просто исполнить свой долг.
Но Гид пока еще не решил – кто именно здесь наиболее вероятная «корневая точка». Гид – он все знает. Надо только дать ему время и набраться терпения.
Стоп! Это еще что такое?... Откуда здесь вылезла эта метка? Непорядок...
– Борт двадцать два-восемнадцать, снизьтесь на двести! – глядя на монитор, скомандовал Николай.
– Двадцать два-восемнадцать, понял. Снижаюсь на двести, – хрипло отозвались динамики в аудиогарнитуре. Связь была отвратительная.
Как же все это не вовремя! Почему из-за мифической ошибки каких-то неведомых монстров он вынужден отрываться от своего важного (и, в общем-то, любимого) дела? Ах, да.... Он же подписал договор....
И ведь какая-то сволочь сидит сейчас рядом, ждет случая, чтобы подстроить какую-то мерзость! И в каком месте? В святая святых службы безопасности полетов!
Но кто это, кто?!
Николай постепенно заводился. Двойное напряжение заставляло дрожать пальцы. Он не переставал машинально отдавать команды, и компот из светящихся меток продолжал свое мерное кружение по экрану.
Рядом возникло лицо руководителя полетов. Тот молча посмотрел на монитор Николая и, сдержанно кивнув, продолжил свое мерное шествие.
Тут же на плечо Николая легла чья-то рука. Николай рефлекторно обернулся. Это был мерзавец Микешин – до сих пор должен ему «штуку». Микешин улыбнулся и сделал знак рукой, – мол, не отвлекайся – и поставил на стол перед Николаем чашку кофе. После чего отправился на свое рабочее место.
Вот знает, собака, что другу нужно! И как на такого злиться? Простить ему долг, что ли? Все равно он его бесплатно на работу возит на своей развалюхе. И вообще – нельзя портить отношения между друзьями долговыми обязательствами. Как говорится: хочешь потерять друга – займи ему денег. Только это не про нас...
Николай медленно отхлебнул кофе из огромной глиняной кружки с объемной веселой рожицей на стенке. На душе немного полегчало, в голове прояснились мысли...
И тут проснулся Гид.
– Слушай сюда! – раздалось в мозгу.
– Да! – вслух вскрикнул Николай. На него никто не обратил внимания. Все были слишком погружены в работу.
– Спокойно, – продолжил Гид. – Провокатор найден. Это тот, что у третьего монитора...
– Микешин... – обомлел Николай и вцепился в клавиатуру.
То, что «корневой точкой» окажется его лучший друг, он не мог предположить даже в самом диком кошмаре.
