вперед Игоря, и юркнул в лаз вслед за ним.
– Э, вы куда? Стойте! Туда нельзя, – лениво приговаривал Ваня. Однако преследовать Мишаню и Игоря не стал. Очевидно, он не испытывал особого желания последовать в это мрачное «капище».
Сначала Игорю показалось, что ему выкололи глаза – настолько велик был контраст яркого дневного света с этим полумраком. Однако, когда глаза привыкли, оказалось, что здесь не так уж и темно. Свет падал сверху через щели в камнях и освещал нечто массивное в центре довольно большого «помещения».
– Ты видел это, нет, ты видел?! – сдавленным голосом бормотал Мишаня, тыча пальцем на большой предмет в центре «зала».
– А что я должен увидеть? – устало поинтересовался Игорь, не в силах понять причину Мишаниных восторгов.
– Елки-палки, какой же ты непонятливый! Я как увидел – сразу допетрил! Это же так элементарно! И все объясняет! Ну, что ты видишь?
– Я? Вижу? – пожал плечами Игорь. – Вижу что-то похожее на шар...
– Ну?
– Сделан он, похоже, из шкур... Непонятно... Сшит, что ли?
– Ну?!
– Что – «ну»?
– Тебе это ни о чем не говорит?
– Что? Что у шамана посреди чума какая-то фигня из шкуры? Нет, не говорит. Ну, странная штука. И непонятно, почему она вся истыкана какими-то палочками...
– Это иглы местного зверя, вроде дикобраза. Покровители ничего не шьют себе. Зачем же они шили вот это? Тебе этого мало, чтобы заработала фантазия? Ты ведь журналистом был! Или я ошибаюсь?
– Журналистом... Я и слово-то такое забыл... Ну, не знаю – шар, видимо, чем-то набитый, и истыканный иглами дикобраза... Какое-то магическое устройство, видимо...
– Правильно, правильно мыслишь! А конкретнее?
– Конкретнее... Что я, антрополог? Или специалист по религиям? Ну, допустим, это символ...
– Ну!
– Ну, допустим, солнца. Или луны местной...
– Слушай, ну ты и балда! Шевели мозгами!
– Э! Аккуратнее! Я и так чувствую, что схожу с ума, ты меня не подталкивай, пожалуйста... Ну, так что же это по-твоему?
– Да Земля! Земля это!
– Земля?!
– Да, Игорь! Да!
– Но почему...
– Да потому, что это и есть их ОРУЖИЕ!
– В смысле... Ци-бомба?!
– Да! Если хочешь так выражаться.
– Не понимаю!
– Игорь, это пещерные люди! И методы у них пещерные! Смотри на Землю – что с ней происходит?
– Она... Утыкана иглами...
– Да, да Игорь. Именно. Утыкана иглами!
– Так это...– Игорь произвел како-то не вполне осмысленное движение руками.
– Да. Смотри, смотри! Это – же кукла Вуду!
У Игоря отвалилась челюсть.
– И эти... Иголки...
– Эти иголки – элементы одного большого проклятья, насланного на нашу планету! Ее просто-напросто сглазили...
– Сглазили?!
– Да. Сглазили. Может, каждая из этих игл символизирует одного из корректоров. Или факт гибели корневой точки. Шаман, я думаю, этого не знает наверняка. Его дело – наслать на человечество проклятье, ослабить его. А способ воплощения проклятья придумывают сами люди. Такой, какой им легче принять. Сейчас у нас в моде терроризм... Вернее, был в моде. А это могли быть и крестовые походы... Ведь неизвестно, в какую болезнь выльется проклятье, насланное на человека...
Игорь пребывал в шоке. Огромный, утыканный иглами шар, сам напоминающий гигантского ежа, расплывался перед глазами.
– И таких шаров по всей этой планете – тысячи, по числу шаманов, – продолжал Мишаня. – И сила этого проклятья огромна...
Он не на секунду не усомнился в словах Мишани. Он чувствовал – так и должно было быть. Никаких аннигиляторов и расщепителей материи, никаких хитрых темпоральных взрывов и скрученного пространства. Они оказались недостойны потерпеть справедливое поражение от «настоящей» сверхцивилизации.
Оказалось достаточно, чтобы путь самоуверенного человечества просто пересекла черная кошка.
Какой кошмарный примитив!.. Примитивный кошмар... Какое глупое поражение в идиотской битве с невидимым противником... Какой постыдный конец мира, считавшего себя разумным, с надменной усмешкой изучавшего «недоразвитых» братьев, что застряли в развитии в своих жарких джунглях.
Игорь сел на землю и засмеялся. Смех овладевал им все сильнее и сильнее. Смех сковал скулы, вызывая боль и новые приступы бессмысленного, не вызывающего никакого удовольствия хохота.
Это была самая дикая шутка, над которой ему приходилось смеяться. Слезы лились по его щекам, смешиваясь с грязью на пыльном лице, он пытался вытереть их непослушными руками и только больше размазывал грязь.
Мишаня молча сел напротив, с жалостью наблюдая за истерикой Игоря. Мишаня смотрел на вещи иначе. Он был на пороге величайшего в истории открытия.
А Игорь – на пороге безумия...
Несмотря на изначально приличный запас топлива, оно все же, подошло к концу. Сказывался далеко не прямой путь, осложненный объездами неисправных мостов, разбитыми дорогами и необходимостью избегать подозрительных скоплений людей, что встречались им время от времени. Не было никакого сомнения в том, что по степям бродят разрозненные вооруженные банды. Поскольку никакого производства в этих местах больше не было, еду можно было добыть только поиском старых запасов и грабежом. Поэтому теперь, как в древние времена, любой человек при встрече воспринимался, в первую очередь, как враг. У экипажа джипа не было никакого желания ни нападать на кого-либо, ни расставаться с продуктами и машиной, а заодно и с собственными жизнями. Из этого и исходили, выбирая для пути не самые лучшие и прямые дороги.
– Соляра нужна, – без особого энтузиазма сказал Санек, машинально объезжая выбоины и бугры объездного проселка. – Скоро город будет. Надо будет его посетить. Не хочется – но надо...
– Надо так надо, – отозвался Жека. Он возился с радиостанцией, безуспешно пытаясь нащупать в эфире признаки устойчивой радиосвязи. Время от времени удавалось поймать какие-то передачи, однако это были или редкие информационные, большим числом на других языках, или совершенно бессмысленные. Так, однажды поймали передачу какого-то радиолюбителя, который пытался связаться с космонавтами с МКС, призывая их спуститься на грешную Землю и навести порядок. Однако на ответ Жеки неизвестный разразился страшными проклятьями. Видимо, у радиолюбителя просто «поехала крыша». До границы устойчивой связи со Стоунхенджем при помощи такой техники оставалось не менее двух суток пути таким темпом.
Таким образом, проблема заключалась только в горючке.
Пленный полковник не вызывал никаких особых хлопот. Он молчал, погруженный в собственные мысли и не требовал больше никакого «дибилина». Жека не сомневался, что будь Санек один – он вообще не стал бы брать с собой такую обузу, а проговорившись про Стоунхендж, просто пристрелил бы, как опасного свидетеля. Но при товарищах Санек вел себя более цивилизованно, и им приходилось, вместо
