проникали сквозь материю камня, а с другой ее стороны снова соединялись в том же порядке. Я почти чувствовал эту метаморфозу. Пока не рисковал делать ставку на это свое умение. В доме Ермии, например, сквозь стены не ходил. Но если дело пойдет так дальше, можно будет полагаться на очень кстати возникшую способность.
Оказавшись в темном коридорчике, я призадумался. Куда идти-то? К отцу Дарсану? Он наверняка спит. Разыскать кого-то еще из жрецов Дадды? И что я им скажу? Попрошу помолиться за меня? Нет, наверняка лорд Феррли имел в виду герцога. Сказал же он, что мне надо налаживать отношения в организации. А все повстанцы спят в одной комнате со мной. Исключение составляет лорд Глейнор. Я двинулся по коридору в поисках комнаты герцога Марслейна, время от времени просовывая голову сквозь стену и рассматривая внутренность того или иного помещения. Так... это чулан... это нечто вроде оружейной... не знал, что жрецы Дадды так хорошо экипированы... ага, нашел. Интересно, что нашему лидеру тоже не спалось. Отведенная ему комната была крошечной, как келья, и такой же убогой. Всю ее обстановку составляла узкая кровать и маленький колченогий столик. Лорд Глейнор сидел на кровати, а перед ним стоял целый строй винных бутылок, два высоких кубка и тарелки с немудреной закуской. Уж не знаю, что его на это подвигло, но герцог методично, систематически напивался, глотая поочередно то из одного кубка, то из другого. Надрался он уже неплохо - три пустые бутылки стояли на полу. Потому, увидев меня, появляющегося из стены, аристократ ничуть не удивился. За видение принял, наверное. А поняв, что привиделся ему не демон и не монстр, а всего лишь Рик бастард, очень обрадовался и широким жестом пригласил к столу. Я присел и осторожно осведомился, что он отмечает.
- Очередную победу, - ответил герцог, наливая мне вино в кубок. Несмотря на опьянение, выражавшееся в замедленных, преувеличенно точных движениях, и шальном выражении глаз, речь его была правильной, хотя он немного растягивал слова.
- В таком случае, - я поднял серебряную посудину, - за победу!
- За победу! - отсалютовал мне лорд Глейнор.
Помолчали. Прожевав кусок кровяной колбасы, я задал вопрос, который давно не давал мне покоя:
- Скажите, герцог, за что вы боретесь?
Дворянин непонимающе уставился на меня синими, остекленевшими глазами.
- Ну, вот мы с Дрианном хотим освободить своих близких, - пояснил я, - Лютый ненавидит Вериллия, мастер Триммлер любит заварухи, Валид мстит за смерть жены. А что движет вами?
- Я присягал императору, - просто ответил лорд Глейнор, пожимая плечами.
Неужели в наше циничное время все еще существуют такие порядочные люди? Если бы можно было его прочесть... Кстати, почему нельзя? Может быть, сейчас, когда он плохо контролирует свое сознание? Мысленно извинившись перед герцогом за не совсем тактичный поступок, я вышел в астрал и попытался проникнуть в его ауру, прикоснуться к разуму... итог был неутешительным. Меня снова оттолкнуло от сущности этого человека. Да в чем же дело? Может быть, он могущественный маг? Не похоже. Он никогда не пользовался чарами. И вообще, волшебников видно. У них несколько более плавные движения, гибкие пальцы, привычные к плетениям. Маг даже вино наливал бы в совсем иной манере - так, словно отмеривает ингредиент зелья. Нет, тут что-то другое.
- Удивлены, Рик? - усмехнулся герцог. - Да, для меня верность моему императору - достаточный повод для драки. Наша семья всегда служила государству. А сейчас, когда в Галатоне творится беззаконие, кто как ни аристократия, должен вернуть Ридрига на трон?
Как-то все это звучало... слишком правильно. Но в то же время я верил ему. Лорд Глейнор говорил искренне.
- Вериллий добивается народного восстания. Это очевидно. Но он рассчитывает, что чернь пойдет именно против Ридрига. Недаром же все бесчеловечные приказы подписаны именем императора. Наша задача - не допустить этого, направить гнев народа в нужное русло.
Я поморщился. Он говорил о народе как о каком-то стаде. Направить туда, перенаправить сюда...
- Но и это не решит проблему, - продолжал герцог. - Империя слишком долго жила в мире. Мы разучились сражаться, драться за выживание. Между тем очень скоро придется вспомнить все эти навыки. Современный Галатон - как ледяная башня. Кажется крепким и непоколебимым. Но стоит как следует припечь солнцу, или развести неподалеку костер, или просто сильно ударить по стене - и твердыне придет конец. После уничтожения храмовой стражи, после свержения Вериллия нам предстоит проделать долгий и трудный путь к укреплению державы. Нужны новые законы, пересмотр внешней и внутренней политики... многое нужно менять.
- Тогда зачем вам старый император? - я не дразнил герцога, просто пытался его понять. - Проще было бы попытаться прийти к власти самому. Как Вериллий. Захватили бы трон - и вводили новые законы. Тем более что прав у вас на него больше, чем у безродного колдуна.
Лорд Глейнор с печальной улыбкой покачал головой.
- Чем я тогда буду отличаться от Падерика и Вериллия? В Галатоне есть правящая династия. Повторяю: я присягал на верность императору.
Я помолчал немного. Получалась странная картина: мы все боролись с существующим режимом. Только по разным причинам. Кто-то мстил, кто-то ненавидел. Герцог вот по убеждениям действовал, отстаивал Ридрига. А ведь о людях никто не думал. Обо всех людях. Что значит: направить гнев народа в нужное русло? Использовать его в интересах империи? А империя - это не мы все?
Лорд Глейнор между тем снова наполнил кубки:
- Второй тост. За родных.
- У меня нет родных, - усмехнулся я.
- А, извини, забыл... - протянул герцог. - Ну, все равно. Они же где-то есть. Или умерли. Тогда выпьем за то, чтобы души их спокойно ждали перерождения в Счастливых долинах. И за моих выпьем, за упокой...
Он опустошил кубок и захрустел яблоком.
- У меня тоже в живых никого не осталось. А у нас была замечательная семья... - глаза его все больше стекленели. - Знаешь, Рик, мне ведь трудно воевать против Вериллия.
- Это почему? - удивился я.
- Его любила моя сестра, - с неожиданной откровенностью сообщил лорд Глейнор. - Думаю, там, в Счастливых долинах, она сердится на меня за то, что я собираюсь его уничтожить.
- Да возродится она в доброе время, - я отпил из кубка.
Лицо герцога озарила детская улыбка.
- Я очень любил Изабеллу. Она была такая... солнечная, светлая, очень добрая и любящая.
- Только вот предмет любви выбрала неудачно, - вздохнул я.
- Тогда он не был так уж плох, - лорд Глейнор полностью погрузился в воспоминания. - И я уверен: Вериллий тоже любил мою сестру.
- Знаю, как он способен любить, - буркнул я, вспомнив о матери Ома.
- Я был еще мал, когда все это произошло, - сказал герцог. - Всего семь лет. У нас с Изабеллой большая разница в возрасте. Мне было семь, ей - семнадцать. Родители наши вели светский образ жизни, часто бывали при дворе, каждый вечер выезжали. Нас воспитывали няньки, гувернантки, учителя... Матушка уделяла нам мало внимания, отец - тем более. Наверное, я бы чувствовал себя одиноким, если бы не моя дорогая сестра. У меня не было на свете человека ближе, чем она. И у нее не было никого дороже меня. Мы были очень дружны, несмотря на десять лет разницы. Можно сказать, что Изабелла заменила мне мать. От нее я видел гораздо больше ласки, любви и внимания к моим детским горестям и радостям, чем от матушки или няни. Когда сестре исполнилось шестнадцать лет, ее начали вывозить на балы, и мы стали меньше времени проводить вместе. Я очень тосковал по ней, но вдруг все закончилось. Сестра больше не выезжала, все свое время проводила в моем обществе. Я был еще мал, чтобы понять, что происходит, и лишь радовался ее присутствию. Но вскоре заметил, что Изабелла становится все печальней, тогда как взгляды родителей на нее делаются все более грозными и решительными. Они заперли сестру в четырех стенах, из дома она могла выходить лишь в сопровождении нескольких слуг, всецело преданных отцу. Это случилось в начале лета. Поэтому Изабелла предпочла прогулки в небольшом садике внутреннего двора.
