на то, что молитва ея будетъ услышана и принята во вниманіе Божьей Матерью, тоже д?тной матерью. А въ такомъ д?л? „на нее, на Божью-то Мать, только и надёжи“…
Сколько приходилось слышать, бабничать начинаютъ случайно: „придется быть при рода?хъ, когда некому даже пить подать, – какъ тутъ челов?ка бросишь? Богъ дастъ благополучно, – зовутъ на другой разъ къ кому-нибудь… Такъ и пойдетъ“. Сами баушки считаютъ свою работу тяжелой и берутся за нее больше по нужд?. Такъ начала баушка-Паладьевна (А. П. П-на), баушка-Мартыниха (А. Г-хъ), баушка-Рытчи?ха († Рычкова), баушка-?о?миха († Распопина), ?. М. Г-на. Правда, „практикуютъ“ и люди съ достаткомъ, напр., баушка Лы?чиха, но такихъ немного.
Въ баушк?-повитух? ц?нятъ ум?нье „обиха?живать“ родильницу и ребенка. „Эта ужъ плоха баушка, у которой родильница намается до поры до времени, али котора не можетъ оборонить мать и дитё отъ худого глазу. Хоро?ша баушка успокоитъ родильницу, разговоритъ ее, молитвы знаетъ“. Обходительность, ласковое и участливое отношеніе къ родильниц? и ея семейству, бодрое настроеніе, – все это далеко не посл?днія качества, которыя д?лаютъ баушку популярной среди односельчанокъ и бабъ сос?днихъ деревень. Другое д?ло – чистоплотность баушки. Не входя въ объясненіе причинъ, нельзя все
же не отм?тить, что обычно (но не всегда) деревенскія повитухи грязны и неряшливы. Зато такія – вполн? „свой братъ“, доступны, а къ такъ называемымъ „чисто?ткамъ“ не вс? см?ло обращаются: чистоплотность – это что-то „господское“, непривычное. „Гд? ужъ намъ та?къ-то“… Предполагается, что такая баушка взыскательн?е: „на рукава али на фартукъ 1 ей не дашь, всего полишн?е надо… Гд? же намъ такую?“
Охотн?е всего приглашаютъ бабничать родственницу-старушку, если она „займуется“ этимъ д?ломъ.
„Об?га?ютъ“ (изб?гаютъ) т?хъ баушекъ, которыя „виномъ зашибаютъ“, и еще бол?е т?хъ, чье прошлое вызываетъ пересуды… Такихъ приглашаютъ только въ самыхъ крайнихъ случаяхъ.
Изр?дка бабничаютъ и мужчины. Такъ, Л. И. Т-нъ „принялъ на свои руки“ вс?хъ своихъ ребятъ у второй жены. То же передавали мн? о переселенц? Гуранк?? (съ участка Едагонъ, Икейской волости).
Роди?ны .
Моментъ наступленія родинъ скрываютъ самымъ тщательнымъ образомъ не только отъ постороннихъ, но и отъ членовъ своей семьи. Это вызывается т?мъ, что „друга женщина, наипаче котора первенькимъ, стыдится… Нонче-то, правда, ужъ не стыдятся, а мы-то прежде были, в?дь, дуры: своего мужа-то што есть стыдились“. Главная же причина, заставляющая скрывать время родинъ, кроется въ народномъ взгляд?, по которому „разный у людей глазъ бываетъ“: сглазить могутъ и родильницу и ребенка 2. „Пуще всего, чтобы д?вка какая не знала. Кажный „волосъ д?вичій“ узнаетъ, за кажный волосъ надо мучиться родимому челов?ку“ (Е. А. В-ва). Отсюда понятно, почему даже въ случаяхъ трудныхъ родовъ деревенскія женщины лишь очень р?дко соглашаются по?хать въ больницу. „Это въ больницу-то ?хать! Чтобы глаза-то тамъ при такихъ мукахъ на родимаго челов?ка таращили!.. Н?тъ, ужъ што Богъ дас(т) ъ“…
Однако старанія баушки и другихъ близкихъ къ рожениц? лицъ оградить ее отъ чужого глазу иногда не им?ютъ усп?ха. Сос?дки почти всегда осв?домлены о томъ, когда „бабочка ждетца“, и лишь только наибол?е любопытныя зам?тятъ наступленіе родовъ, находятъ „зад?лье“ зайти во дворъ (курица на этотъ разъ потеряется или яичко снесетъ въ сос?дскомъ двор?) или въ избу. Вотъ интересный въ этомъ отношеніи случай, разсказанный мн? одною свекровью. „Настало
время родить Дарьюшк?. Схватки знимаютъ ужъ бабу. Гоня?тъ ее, а толку н?ту (не маратца), – всегда ужъ такъ быватъ. Ладно, – думаю, – хоть чужихъ-то никого н?ту… Только подумала такъ-то, смотрю – Марковна (сус?дка) идетъ: шабу?ръ, говоритъ, пришла пошить 1… До?шлая баба: см?тила, въ чемъ д?ло, ну и сидитъ. Сидитъ и сидитъ. Давай я скор?й на столъ собирать: угостится – уйдетъ, думаю себ?… Сидитъ баба – да и шаба?шъ!.. А Дарьюшк? ужъ невтерпёжъ. Я и говорю: ты, Дарьюшка, пошла бы да дополола бы гряду-то, Конечно, не до по?лотья ей, а чтобы только съ глазъ-то уйти. Ушла она въ огородъ. Пою я Марковну чаемъ, а сама н?тъ-н?тъ да и понав?даюсь въ огородъ… Кабы?ть-то ушла моя сус?душка. Ну, думаю, ладно. Надо по баушку б?жать. Прихожу къ покойной Лы?чих?, а у ней гости… „Матушка, говорю, голубушка! пойдемъ ко мн?: съ коровёнкой у меня что-то сд?лалось“… Ну, она, покойница, понимаетъ, въ чемъ д?ло. Со мной же поб?жала. Б?жимъ ни?мо Азитовыхъ-то, а Марковна ужъ тутъ какъ тутъ: „На службу, Прокопьевна?“ А Прокопьевна быдто и не слышитъ: проб?жала ни?мо нашей избы, быдто и не къ намъ… Обошла кругомъ, черезъ чужую ограду… Вотъ какіе сус?ди бываютъ. Мужики – т? лучше: см?тятъ – уйдутъ, а вотъ нашъ братъ – на зло д?лаютъ“.
Н?тъ ничего мудренаго, что при наступленіи схватокъ женщина старается укрыться куда угодно, только бы изб?жать любопытныхъ глазъ постороннихъ, не считаясь ни съ какими другими удобствами, зачастую рискуя и своей жизнью и жизнью ребенка, особенно въ сырое дождливое время или въ холодъ и стужу.
Обычно роды протекаютъ въ томъ м?ст?, гд? баушка застанетъ родильницу. Чаще всего это бываетъ въ бан? или, если семейство малолюдно и дома остаются только малые ребята, – въ изб?. Л?томъ (а случается и зимой) это происходитъ и въ хл?в? и въ с?нник? и т. под. м?стахъ. Во всякой деревн? можно указать н?сколько случаевъ, когда крестьянки „распрастываются“ въ пол? на полос?, отправившись туда на работу, или подъ кустомъ, поздно вечеромъ возвращаясь съ полевой работы домой. О посторонней помощи тутъ, конечно, и говорить не приходится: родильница принуждена бываетъ сама „управляться“ и съ собой и съ ребенкомъ. Впрочемъ, и дома не всегда бываетъ возможность дать в?сть баушк?, чтобы она „на службу“ сп?шила, особенно когда роды наступятъ неожиданно, а около родильницы – только „мелюзга?“, которую никуда не пошлешъ…
„Если въ семейств? все идетъ по хорошему, легче родить. Весь мужской полкъ см?титъ, въ чемъ д?ло, и уйдетъ; только ребятишки
съ матерью остаются, сидятъ гд?-нибудь въ уголк?, а то на печк? (куда ихъ зимное д?ло д?нешь?), да баушка; другой разъ мать али свекровка тутъ же – баушк? помогаютъ. Родильница все равно что ложится помирать“ и, какъ передъ смертью, проситъ у присутствующихъ прощенія сд?ланныхъ обидъ и огорченій 1. Они простятъ – и Богъ проститъ, а Богъ проститъ – разр?шится благополучно. Какъ готовящейся къ смерти, „ей расплетаютъ косы, сымаютъ поясъ, кольца, серьги 2; она остается въ одной стану?шк? (въ одной рубах?, сказать по теперешнему). Если роды продолжаются долго, открываютъ у печки заслонку (трубу не открываютъ), западню у подполья и, гд? можно, двери и ворота“. Открываніе двери, заслонки и пр. сопровождается словами баушки: „какъ отворяютца двери, заслонка, – такъ бы отворилися двери младенцу“.
„Баушка (хоть не всякая, а многія) заботитца, чтобы печка топилась, али хоть въ ней камень былъ нагр?той, али чтобы самоваръ кип?лъ. Дрожь быватъ въ это время съ родильницей. Баушка наливатъ горячей воды въ какую-нибудь посудину и ставитъ родильницу надъ паромъ, согр?ватъ“ (Е. А. В-ва). „Садятъ въ квашню или въ другую какую большу посудину на паръ“ (К. И. Б-ая). Л. И. Т-нъ, бабничая у своей жены, нагр?валъ въ печи сухой „рукоте?рникъ“ и согр?валъ имъ животъ родильницы 3. Все это д?лается для того, „чтобы чаще по?туги были“. Для возбужденія по?туговъ употребляютъ ромашку, шафранъ (А. П. П-на), „поту?жные порошки изъ спорыньи“ (К. И. Б-ая). Во время схватокъ „потираютъ животъ и читаютъ молитвы съ упоминаніемъ Божьяго имя“ (С. Н. В-ва), „растираютъ паха и водятъ по пом?щенію, покуль не разродитца“ (А. П. П-на) 4; только при этомъ надо сл?дить, чтобы роженица не переступила черезъ порогъ: она т?мъ самымъ можетъ загородить выходъ ребенку. Иныя баушки, напр., П-на, даютъ рожениц? „угольный
