2). Бывали и такіе случаи, что кто нибудь придумывалъ заговоръ и пользовалъ имъ, не обучая ему никого: и Нестерка сказалъ: „т?-де стихи даны ему отъ Бога, просто никто-де его, Нестерку, не учивалъ, и людей самъ онъ, Нестерка,… никого не учивалъ“ 3). Волшебное знаніе давалось вид?ніемъ: „и баба Дарьица въ распрос? сказала: „…і въ церкве-де было ей привид?нье, пришелъ к неі старъ мужъ и сказалъ ей, чтобъ она угадывала всякимъ людямъ, что кому надобно“ 4). Достаточно составить краткій перечень лицъ, упоминаемыхъ судебными д?лами, какъ хранителей заговорнаго знанія, чтобы уб?диться, какъ оно было распространено въ разныхъ сословіяхъ: дворцовая боярыня, священникъ, скотникъ, боярскій сынъ, работница – вс? запасались волшебнымъ орудіемъ и при случа? пользовались имъ. Къ челов?ку, изв?стному своими волшебными знаніями, шли за помощью люди разныхъ положеній и состояній. Такъ къ баб? Дарьиц? села Володятина, Дмитровскаго у?зда, изв?стной своимъ искусствомъ ворожить, присылали бояре и ихъ жены и даже, по ея словамъ, „Царь Борисъ ?едоровичъ, какъ былъ в правителех и отъ нево-де присыланъ кней былъ дворянинъ, Мики?оромъ звали, а чей сынъ и прозвище, того не упомнитъ, и тотъ-де дворянинъ загадывалъ быть ли-де Борису ?едоровичу на царстве…“ 5).
Кром? заговоровъ, выраженныхъ въ опред?ленномъ вид?
пожеланія, смыслъ и значеніе заговора им?ли также угрозы и похвальныя р?чи, если ихъ сл?дствіемъ были бол?знь или смерть того, къ кому он? относились. Такія р?чи также заносились въ судебныя бумаги, и на ихъ основаніи строилось обвинительное р?шеніе. Некрасова жена, Дарьица „на того Евтиф?я похвалилася: и сд?лаю де-его такова черна, какъ въ изб? черенъ потолокъ, и согнется такъ, какъ серпъ согнулся“. „И посл? де-той Дарьицыной похвалки тотъ Евтюшка забол?лъ вскор? и три года ходя сохъ и сохши умеръ“ 1). Та же Дарьица сказала: „что-де ?едька у меня корчится, а и Лукьяну ?едотову сыну корчиться у меня также“, „оборочу-де я ихъ (братьевъ ?урсовыхъ) вверхъ носомъ и будутъ-де они у меня въ четырехъ углахъ…“ ?едька забол?лъ, а братья слегли и, полежавши немного, померли. Похвальбы Дарьицы были точно воспроизведены въ судебныхъ бумагахъ, подобно заговорнымъ реченіямъ. Пом?щикъ бьетъ челомъ царю государю и великому князю Алекс?ю Михайловичу на то, что „похвалялся челов?къ мой Ивашка Рыжій… хотя-де бояринъ мой каковъ нибудь на меня сердитъ будетъ, а я-де поговорю идучи ва с?ни.., а онъ-де мн? ничего не учинитъ…“ 2) Въ этомъ случа? были и похвальба и заговоръ („поговорю“), о которомъ Ивашка на пытк? сказалъ, что наученъ ему С?вскимъ стр?льцомъ.
Устную заговорную р?чь все таки было трудно записать въ судебную бумагу, такъ какъ обвинитель не всегда ее помнилъ, а обвиненный не всегда въ ней признавался; поэтому часто въ судебныхъ спискахъ излагается какое нибудь д?йствіе, признанное колдовскимъ безъ передачи „еретическихъ“ р?чей: „А въ распрос? Мар?ица говорила: свекру своему Харитону и свекрови Малань? и мужу своему ?еодору въ постелю клала уголь, да глинки кусокъ, да съ конопли лычка и мышь мертвую и всякаго хл?ба зерна….. чтобъ до нея свекоръ и свекровь и мужъ были добры“ 3). Въ приведенномъ прим?р? можно вид?ть, что самые незамысловатые
предметы прібр?тали знач?ніе волшебныхъ, очевидно всл?дствіе соединенія ихъ съ заговорными словами. Н?которымъ травамъ и корнямъ усвоялись таинственныя силы, о чемъ знали многіе и пользовались этимъ „Ходилъ онъ, Тимо?ей, за Москву-р?ку, за Воробьевскую рощу …и вырылъ два корешка травные … далъ …и сказалъ: буде кто т? корешки носитъ при себ?, и до того люди добры бываютъ“ 1). Было ли въ томъ и другомъ случа? нужно какое либо заговорное реченіе, судебный списокъ не говоритъ: очевидно воровскія р?чи зд?сь не были узнаны. Но если трудно уловимый устный заговоръ все-таки не могъ совершенно изб?жать закр?пленія своего на столбцахъ судебныхъ д?лъ, то т?мъ бол?е не удавалось это заговору, хранившемуся въ письмени. Его легче было захватить у обвиненнаго, разсмотр?ть и описать. Поэтому-то св?д?нія о письменномъ заговор?, получаемыя изъ списковъ судебныхъ д?лъ, въ достаточной м?р? полны и разнообразны. Прежде всего изъ судебныхъ списковъ мы знакомимся со вн?шнимъ видомъ „воровскихъ писемъ“, – такъ обычно выражаются судебныя д?ла XVII в. Описаніе дается тщательное. Это или столбцы, или листки, или тетради бумаги разнаго разм?ра; тетради во многихъ случаяхъ переплетались въ кожу или обшивались ею. Запись зачастую снабжалась рисунками, очевидно, им?вшими связь со словами. „На тетрадкахъ изображенные кресты осьмиконечные и четвероконечные, и зміи и протчее“ 2). „Тетрадь въ полдесть ..на последнемъ листу написанъ крестъ вкругу, а втомъ кругу и около писано: святый Боже, святый Кр?пкій, святый Безсмертный, помилуй насъ ….„въ письмахъ заговоръ на столбц?… Русскаго письма Полского нар?чія 3) „тетрадка въ четверть, въ ней писанныхъ пять листовъ, а писано статейками строки по три и по четыре, знатно гадательныя р?чи, а на поляхъ противъ т?хъ статеекъ писаны въ графицахъ оники маленкіе по дв?надцати и больши и меньши… писаны заговорныя
и приговорныя р?чи… шесть столпцевъ большихъ, да три по четверти столпца, да пять столпцовъ на сдирк? писаны… приличныя къ ворожб? р?чи“ 1). Описавъ вн?шность „воровского письма“, приказный дьякъ переходилъ къ содержанію и давалъ ему опред?леніе, при чемъ не ошибался въ описаніи рукописи; онъ точно различалъ, которая литературнаго, л?чебнаго, заговорнаго или просто безсмысленнаго содержанія. „А по досмотру въ той книжке писано о Бове королевиче…“ 2) „въ т?хъ его Петровыхъ письмахъ написано нел?по жъ“ 3). „Во 2-мъ письм?
Не одни дьяки ум?ли различать и опред?лять „воровскія письма“, съ ними были знакомы люди разныхъ сословій и при случа?, подобно приказнымъ дьякамъ, безошибочно опознавали ихъ. У садовниковой жены ?едорки 15 л?тъ въ коробь? лежала неизв?стно к?мъ подкинутая тетрадка въ 15 листовъ небольшихъ, обшитая въ кожицу, и что въ ней было написано, ?едорка не знала, но вотъ въ „великій постъ въ дому мужа ея мололъ солодъ гулящій челов?къ Ивашко и, увидя тетрадку, посмотр?лъ, отдалъ и сказалъ: „б?да-де твоя, что ты такую тетрадку у себя держишь, не бралъ-ли де кто у тебя ее списывать: и буде не бралъ и ты-де ее брось или сожги; а буде ее кто бралъ и списывалъ, и теб?де того д?ла просто поставить нельзя, возв?сти-де про то
отцу своему духовному, это-де д?ло страшное…“ 1) „въ прошломъ во 178 году билъ челомъ и изв?щалъ Иванъ Леонтьевъ сынъ Лаптевъ; поднялъ онъ, Иванъ, на дорог?, къ Никольскому письма вражьи“ 2). Не умножая прим?ры, можно сказать, что письменный заговоръ былъ не мен?е устнаго хорошо изв?стенъ въ XVII в. людямъ различныхъ слоевъ общества, и его боялись настолько, что всякій исписанный клочекъ бумаги, а т?мъ бол?е письмо, тетрадь являлись поводомъ къ обвиненію челов?ка въ волшебств?:“… „привелъ на Елецъ въ приказную избу губный ц?ловальникъ… челов?ка съ книжкою… и тотъ приводный челов?къ съ тою книжкою… роспрашиванъ“ 3). Написанный заговоръ зашивали въ шапку носили на себ?:“… „а онъ-де, Андрей, т? письма, зашивъ въ шапку, носилъ съ собою для того, чтобы ему отъ людей во всякихъ д?лахъ было
