Владимир Эдуардович отошел с ним в сторонку, они пошептались, и он сказал извиняющимся тоном:
— Ринат, прости, я должен отлучиться, минут на десять — пятнадцать максимум. Ты не обидишься?
— Да нет, мы тут с Лилей пока познакомимся, нам же работать вместе, если я правильно понимаю?
— Вот и отлично! А хотите коньяку? Лиль, скажи Нельке, она подаст.
И они с коммерческим директором умчались.
— Как насчет коньяку? — спросила Лиля, с трудом выговаривая слова.
— Благодарю, но я не пью спиртного.
— О! А еще вы вегетарианец или сыроед?
— Ни то, ни другое, — как-то плотоядно улыбнулся он. — Просто я был когда-то каскадером, а в этой профессии одна рюмка может стоить жизни, причем не только тебе, но и кому-то еще. Так что нет потребности. Кофе и чай тут наверно поганые. А вот минеральной воды я бы выпил.
— Минутку. Нелли, можно минералки?
— С газом или без?
— Вам с газом?
— Да, и со льдом.
Он говорил, как человек привыкший отдавать четкие указания. Или приказания.
Чтобы не сидеть как дура, Лиля решила взять инициативу на себя. Обо всем подумаю вечером, сейчас это только работа.
— Скажите, Ринат, что заставило вас взяться за книгу и чего вы хотите на этом пути? Стать профессиональным писателем?
— Не думал пока. А написал я ее за три месяца, пока сидел в норвежской тюрьме, — невозмутимо ответил он. — Делать нечего было, условия вполне недурные, вот я и решил…
Лиля сделала пометку в своем блокноту.
— Что вы там записали? — усмехнулся он.
— Просто отметила для себя, что этот факт может стать недурной зацепкой в пиар-кампании. Если вы, конечно, не возражаете.
— А почему вы не спросили, за что я сидел?
— Ну, судя по сроку, явно не за убийство, не за грабеж, ну, может, правила уличного движения нарушили…
— Знаете, вы первая женщина, которая не всплеснула руками, не схватилась за сердце и даже не спросила, за что. Вы меня приятно удивили.
— Придется немного вас разочаровать, я все-таки спрошу — так за что вас посадили?
— За нарушение правил движения по акватории порта. Ничего рокового.
— Автор этого бестселлера — человек яркой судьбы, он был там-то, там-то, сидел в норвежской тюрьме… Нет, не так… Этот потрясающе увлекательный роман был написан в камере норвежской тюрьмы! Думаю, стопудово сработает. Мы там еще ярких фактов нароем. Нароем ведь?
Он засмеялся.
— Нароете! А если мало будет, мы еще присочиним, верно?
— Конечно! Чем мы отличаемся от рыночных зазывал? Только технологиями. Мне надо прочитать вашу книгу и тогда план кампании будет яснее. Как я поняла, книга в большой степени автобиографическая?
— На семьдесят процентов. А что, вы читаете все книги, которые пиарите?
— О нет! Но тут другой случай.
— Почему?
— Ну, хотя бы в силу этих семидесяти процентов!
— Мне нравится ваш подход. Я буду с вами работать. И для начала я приглашаю вас пообедать вместе после беседы с Вовой. Чисто деловое мероприятие, — подмигнул он ей.
— Ну, если деловое, то согласна.
В это момент вернулся Владимир Эдуардович.
— Ну как, нашли общий язык?
— Да, — ответил Ринат. — У Лили фантастическая хватка, она сразу взяла быка за рога и уже наметила какие-то моменты рекламной кампании.
— Ну и отлично.
— Во избежание кривотолков довожу до твоего сведения, что… пригласил Лилю пообедать со мной сегодня, чтобы обсудить…
— Простите, Ринат, но для дела полезнее было бы перенести этот обед на завтра. Я должна сперва прочитать книгу.
— Верно мыслишь! — одобрил ее Владимир Эдуардович. — Тогда ты сейчас иди, возьми у Анчутки экземпляр.
Анчуткой в издательстве звали старого опытного редактора Анну Евгеньевну Чуткову.
— Лиля, вот вам моя визитка, как прочтете, звоните.
— И вот вам моя визитка.
Он пожал ей руку. Она сцепила зубы, чтобы не выдать своего волнения.
— Ступай, у нас тут есть еще о чем поговорить, — распорядился Владимир Эдуардович.
Лиля поспешно вышла.
— Лиль, ну как он тебе? У нас тут все, кто его видел, просто отпали. Красив как бог! — заметила Нелли.
— Чингисхан!
— Точно! Будешь с ним работать?
— Да!
— Дай тебе Бог!
— Ты о чем?
— Говорят, он богатый и холостой.
— Да пошли они все…
— Тоже верно, — вздохнула Нелли, измученная мужем-бабником.
— Девушка с характером, — сказал Ринат, когда Лиля ушла.
— Она молодчина, умненькая, четыре года назад пришла робкая, ничего еще не умела, а теперь будь здоров! И главное, умеет с людьми разговаривать.
— Замужем?
— Недавно развелась. А ты что, на нее глаз положил?
— Да Боже избави. Нельзя путать работу и удовольствия.
— Это правильно, — тяжело вздохнул Владимир Эдуардович, однажды крупно пострадавший от служебного романа.
Лиля пребывала в состоянии полнейшей растерянности. Может, это судьба, что он принес книгу именно в наше издательство и именно меня прикрепили к нему? И хорошо, что он меня не узнал, боюсь, ему было бы неприятно вспоминать, как он когда-то рыдал из-за женщины и, походя, без любви и даже влечения лишил невинности дочку своей пассии… Только бы никто ему не проболтался… Впрочем, Вова наверняка не знает маму, он телевизор не смотрит, в театр не ходит… Анчутка вообще не в курсе, Нелли… Нет, Нелли никогда никому ни о чем не скажет, разве что под пыткой. Вряд ли Ринат станет это делать, да и с какой стати? А как интересно прочитать эту книгу и как… страшно… Вдруг книга отвратительная? Вдруг там проглянет какая-нибудь гадость? Что ж, а может это и к лучшему… Но до чего же он хорош! В сто раз лучше чем тогда. Ему за сорок, эти смоляные волосы с легкой проседью, зеленые глаза, эта слегка хищная улыбка… этот загар… Остап Бендер называл это колониальным загаром… Да, он похож на жестокого
