Ермолаевых. Андрей с трудом сдерживался, чтобы не сказать маме, что у них давно свой дом со своим укладом.
Так прошли две недели августа.
В тот по-осеннему ясный августовский день Вера позвонила после обеда взволнованная, и спросила, когда Андрей сможет приехать домой. Андрей как раз собирался ехать на рудник и часов до восьми проработать над расследованием.
— Что случилось? — спросил он сразу же.
Но от Веры сложно было что-то узнать.
— Ничего не случилось, но нужно, чтобы ты был дома сегодня пораньше.
— Ну вот, а говоришь, что ничего не случилось, — пытался он вытянуть информацию.
„Прямо хоть спецметоды применяй к этим жёнам“, — фраза, которую любил повторять его заместитель, как нельзя лучше подходила к ситуации.
— Конечно, ничего не случилось. Когда будешь?
— Ну, к шести тогда приеду.
На том и договорились. Правда, из-за этого пришлось отменить рудник и попросить прислать файлы с записями допросов и отчёты электронкой, чтобы просмотреть их на месте.
Без пяти шесть Андрей вызвал машину и поехал домой. Как только он открыл входную дверь, почувствовал: что-то не так. Обычно Вера, услышав звук открываемого замка, встречала его в прихожей. Но сейчас её не было. Обстановка озадачила: в квартире было тихо и темно. Шторы задвинуты, в зале на подиуме — засервированный стол и горящие свечи. Зайдя в зал, Андрей услышал шум воды в ванной, который через несколько секунд затих. Послышался мелодичный голос жены:
— Милый, проходи, я сейчас.
В полном недоумении Андрей подошёл к столу, рассмотрел стоящие на нём закуски и бутылки, задумался, пытаясь вспомнить, не забыл ли он какую-нибудь дату? Но ничего в голову не приходило: годовщина свадьбы была совсем недавно, до Верочкиного дня рождения — почти месяц. Совершенно непонятно!
Из кухни доносились волнующие запахи, говорящие, что кулинарные сюрпризы ещё не закончены.
Вышла нарядная и блистательная Вера в длинном вечернем платье — том чёрном, что имело до безобразия соблазнительный вырез на спине и изумрудную искру.
Андрей решил поддержать игру и сделать вид, что ничего необычного не замечает. Он поцеловал жену и спросил, как она провела день. Та сразу раскусила его, улыбнулась, ткнула пальцем в живот и показала на стул.
— Не переживай, всё узнаешь.
„Будто кто-то в этом сомневался“, — подумал он, выполняя указание.
Но сообщать о причине застолья Вера почему-то не спешила. Она начала кормить мужа, расспрашивая о том, как прошёл день, что нового в мире. Не забывала и о вине, Шато Икем 1983 года. Такое вино, привезённое из Москвы, без особого повода открывать бы, понятно, не стали. Вера сделала несколько отвлекающих тостов, причём сама практически не пила. Все попытки Андрея перехватить инициативу пресекались на корню. Как только он заметил, что не честно спаивать мужа и при этом не пить самой, она загадочно улыбнулась и прекратила попытку наступления самым действенным и веским способом, имевшемся в её арсенале — указательным пальчиком, приложенным к его губам.
К моменту, когда она внесла гуся в яблоках, Андрей как раз почувствовал, что абсолютно сыт. Оказалось, не настолько, чтобы отказаться от нежного кусочка и ещё одного бокала вина.
Наконец-то момент настал. Вера вдруг стала сосредоточенной, подошла к Андрею сзади, обняла его, и прошептала на ухо лаконично:
— У нас будет ребёночек…
Несмотря на одурманивающий запах её волос, Андрей быстро понял смысл сказанного. Долю секунды он был в замешательстве. Потом просто встал и обнял жену. Несколько минут они молча стояли, прислушиваясь к дыханию друг друга.
Андрей первым решился нарушить паузу:
— Когда узнала? — прошептал, гладя плечо и целуя волосы.
— Сегодня, — пробормотала, прижимаясь к нему Вера. — Тест…
— А если врёт? — так же тихо спросил Андрей, прислушиваясь к упругости её груди, дразнящей бок сквозь одежду.
— Конечно, может и врёт, — ответила тихо Вера после некоторой паузы. — Только я сразу же поехала к врачу, Евдокии Степановне, и она подтвердила…
Она прижималась к нему всё сильней, руки каким-то образом уже успели проникнуть под рубашку, и ногти постепенно начинали впиваться в спину.
— Кого будем ждать? — проговорил он сбивающимся голосом. — Мальчика или девочку?
— Конечно, мальчика! Девочку потом, — прорычала она, закончив с рубашкой и принимаясь за штаны.
— А тебе можно теперь? — спросил Андрей, поворачиваясь, чтобы ей было удобнее.
— Можно?… Нужно! — последовал ответ.
Специального приглашения Андрею не понадобилось. Освободившись от остатков верхней одежды, он взял инициативу в свои руки — легко подняв жену, понёс её по направлению к кровати, зверея от запаха её платья и тела.
Ещё несколько мгновений и их уже ничто не смогло бы остановить. Во всяком случае, он так думал, пока не услышал телефонный звонок. Вначале решил на него не реагировать. Не останавливаться же на самом интересном в жизни месте! Но мелодия всё играла и играла, и он вдруг понял, что это — его служебная трубка. Этот номер был только у Веры и у нескольких человек в Диортаме. Вера ему звонить никак не могла, так что звонит либо высокое начальство, либо коллеги, но по вопросу настолько важному, что отлагательству оно не подлежит. Эта одиноко прорвавшаяся в сознание мысль его слегка отрезвила и вернула на землю. Так что пришлось всё же прерваться…
Пока он слушал говорившего, Вера изо всех сил старалась сделать вид, что совсем не огорчена внезапным оборотом, разглядывала что-то за окном и потихоньку кусала губы.
Андрей молча слушал. Но не долго, через минуту сказал в трубку:
— Ага, понял. Через четыре часа поднимается? Без меня ничего не предпринимайте, отправляйте машину, собираюсь.
В его оправдание нужно сказать, что он постарался использовать пятнадцать минут до прибытия машины с максимальной отдачей. Тем более что раньше утра вернуться не рассчитывал.
Глава 19
Косик вначале не принимал идею, утверждая, что она такая же бредовая, как и первая. Боря даже начал подозревать, что он струсил и пошёл на попятную. Но через пару дней тот сам позвонил и сказал, что всё может получиться. После этого почти две недели обсуждали возможные способы проведения акции, перебирали разные версии и прикидывали, что понадобиться для их реализации.
С Диортамом вырисовывалась следующая картина. Так как бороться с этим монстром не представлялось возможным, решено было основной вектор воздействия направить на людей. Для того чтобы открыть им глаза, казалось достаточным хотя бы на короткое время избавить население от воздействия триколитрона, а затем через средства массовой информации довести до них правду. После того, как они пришли к таким выводам, Кос пропал ещё на неделю, сказав, что нужно ещё кое-что уточнить, чтобы вынести свой вердикт о возможности нанесения удара по Диортаму.
В средине августа Бориса приняли в институт, правда, ему предстояло повторно поучиться на третьем курсе. Впрочем, он понимал, что при намечавшемся раскладе, учиться ему, возможно, и не придётся.
Эти августовские дни тянулись почему-то особенно медленно. Наш герой работал как обычно.
