прикрепить рукав к выходящему крану. Прикрепить рукав с ручным насосом, и я смогу накачать в водопроводную систему здания технический краситель. Красный, или синий, или зелёный, а затем посмотреть, как мой шеф будет выглядеть на следующий день. Или я могу просто сидеть в кустах, и качать ручным насосом, пока давление в водопроводе не достигнет 110 psi. В этом случае, если кто-то попытается смыть в туалете, унитазный бачок взорвётся. При 150 psi, если кто-то включит душ, давление воды оторвёт головку душа, оголит шланг, бум, головка шланга оказывается смертоносной.
Тайлер сказал это просто для того, чтобы мне стало легче. На самом деле мне нравится мой шеф. Кроме того, я же теперь просветлённый. Ну, знаете, вести себя как Будда и всё такое. Хризантемы-пауки. Бриллиантовая Сутра и Рекорд Голубой Скалы. Харе Рама, ну, знаете, Кришна, Кришна. Ну, знаете, просветлённый.
— Втыкая перья себе в жопу, — говорит Тайлер, — ты не станешь курицей.
После перетопки исходного жира чистый жир будет плавать на поверхности кипящей воды.
«А-а, — говорю я, — так я втыкаю перья себе в жопу».
Как будто Тайлер здесь с сигаретными ожогами на руке — такая себе продвинутая душа. Господин и госпожа жопоподтирачка. Я успокаиваю своё лицо и превращаюсь в одного из этих людей-коров Хинду, идущих на бойню согласно авиационным инструкциям для экстремальных ситуаций.
Уменьшите огонь под кастрюлей.
Я помешиваю кипящую воду.
Всё больше и больше жира всплывает, пока поверхность воды полностью не покрывается слоем радуги мать-жемчуга. С помощью большой ложки удалите этот слой, и поместите в другую тару.
«Ну, — спрашиваю я, — как Марла?» Тайлер говорит:
— По крайней мере Марла пытается коснуться дна.
Я помешиваю кипящую воду.
Продолжайте снимать жир, пока он не престаёт всплывать. Это и есть тот жир, который нам нужен. Хороший, чистый жир.
Тайлер говорит, что я и близко не подошёл ещё к тому, чтобы коснуться дна. И если я не упаду до самого конца, я не могу быть спасён. Иисус делал что-то подобное со всеми этими распятиями. Я не должен просто отбросить деньги, и имущество, и знания. Это только передышка на выходные. Я должен бежать от самосовершенствования, и я должен бежать рука об руку с горем. Я просто не могу больше делать вид, что всё в порядке.
Это не семинар.
— Если ты потеряешь терпение до того, как коснёшься дна, — говорит Тайлер, — ты никогда не достигнешь успеха.
Только после горя можем быть мы воскрешены.
— Только после того, как ты потеряешь всё, — говорит Тайлер, — ты обретаешь свободу делать что угодно.
То, что я чувствую — это преждевременное просветление.
— И продолжай помешивать, — говорит Тайлер.
Когда масса достаточно прокипела, и очищенный жир перестаёт всплывать, слейте кипевшую воду.
Я спрашиваю: «а как далеко я от того, чтобы коснуться дна?» — Там, где ты находишься сейчас, — говорит Тайлер, — ты даже не можешь себе представить, на что будет похоже дно.
Повторите процедуру со снятым жиром. Прокипятите жир в воде. Снимайте всплывающий жир и продолжайте помешивать. «В жире, который мы используем, слишком много соли», — говорит Тайлер: «Слишком много соли, и твоё мыло не будет твёрдым». Кипятите и снимайте.
Кипятите и снимайте.
Марла вернулась.
В ту же секунду, когда Марла открыла входную дверь, Тайлер исчез, испарился, выбежал из комнаты, растаял.
Тайлер сбежал наверх, или Тайлер спрятался в подвале.
Пух.
Марла зашла через запасной выход с канистрой хлопьев щёлока.
— У них в магазине есть сто-процентно-переработанная туалетная бумага, — говорит Марла, — это наверное худшая работа в мире — перерабатывать туалетную бумагу.
Я беру канистру щёлока и ставлю её на стол. Я ничего не говорю.
— Я могу сегодня остаться? — говорит Марла.
Я не отвечаю. Я считаю про себя: семь слогов, девять, семь.
Тигр улыбнётся.
Змея скажет, что любит.
Ложь создаёт зло.
Марла спрашивает:
— А что ты готовишь?
Я — точка кипения Джо.
Я говорю: «иди, просто иди, просто выметайся. Ты и так откусила здоровенный кусок моей жизни, лады?» Марла хватает меня за рукав, и держит меня так одну секунду — ровно столько, сколько нужно, чтобы чмокнуть меня в шею.
— Пожалуйста, позвони мне, — говорит она, — нам нужно поговорить.
Я говорю: «да, да, да, да».
Как только Марла выходит за дверь, Тайлер появляется а комнате.
Быстро, словно какой-то фокус. Мои родители делали эти фокусы на протяжении пяти лет.
Я кипячу и снимаю жир, пока Тайлер освобождает место в морозилке. Пар стоит в воздухе слоями и вода капает с потолка. Сорока-ваттная лампа в глубине морозилки освещает что-то яркое, что я не могу разглядеть за пустыми бутылками из-под кетчупа, баночек то ли с рассолом, то ли с майонезом и освещённым профилем Тайлера.
Кипятите и снимайте. Кипятите и снимайте. Поместите снятый жир в картонку из-под молока с разорванным верхом.
Развернув кресло к морозилке, Тайлер следит, как жир застывает. В кухонной жаре облака пара выпадают дождём и собираются в лужу вокруг ног Тайлера.
По мере того, как я наполняю картонки из-под молока жиром, Тайлер засовывает их в морозилку.
Я опускаюсь на колени рядом с Тайлером перед холодильником, и Тайлер берёт мои руки и начинает мне показывать. Линия жизни. Линия судьбы. Отметки Венеры и Марса. Конденсирующийся туман собирается в лужу вокруг нас, и пускает зайчики на наши лица.
— Мне нужно, чтобы ты оказал мне услугу, — говорит Тайлер.
«Это насчёт Марлы, да?»
— Никогда не говори с ней обо мне. Никогда не говори обо мне у меня за спиной. Обещаешь? — говорит Тайлер.
«Я обещаю».
Тайлер говорит:
— Если ты когда-нибудь вспомнишь обо мне при ней, ты никогда меня больше не увидишь.
«Я обещаю».
— Обещаешь?
«Я обещаю».
Тайлер говорит:
— А теперь запомни, ты трижды дал это обещание.
Густой и чистый слой чего-то собрался наверху жира в морозилке.
«Жир, — говорю я, — он разделяется».
— Не беспокойся, — говорит Тайлер, — чистый слой — это глицерин. Ты можешь примешать глицерин обратно, если ты делаешь мыло. Или ты можешь снять слой глицерина.
Тайлер облизывает губы и кладёт мою руку ладонью вниз на свою ногу, на милый фланелевый кармашек банного халата.
